Михаил Серегин - Фейерверки смерти Страница 4

— Это что еще за терминология?

— Первичная ячейка общества — это в переводе с марксистско-ленинского на русский будет семья. Правда, Илюха сейчас валяется в больнице, так что в эту первичную ячейку вхожу я, моя персона и я сам.

Манекенщица приоткрыла губы, собираясь что-то сказать, но промолчала и только, скользнув насмешливым взглядом по нелепо ворочающему выпученными глазами Тихонову, еле заметно улыбнулась…

Глава 2 ЖЕРТВА КЛЕПТОМАНИИ И АБОРТА

Явление Свиридова народу, представленному, как мы помним, обезьяной Наполеоном, котом Тимом и попугаем Брателло, а также Афанасием Сергеевичем Фокиным, вызвало бурное одобрение последнего.

— Видно, низкие цены в этом "Айсберге", если за несколько рублей тебе впарили такой питательный… м-м-м… — Фокин замялся, вероятно, подбирая подходящее слово, но в это время более прагматично оценивший момент Наполеон, не растрачивая себя на словоизлияния, подскочил к сумке, принесенной Свиридовым, и с силой потянул на себя.

Та опрокинулась, и апельсины, мандарины, колбасы, бутылки покатились по полу.

Фокин головокружительно выругался и принялся подбирать продукты, а Свиридов опустился на диван и, взяв за ухо нашкодившего тезку великого французского императора, дернул два раза, приговаривая:

— Не лезь поперед батьки в пекло, жертва эволюции… сколько раз я тебе говорил…

— Вор у вора дубинку украл, — бормотал Фокин, собирая рассыпавшиеся товары от "Айсберга".

— В роли дубинки выступает, конечно, вся эта продукция, — невозмутимо откомментировал Владимир.

— Тут тебе звонили, — проговорил Фокин. — Какой-то мужик с дрожащим голосом.

Говорил, что он от Маркова.

— От кого?

— От Маркова, — повторил отец Велимир.

— Что ему нужно?

— Он хотел лично встретиться с тобой.

— Марков?

— Нет, мужик, который говорил, что он от него.

Свиридов взял яблоко — из числа позаимствованных в супермаркете — и с хрустом откусил. Медленно разжевал, проглотил и только после этого произнес:

— А Марков забыл, что все это нужно согласовывать со мной. Или он подумал, что если я не работаю уже два месяца и промышляю такими мелкоуголовными продуктовыми экзерсисами, как сегодняшний клептошопинг, то встал на один уровень с его шавками?

В металлическом голосе Владимира определенно звучало неодобрение.

— Да ладно тебе, Володька, — махнул рукой Афанасий. — Что он такого сделал? Ты же, кажется, сам говорил, что несколько "тонн" баксов тебе не помешают. А то и побольше…

— Кажется, ты забываешь, пресвятой отец, что я не старьевщик и не секретарша на дому, чтобы вот так запросто располагать моим временем и планами. Может, в них входит это безденежье. Не ему, Маркову, решать. Хоть он и авторитет.

Неожиданно в дверь позвонили.

— Это еще что такое? — проговорил Владимир. — Уж не этот ли тип явился пообщаться… от Маркова?

— Посмотри, — отозвался Афанасий, рассматривая бутылку водки из числа принесенных Свиридовым.

Свиридов извлек из тумбочки пистолет "ТТ" и с угрожающим видом снял его с предохранителя — Фокин с любопытством наблюдал за его манипуляциями, а потом решительным шагом направился к входной двери и, щелкнув замком, резким движением распахнул ее.

В коридоре, нелепо озираясь по сторонам и поворачивая при этом голову едва ли не на триста шестьдесят градусов, стоял тот, кого при беглом осмотре сложно было бы отнести к потенциальным клиентам. Особенно если учесть специфичность и дороговизну услуг, предоставляемых Владимиром Свиридовым.

Человек этот был не в состоянии не то чтобы оплатить эти услуги (если бы Владимир еще согласился отработать заказ), но даже обеспечить себя мало-мальски приличной одеждой.

Щуплое тельце незваного гостя облекала уныло-серенькая курточка из совершенно непонятной ткани — эдакая помесь брезента с холстом, — которую Владимир не видел уже со времен почившего в бозе Советского Союза.

Обычно в таких курточках стояли в бесконечной очереди в винно-водочный магазин совковые алкаши из серии "мои друзья хоть не в болонии, зато не тащут из семьи, а гадость пьют из экономии, хоть поутру, да на свои".

Серенькие малопрезентабельные брючки уныло пузырились на коленях мужика, и вообще визитер до крайности напоминал собой затрапезную ипостась Юрия Никулина в фильме "Кавказская пленница".

Разве что нос был не такой красный.

