Вит Мастерсон - Когда наступает полночь (журнальный вариант) Страница 4

— Выпьешь что‑нибудь? Ты совсем измотался.

— Ничего сейчас не хочу. Только спать.

Бев тоже падала от усталости, но уснуть не могла и, лежа в постели, размышляла, уставившись в потолок, и лицо ее горело от стыда за собственные мысли. Подозрения, которые она легко разгоняла при дневном свете, ночью, в полумраке спальни, приобретали неоспоримую доказательность. А что если Джим рассказал не всю правду? Что‑то слишком уж долго его не было. Не встретил ли он в баре кого‑нибудь из его прошлой жизни?

Пенн, лежащий рядом, беспокойно метался во сне…

На следующее утро Пенн раньше, чем обычно, появился в Отделе контрактов, заранее готовый встретить любую неожиданность. К своему удивлению, он обнаружил, что на столе ничего не было. Он позвонил секретарше:

— Разве почта еще не приходила?

— Нет, — ответила Нора, — то есть да. Но ничего важного не было, и я… — Тут она замялась и мгновение спустя уже стояла в дверях кабинета.

Нора закрыла дверь, прислонилась к ней и зарыдала.

— Я не могу пойти на это, — различил Пенн сквозь всхлипы. — Я всегда старалась делать все как можно лучше, но, когда речь идет о том, чтобы шпионить за собственным начальником, мне наплевать, что приказывает мистер Коновер. — Она достала из кармана юбки пачку писем. — Я должна была отнести на просмотр мистеру Коноверу до того, как вы их увидите.

Пенн взял пачку из ее дрожащих рук. Письмо, о котором он думал с таким ужасом, лежало сверху. Опущено в почтовом отделении в центре города, на штемпеле стояло время: один час двадцать пять минут… Пенн распечатал конверт.

«Я ПРЕДУПРЕЖДАЛ — НИКАКИХ ПОСТОРОННИХ. БЕРЕГИСЬ — РИСКУЕШЬ ЖИЗНЬЮ».

Нора беспокойно наблюдала за ним.

— Я даже не вскрывала его, мистер Пенн.

Он успокаивающе погладил ее по плечу.

— Спасибо, что все рассказали. Думаю, мне надо самому поговорить с мистером Коновером.

Поднимаясь в лифте на пятый этаж, Пенн подавлял желание добраться до глотки Коновера. Силой ничего не решить. Он мог добиться своего более мягкими способами. Джим вошел к Коноверу не постучавшись. И в удивлении застыл. Коновер стоял у стола, закрывая крышку небольшой продолговатой коробки. На крышке с надписью «Игрушечная типография» был нарисован мальчик, трудолюбиво печатающий миниатюрную газету.

— Ну и напугали вы меня Джим, — сказал Коновер.

— Что ж, это нас как‑то сближает. — Пенн медленно подошел к столу. — Интересно, где вы достали эту штуку?

— Отдел безопасности купил. Сравнивали шрифты. Кажется, одинаковые, но боюсь, нам это ничего не дает. Такие наборы продаются где угодно. Кстати, почему вы так рано? — Коновер спрятал коробку в стол.

Пенн протянул второе анонимное письмо и рассказал подробности, с ним связанные.

— Я от этого вовсе не в восторге, Джим, — недовольно сказал Коновер.

— Зачем вы пошли туда, не предупредив нас? Вы поступили опрометчиво.

— Я, пожалуй, соглашусь с вами, но совсем по другой причине.

И Пенн протянул Коноверу третье письмо, полученное только что.

— Обратите внимание на время, когда оно отправлено. Тому, кто писал письмо, невозможно было к часу приехать в «Штопор», уехать оттуда, потом отпечатать письмо и успеть опустить его в почтовый ящик в начале второго.

— Да, несколько странно, — согласился Коновер.

— Нет, совсем не странно, если предположить, что истинная цель этих посланий — не шантаж, а запугивание. Знаете ли вы, что это такое: просидеть глухой ночью в незнакомом баре целый час, трястись от страха, ожидая неизвестно чего?

— И все‑таки вы не должны были ехать туда! — решительно возразил Коновер. — Вы ставите под удар нечто большее, чем собственное душевное спокойствие.

— Я хочу докопаться до истины. И разве мы все не хотим того же?

— Хотим. Но действовать надо осмотрительно. — Коновер внимательно вглядывался в Пенна. — Почему я раньше не замечал этих шрамов у вас на лице, Джим?

— Получил еще в армии, — коротко пояснил Пенн. — Можете связаться с Вашингтоном. Об этом записано в послужном списке.

— Вряд ли в этом будет нужда, — усмехнулся Коновер. — И не надо быть таким чувствительным, Джим.

— Постараюсь, — сказал Джим и пошел к двери, но, не дойдя до нее, вернулся. — Да, совсем забыл. Я решил повысить жалованье своей секретарше. Она так старательно выполняет обязанности. Вы не поверите, прихожу я сегодня на работу немного раньше, чем обычно, а она уже разбирает почту.

