Место полного исчезновения: Эндекит - Златкин Лев Борисович Страница 4

«Только отступать я не намерена! — решила про себя Лена. — Это даже интересней».

Дарзиньш понял, что Лена догадалась о его профессии, и жалел Игоря:

«Теленок! — думал он. — Окрутит, глазом не моргнешь, и веревки вить будет. Очень любопытная девочка, с большим жизненным опытом и лицом невинного ангела. Какие-то виды она имеет на Игоря. Интересно, какие?»

Но ответа на этот вопрос, естественно, у него не было.

А Лена неожиданно качнулась при очередном рывке вагона и очутилась в объятиях Игоря. Ее губы настолько приблизились к его губам, что ему оставалось только впиться в них долгим страстным поцелуем. Руки его рванулись к ее груди, но Лена решительно отвела их в сторону. С трудом оторвавшись от впившихся в ее губы губ Игоря, она твердо сказала:

— Не заводи себя, да и меня тоже! Здесь все равно ничего не может быть. Неужели я похожа на тех девчонок, что трахаются в купе ночью, когда рядом храпят еще двое пассажиров. Не торопи события. И не забывай, что у нас с тобой есть целых десять дней на взморье острова Сааремаа.

Но Игорь все же успел проверить упругость ее груди и остался очень доволен этой проверкой. Его нельзя было назвать не только девственником, но и новичком в этом искусстве. В условиях общежития на прежде застенчивых девиц, приехавших из деревень и маленьких городков, воспитанных в патриархальном духе, вдруг нападала такая жажда свободной любви, что они падали в объятия Игоря, если не гроздьями, то одна за другой в очередь. Оказывалось, что лишь страх перед отцовским ремнем и оплеухами матери держал их на поводке, а как только вдали от дома и жесткой опеки страх ослабевал, сразу естественные потребности одерживали верх над нравственностью из-под палки. А девицы все были ядреные, здоровые, выросшие на натуральных продуктах и свежем деревенском воздухе. И все они жаждали любви и ласки. Редкая ночь проходила у Игоря в одиночестве. Этого не давали сделать жаждущие ласки и любовных утех девицы.

Но никогда до встречи с Леной у Игоря не возникало ощущения хотя бы влюбленности. Он всегда был настороже, пользовался презервативами и не только для того, чтобы партнерша не подзалетела, а и для личной безопасности: мало ли с кем вчера трахалась его нынешняя партнерша. Ходить на лечение в вендиспансер времени не было, да и смотрели на таких с негодованием, как на самых распущенных людей, если и было-то единственный раз, да неудачный из-за того, что не предохранялись. И карьера таких неудачников оставляла желать лучшего. Игорь подозревал, что в ректорате имелись тайные списки, куда заносились все данные о каждом студенте, и по этим спискам их растасовывали и распределяли.

Игорь не возражал бы и против того, чтобы потрахаться с Леной в тамбуре. Мужик — есть мужик, живет по принципу: «Дают — бери!» Но ему понравилась ее недоступность, а отказ удовлетворить его страстное желание немедленно и при свидетелях вырос в его глазах до уровня порядочности.

Ему было невдомек, что Лена вела свою игру, а то обстоятельство, что объект вызывал у нее какие-то нежные чувства, ничего не значило, просто полезное совмещалось с приятным.

Лене надоели косые взгляды пассажиров, и она увела Игоря в тамбур, где неожиданно разрешила рукам Игоря погулять по своему телу, да и ее шаловливые руки не ограничивались крепкой спортивной шеей возлюбленного, а смело спускались до самого низа, где с удовольствием держались за самое сокровенное и желанное.

Но все попытки изнемогающего от желания Игоря овладеть ею в тамбуре оканчивались провалом, она так и не разрешила ему перейти к завершающей фазе близости.

— Успеется, милый! — шептала она, сама сгорая от желания ему отдаться.

Как можно было заниматься любовью, самой интимной близостью, когда то и дело в тамбур заходили то из двери вагона, то из двери перехода какие-то люди. Казалось, весь поезд решил пройти через тамбур, в котором тискалась и обжималась молодая пара, сгорающая от страсти друг к другу.

Лена сразу это отметила:

— Такое впечатление, — сказала она хрипло, — что всем пассажирам не спится, и они шастают через наш тамбур, чтобы хоть глазами подзарядиться.

