Анатолий Верш - Много жизней и одна ночь. Часть первая Страница 4

Со вкусом отделанная комната, дорогая мебель, диван, но не спальня, скорей всего похожая на кабинет. До окна было метров пять, он хорошо видел сосредоточенное лицо хозяйки. Она подошла к сейфу, Алексей старался смотреть на сейф, видя её только боковым зрением, но не одно движение её, не ускользало от его внимания, за годы тренировок он владел этим искусством превосходно. Обычному человеку всё это кажется просто, но пусть попробует он, смотря человеку в глаза, разглядеть, что справа и слева, до подробностей.

– Если бы кто сейчас снизу смотрел, то её не было бы видно, поэтому наверно и не опасается. – Улетевшая на диван накидка, и следом соскользнувшее платье.

– Боже! Она не носит белья! —

Женщина подняла руку, убрала волосы назад отчего груди её шевельнулись, села на диван, смеясь поболтав в воздухе ножками, встала.

Алексею показалось, что он сейчас свалиться с дерева, что то сладкое, умри, говорят шуткой, сладкой смертью под машиной с сахаром, но это было в сто крат слаще! Видение длилось мгновение Зашла за штору, которая волнами бархата свисала с краю окна так, что она прикрыла её оголённую, и только краюшек загорелого плеча и прелестные нежные руки, но почему то необычно мускулистые при движении, и силуэт, накидывающий на себя что то. И вот вышла уже в ночном пеньюаре и здесь же скинула его, стала любоваться собой перед зеркалом, на ней был соблазнительный спальный костюм

Чулки спущены, в руках размахивала трусиками. Это уже было слишком. Алексей прикрыл глаза, растворяясь в прекрасном видении. Хотелось, что б это не кончалось. Ни когда такое не испытать, и не увидеть в обычной жизни.

Вот почему скакунов перед скачками держат закрытыми в конюшне, что б они не увидели кобылу, а иначе не видать победы. Все силы потеряет жеребец, если случится обратное. Алексею стало смешно. Слава богу, что он не жеребец. Люди умеют справляться со своими чувствами.

– Она, наверное, ждёт мужа вот и играет перед зеркалом, как предстанет перед ним. Женщины – кокетки, для них жизнь театр,

– Но я то, тоже хорош. Получается, подглядываю, как женщина раздевается. Но не за этим же залез я на дерево. Может потихоньку крикнуть ей, что б трусики надела, я мол сижу в засаде, сосредоточиться не могу.

А она, то подходила к окну, то вновь удалялась в глубь комнаты, включила музыку. Это было так близко, так не обычно, вскидывала ножки, кружась по комнате. Как у балерины, они взлетали вверх, плавно и изящно, обнажая пушистый, золотистый холмик, почти открытая грудь, колыхалась в ритм движения, обвораживая и маня к себе. От этой картины, написанной конечно волшебником, невозможно было оторвать взгляд.

Наконец остановилась, возбуждённая и манящая, дёрнула штору и подошла к сейфу.

Им овладело волнующее удовлетворение, что просто ему везёт сегодня, хотя всё, чего он добивался, всегда доставалось нелегко. Но сейчас сосна, оказалось, выросла там, где надо, в таком месте, где ему хорошо была видна дверца сейфа, и она стояла к нему боком, и задёрни она шторочку, хотя бы на сантиметр дальше, и не знать бы ему то, что он увидел. Скользнув в один из карманов, которыми была напичкана куртка, он достал портативную камеру, быстро навёл, приблизил.

Она подняла руку, достала что-то с боку, с книжной полки, он увидел ключ, вставила его, стала набирать номер.

Ну, такой удачи он просто не ожидал! Видно спокойная жизнь за каменным забором, в окружении охраны, накладывает свой отпечаток на поведение здесь проживающих.

– Вот она заветная мечта любого вора-домушника, – Алексей засмеялся в душе, – но он не вор, смотря на всё это, он и в мыслях не посягал на то, что увидел, но удивился, почувствовав приятное волнение, скорей всего от проникновения в чужую тайну.

Открыв сейф, быстро вынула какие-то документы из стоящего рядом шкафа, положила их туда, хотела, было уже закрыть, но опять подошла к шкафу, достала рюкзачок, белый, или сумку, положила в сейф и закрыла. Было такое ощущение, что женщина куда-то, что-то готовила, но уехать не получилось, вернее она и сама не сильно хотела по каким-то причинам. Может поздно, холодно или ещё что. Он почти не дышал.

– Только бы не сорвалось, только бы она не сделала ни какого движения перекрывшего ему видимость. Когда открывала сейф,

– 30 вправо, четыре оборота, – 85 влево, три оборота, затем 46 вправо, два оборота и 62 влево, один раз. И не записав на камеру, он бы и так запомнил эти цифры. Какое-то неприятное чувство скребло где-то под ложечкой.

– Ну и что. Это дом врага, где гарантия, что они не заодно. – В жизни не брал чужого.