Коновер довольно долго смотрел на Джима. Потом пробормотал:

— Вполне вас понимаю. Подобную преданность надо вознаграждать.

— Другого я от вас и не ожидал услышать, — дружески улыбнувшись, ответил Пенн.

Одержав маленькую победу над Коновером, Джим почувствовал себя увереннее. Он с головой ушел в работу. Но когда зазвонил телефон, страх вернулся к нему. Он снял трубку и облегченно вздохнул, услышав голос Клива Холидэя:

— Мистер Пенн, меня беспокоит состояние нашего поля для игры в гольф, а именно — четырнадцатая площадка.

— Что там такое? — немедленно отозвался Джим.

— Кажется, ее надо заново обложить дерном. Приближается соревнование, и вы назначены главным судьей. Полагаю, что надо осмотреть поле заранее.

— Ну что ж, хорошо. Я смогу выбраться в обеденный перерыв. В час вас устроит?

— Вполне, — сказал Холидэй и добавил: — Позвольте дать вам совет: оставьте машину на углу бульвара Роз и пройдите прямо по полю к четырнадцатой площадке. Так ближе.

— Отлично. Встретимся в час.

Пенн осмотрел четырнадцатую площадку и вернулся к машине, оставленной на улице. Сердитый гудок автомобиля заставил его резко повернуться. За рулем сидела Бев. Пенн побежал к ней, радостно улыбаясь.

— Привет, дорогая, — сказал он, распахивая дверцу. — Вот так сюрприз.

Она улыбнулась в ответ, но несколько напряженно.

— Действительно, милый, сюрприз, но не уверена, что приятный.

— Что случилось?

— Я сама хотела бы знать. — Она избегала его взгляда и, опустив голову, нервно чертила пальцем закорючки на приборной доске. — Видишь ли, Джим, мы всегда доверяли друг другу. Я верила тебе, ты — мне. Даже и сейчас я не могу представить, что у тебя роман.

— Бев, что ты говоришь? — воскликнул он.

— А как же это называется? Ты назначаешь своей приятельнице встречу в этих кустах…

— Какой приятельнице? Что ты несешь? — побледнел Пенн.

Он обхватил ее застывшие плечи и хорошенько встряхнул, заставив поднять лицо.

— Послушай, я не знаю, в чем ты меня подозреваешь, но клянусь, что приехал сюда для того, чтобы осмотреть поле и…

— Конечно, — согласилась Бев. — И эта женщина осматривала поле вместе с тобой.

— Какая женщина? — недоуменно переспросил Пенн.

— Платиновая блондинка, мой милый, — отчеканила Бев. — В меховом пальто. Она вышла из кустов за секунду до тебя. Не трудись искать ее. Она уехала в такси. И не тряси меня за плечи, пожалуйста.

Он резко спросил:

— Ты что, мне не веришь?

— А ты надеялся на это?

— По крайней мере, так было раньше. Ты ведь моя жена.

Она увидела его глаза, и отчуждение ее начало таять.

— Я люблю тебя, Джим. И не понимаю, почему так все отчаянно перепуталось за последние дни. Эти письма и все остальное…

— Ну успокойся. — Он поцеловал ее. — Я все понимаю.

— Понимаешь? — Бев подняла глаза. — Мне так стыдно за себя. Ты знаешь, почему я здесь? Я следила за тобой, вот что! Сначала я решила заехать на завод, хотела сделать тебе приятное: мы могли бы вместе пообедать. Подъехав, увидела, что ты садишься в машину, и решила шпионить за тобой. Ну разве это не низко?

— Думаю, что мы оба просто не можем вести себя нормально при таких обстоятельствах, — размышлял Пенн, пристально глядя на поле. Бев, конечно, не запомнила номер такси. Пенн подумал вслух: — Кому это, интересно, понадобилось следить за мной? Жаль, что я не видел ту женщину. Ночью в «Штопоре» никакой блондинки не было. А может быть, ее‑то и имел в виду мой приятель, когда писал, что я привел за собой хвост.

— Джим, мы должны что‑то сделать. Я… боюсь.

— Не бойся. Может быть, эта передряга необходима, чтобы оценить нашу жизнь. Днем на работе только этим и занимался, вроде как завещание писал, и понял, что ты единственная, кем я дорожу. И еще я понял, что мне этого мало, и подумал о ребенке. Бев, как ты думаешь, не пора ли нам обзавестись малышом?

— Думаю, пора. Я очень хочу.

— Договорились. — Они смотрели друг на друга и бессмысленно улыбались, как будто с них спала давящая тяжесть. — А теперь, — шутливо продолжал Пенн, — теперь, когда мы условились насчет будущего, не назначить ли мне тебе свидание? Поужинаем в клубе, потанцуем… ну а там посмотрим…

На прощание они нежно поцеловались.