— Это только кажется! — так же хрипло ответил Игорь. — На самом-то деле у всех свои дела, и на нас никто не обращает внимания. Кто ищет третьего, чтобы раздавить бутылочку, кто «пульку» расписать, как в моем купе. «Озабоченных» на свете мало.

— Все равно ты меня не уговоришь согрешить с тобой в тамбуре! — отрезала Лена.

Игорю не осталось ничего другого, как согласиться с нею.

И они отправились спать в свое купе, где Дарзиньш уже выводил тонюсенькие рулады носом, а толстая тетка на противоположной от Виктора Алдисовича нижней полке тяжело вздыхала во сне и постанывала, очевидно, тоже во сне занимаясь непотребством.

Несмотря на обоюдную возбужденность и неудовлетворенность, оба партнера на предполагаемую близость заснули, едва только щеки их коснулись подушек. В молодости все делается быстро. А неудовлетворенность была только в нашем, совковом понятии, когда секс без соития и извержения семени считается неудачным. Китайцы, например, придерживаются другой теории, утверждающей, что близость без семяизвержения значительно полезней. Впрочем, может, это от перенаселения собственной страны.

Поезд, сверкая редкими огоньками тех купе, где пьянствовали или играли в преферанс, а то и делали все вместе одновременно, мчался в ночи к столице Эстонии городу Таллинну.

Таллинн встретил группу туристов хорошей погодой.

— Вы к нам из Москвы солнце привезли! — вместо приветствия сказал им встречавший группу сопровождающий.

Он бодро и привычно погрузил туристов в автобус, видавший виды, и отвез их первым делом в гостиницу.

Гостиница «Кунгла» на улице Крейцвальда скрывала в своем чреве Эстонский республиканский совет по туризму и экскурсиям. Здесь же сразу произошла «накладка»: мест в гостинице «Кунгла» тургруппе никто не забронировал, и их отправили в другую гостиницу, «Балти», что была расположена в переулке Ваксали.

Там их тоже не ждали, но расселили всех по четырехместным номерам.

И мечта Игоря о ночных блаженствах с Леной развеялись как дым, как утренний туман.

Игоря поместили вместе с Дарзиньшем и еще двумя пожилыми мужиками, которых трудно было попросить: «Слушай, старик, сходи на часок, погуляй!» И не только трудно, но просто невозможно. Их железобетонные понятия были непробиваемы и совершенно отчуждены от радостей юных лет, о которых они либо забыли, либо не испытывали вовсе, борясь за установление самого справедливого строя на земле, коммунизма.

На устройство дали полчаса, после чего всех ждал «шведский стол».

Игорю очень понравилась такая демократическая идея, когда можно было не ограничивать себя в еде. Он сразу положил себе на тарелку столько кушаний, что Лена деланно ужаснулась и сказала:

— Боже мой! Тебя же трудно будет прокормить.

Намек был благожелателен для Игоря, но он не оценил его, просто не понял и ответил добродушно, но довольно:

— На халяву грешно не оттянуться! Тем более, что за все уплачено.

— Пузо лопнет! — улыбнулась Лена.

— Пусть плохое пузо лопнет, чем хорошему кушанью пропадать! — авторитетно заявил Игорь, опустошая заполненную горкой тарелку.

После обеда в «Метрополе» Игорь не ел, а он привык есть четыре раза в день. Вот и компенсировал недостаточность, с его точки зрения.

Лена с восхищением наблюдала, как исчезает снедь во рту Игоря, и не удержалась, съехидничала:

— Много энергии потерял в тамбуре!

Игорь воспринял это как приглашение и спросил:

— У тебя в номере никак нельзя договориться?

— О чем? — притворилась непонимающей Лена.

— Чтобы они пришли к определенному времени! — так же «туманно» пояснил Игорь.

— Исключено! — отрезала Лена. — Договориться с ними нельзя, потому что советский человек так уж устроен: если чего у него нет, так этого не должно быть у всех. Все равны в нищете и в неумении. И потом ключ от номера выдают только старшей по номеру, оказывается, есть и такая профессия. Ничего, мы отыграемся на Сааремаа. Я уже договорилась с одной дамой помоложе, вернее, это она со мною договорилась, у нее роман возник с одним мужичком, так что в комнате на двоих нас с тобой будет только двое.