– Но ты же и здесь ничего ещё не взял, – мысли путались в голове, каких – то два человека боролись друг с другом: один, которому с детства внушали, что добро и что зло. Другой испытавший уже не мало в жизни, познавший смерть близких, лицемерие и коварство общества, а именно лицемерие и коварство проходимцев пробравшихся к власти, и даже предательство. Что не допустимо, как он считал, должно быть в любой стране.

Он ещё не знал, что скоро ему придётся это сделать, И что не будет считать это воровством, это будет начало расчёта за все злодеяния, что творили эти люди.

– Всё хватит. Желваки заиграли на его лице. Определиться хватило, только подумал о родителях.

Она опять открыла штору, приоткрыла окно. Свежий ароматный воздух, настоявшегося леса, мог одурманить любого.

Сейчас он мог её хорошо рассмотреть, боясь, что она почувствует его взгляд, тем не менее, не мог оторваться. Чудный изгиб шеи, божественное лицо, на котором приоткрытый, чудных форм ротик, приподнятые, припухшие губки, открывали манящую глубину, из которой поблёскивали белоснежные зубы.

– Вот дал же бог красоту, ещё б душу такую же. Только редко эти две жизненные формы совместимы, – подумал Алексей. Её взгляд, как будто наполненный слезами, такой он издавал блеск, отлитый синевой в тот миг, когда светлые густые ресницы открывали его задумчивость, и он струился в пустоту чёрной ночи.

Она почти повернулась к окну, и Алексей видел взволнованную грудь, чуть прикрытые сосочки, приподнимались маленькими, манящими, холмиками, которые не скрывала нежная ткань её одеяния.

– Задумалась. О чём то волнующем. —

Глаза его смотрели, а слух делал своё дело. И он услышал, как из глубины леса, что-то двигалось: вдруг хрустнуло, и ветка оттянутая и хлестнувшая по другой. Снизу его хорошо прикрывали густые хвойные лапы сосны.

Женщина вздрогнула, лицо её побледнело, она устремилась к окну. Алексей прижался к стволу, замер. Явно кто то пробирался в темноте.

Потух свет, открылось окно. Она была совсем близко. Ему показалось, что он окунулся в нежный аромат её духов. Навалилась на подоконник, длинные белые локоны спадали вниз.

– Кто здесь? Я спрашиваю, кто здесь? – Загорелся фонарик.

– Извините Марина Валерьевна. Я делаю обход, да надо ещё собак выпустить.

– Без света, под моими окнами, это вы такие обходы делаете. —

– Да что-то фонарик барахлит. —

– Кто вас послал? Воронов? —

– Да нет. Это наша обязанность.

– Обязанность. Завтра разберёмся с вашей обязанностью, – сказала она резко. – И собак не спускайте, люди приедут, —

Алексей затаился.

– Вот сучка. Как будто почувствовала. Воронов будет недоволен. Из темноты появился второй.

– А мы то причём. Я давно приметил это дерево, но постоянно шторы закрыты, сейчас пока шёл, были открыты. Но ты видел, что твориться? Телепатка она, что ли какая? —

– С их ней группы здесь ни кто не бывает, только мы. Она знает, что кроме нас некому здесь ходить, что так разволновалась, ну и что что ходим. Это наше дело. Настроение плохое что ли.

Алексей усмехнулся, он понял, чей взгляд женщина почувствовала, и он напугал её. С одной стороны они даже помогли ему. И ещё какая-то группа охраны.

– Что делаем?

– Пошли теперь уж! Кабинет его рядом, в крайнем случае, скажем, что делали осмотр окон его кабинета, хотя там сигнализация, чего боится.

Алексей понял, говорят о кабинете хозяина.

– Значит кабинет рядам. Пока всё неплохо. Однофамилиц у меня здесь. Подумал он.

В комнате опять за жёгся свет. Двое сразу устремили туда свои взоры, но шторы уже были задёрнуты.

– Вот с кем покувыркаться-то! – Услышал Алексей опять разговор двоих.

– Покувыркаешься на погосте. приглушённо ответил ему второй. Муженёк то её что, сам по себе гнилой и трусливый, всё дело в Арбекове, он всем здесь заправляет, да и её скорей всего к нему приставил, а он в ней души не чает, с ума сходит – Голоса были приглушённые..

– Что у них общего с этим абреком?

– Как что? Учёный. Что-то разрабатывает, а тот себе это в пользу делает. Кто её знает, всё деньги в этом мире правят.

– Верно. подумал Алексей, – Правят то деньги, но почему многие забыли такие понятия: как настоящая дружба, верность, добродетель и в конце концов из-за чего дрались на дуэлях не страшась за свою жизнь и не дорожа ей, если была поругана честь. А что сейчас? Но пройдёт это время дьявола, хотя всегда будет добро и зло, покуда живо человечество, и вечная между ними битва. Вопрос – кто победит.