И внешностью мужичок, откровенно говоря, не вышел. Низкорослый, едва ли достающий даже до плеча рослому и статному Владимиру, весь какой-то бесформенный, с маловыразительным физиомордием неотесанного деревенского лапотника, которого неизвестно каким ветром угораздило занести в город. Этакий трактористсамоучка.

На физиомордии значились подслеповатые водянистые глазки, изрядно отвисшая нижняя губа (прямо как у французских королей из семейства Бурбонов), а также длиннейший, нелепый и изрядно скошенный набок нос из завидной категории "шнобелей".

Этим-то носом он и крутил с крайне озабоченным видом — так, как это делает, скажем, домашний хомячок, обнюхивая интересующую его вещь.

Можно сказать, что единственным светлым пятном во всем его сереньком и непривлекательном обличье была огромная сверкающая лысина, которую он, отдуваясь, то и дело обмахивал платком.

Хотя нельзя сказать, что на лестничной площадке было жарко…

Незваный гость не успел даже пискнуть, как выброшенная вперед со стремительностью отпущенной пружины рука Владимира схватила его за горло и втащила в прихожую, а возле лба незадачливого посетителя замаячило дуло пистолета.

— В-в-в… — задушенно проблеял тот, а Свиридов внушительно спросил:

— Вы кто такой будете, уважаемый?

Тот, казалось, потерял дар речи, потому что только пыхтел и пучил глаза. Владимир, сочтя, что прием получился не в меру радушным, убрал пистолет, отпустил шею визитера и тычком подтолкнул его на низкую кушетку.

Тот не замедлил на нее обрушиться, тяжело, прерывисто дыша и растирая пальцами помятое горло.

Фокин критическим взглядом окинул те, с позволения сказать, опорки, которые красовались на конечностях гостя, и произнес:

— Владимир, разве ты вызывал сантехника?

— По-моему, нет, — в, тон ему ответил Свиридов.

— Вы меня не… не за того приняли, — наконец родил мужичок. — Я к… в-в-в… мгм… могу я видеть Владимира Свиридова?

— Можете, — холодно сказал Владимир.

— А где он? — тупо спросил тот.

— Вообще-то где-то в пределах этой прихожей.

— Это есть такая историческая байка, — влез Фокин. — Едет мужик на телеге, вдруг видит, скачет всадник. Здоровый такой парень. Подъезжает к его телеге и говорит: а что, мил человек, водички не найдется? Уж больно пить хочется. Тот говорит: нет, водички нет, есть квас.

Всадник выпил, крякнул, усы вытер, да и говорит: "Хороший у тебя квас, мужик. А хочешь, я тебе за твою услугу царя покажу? Петра Алексеевича".

Мужик кипешнулся, говорит: "Конечно, хочу. А где"?

"А вот приедем сейчас в поле, там будет много военных людей. Там царя и увидишь".

"Да как же я его узнаю-то?" — говорит мужик. "А очень просто. Все будут без шапок, один царь в шапке".

Ну ладно. Приехали в поле, все увидели мужика и всадника и тут же сняли шапки. Мужик пялит глаза, пялит, а никого в шапке и не видит.

"Да где же царь?" — "А ты получше посмотри. Смотри — все без шапок, только мы двое в шапках. Значит, кто-то из нас царь".

Свиридов ухмыльнулся. Затрапезный гость поднял на него глаза и выговорил:

— Так это что… это вы?

— Ваша догадливость, дорогой посол, не знает границ, — с интонациями Леонида Куравлева в роли Жоржа Милославского ответил Свиридов.

Мужик воззрился на него так, как будто увидел по меньшей мере мумию царя Тутанхамона, вышедшую из гробницы по грибы.

— Я от Валерия Леонидовича, — наконец сказал он.

— А Валерий Леонидович вам, случаем, не говорил, что я сейчас не работаю? — спросил Владимир.

— Он говорил, что вы могли бы помочь мне лучше всех в этом городе. Что вы специалист очень высокого класса.

— А на чем я специализируюсь, он, случаем, не говорил? — проговорил Свиридов, и в его голосе прозвучала откровенная нотка угрозы.

Мужичок поежился.

— Ладно, проходите в комнату, — сказал Владимир. — Разувайтесь. Сейчас разберемся.

Пока человечек освобождал свои нижние конечности от "опорок", Свиридов прошел в комнату и, взяв радиотелефон, быстро набрал номер Валерия Маркова, в определенных кругах более известного под именем Китобой.

— Але, — раскатился в трубке сильный неторопливый голос. — Слушаю вас.

— Это Свиридов, Валера, — произнес Владимир. — Тут сейчас на квартиру к Илюхе героически ввалился какой-то гражданин и утверждает, что обратиться ко мне… не знаю по какой проблеме… порекомендовал ему именно ты.