Виктор Мережко - Крот 2. Сага о криминале Страница 40

Важа собственноручно снял с лица пленного повязку. Тот удивленно повертел головой, озираясь, и остановился на лице незнакомого кавказца.

Грузин смотрел на доктора немигающими глазами. И поинтересовался:

– Только один вопрос, доктор, и вы на свободе… К кому из больных приезжал уважаемый Виктор Сергеевич?

Виталий Дмитриевич неуверенно пожал плечами, попытался изобразить что-то вроде улыбки.

– Простите, какой Виктор Сергеевич?

– Вы начинаете слегка меня обижать, – сказал Важа. – Поэтому отвечайте прямо и откровенно… Виктор Сергеевич, очень уважаемый человек, приезжал недавно проведывать больного. Кого?

– Не помню.

– Вас по дороге мои люди не били?

– Нет, – испуганно ответил Виталий Дмитриевич.

– А могли бы… Значит, пожалели, – Важа зашел за спину доктора. – А какая у Виктора Сергеевича фамилия?

– Я не могу помнить всех посетителей по именам. Может, вы фамилию подскажете?

– Я сейчас, уважаемый, ударю вас, и вы сами эту фамилию подскажете! Какая фамилия у прекрасного человека Виктора Сергеевича?

– Копылов, – тихо произнес главврач. – Виктор Сергеевич Копылов.

– Вот видите, сразу все и вспомнили… – удовлетворенно засмеялся Важа. – А теперь вспомните, к какому больному приезжал господин Копылов!

– К Марине… К Марине Ивановне Гавриловой.

– Кто такая?

– Финансист. Бывшая… Работала, насколько мне известно, у Кузьмичева. Финансовым директором… Перенесла чудовищной силы контузию и оказалась в нашей клинике. Вот все, что я знаю.

– Не все, – замотал головой Важа. – Почему уважаемый Виктор Сергеевич проведывает ее? Именно ее?

– Почему? – Главврач задумался. – Я задавал себе этот вопрос не однажды… – Просительно поднял глаза. – Не знаю. Честное слово, не знаю.

– Знаете, уважаемый главврач. Просто не хотите немножко подумать… Я прошу вас, мозги свои соберите и скажите то, что должны сказать.

Виталий Дмитриевич помолчал какое-то время, тихо и виновато заговорил:

– Первое… Не исключено, что он неким образом причастен к ее болезни. И второе… она нравится ему. Очень нравится. Возможно, они даже были любовниками. Раньше… Вот все, о чем я могу догадываться.

Важа оценил сказанное, удовлетворенно кивнул:

– Молодец. Хорошо. Очень хорошо… Больше ничего не нужно. – Взял из серванта бутылку с вином, налил в два фужера. – Выпьем, уважаемый главврач, за дружбу, и вы свободны… Отвезем вас обратно, передадим в руки семье…

Они чокнулись, главврач сделал пару глотков и вдруг как-то сразу обмяк, стал валиться на бок со стула.

Важа поддержал его, распорядился вошедшему человеку:

– Грузи, и в город.

Когда главврача вынесли из комнаты, Важа взял свой мобильник, набрал номер.

– Говорит Павел… Скоро у Вахтанга будет интересная информация для твоего шефа…

На другом конце провода находился Старков.

– О чем информация?

– О подруге твоего шефа. Жди…

В трубке повисла тишина, Владимир с довольной улыбкой захлопнул крышечку телефона, сунул его в карман.

…Неказистый «уазик» свернул на обочину в дальнем «спальном» районе города, протрясся по ухабам метров пятьдесят и остановился.

Из машины вышли два человека в камуфляжной униформе, огляделись и, убедившись, что поблизости нет ни одной живой души, выволокли из салона «уазика» бесчувственное тело Виталия Дмитриевича, бросили его в ближайший кювет.

Уселись в машину и запылили прочь.

Дежурный долго вел Кузьмичева по длинным тюремным коридорам.

Сергей с интересом разглядывал надписи на дверях – все это почему-то напоминало коридор какой-то обычной жэковской конторы. Та же окраска стен, те же таблички на дверях: «Начальник отдела», «Хозяйственный отдел», «Финчасть», «Касса»…

Наконец, остановились возле одной, ничем не приметной железной двери. Дежурный повозился с замком, громыхнул запором, и дверь отворилась.

Кузьмичев шагнул внутрь камеры.

В камере – в углу, на тумбочке – стоял работающий телевизор. Транслировали развлекательную программу. Возле традиционного тюремного топчана стоял отлично сервированный стол: горели три свечи, в алюминиевых мисках была разнообразная еда – зелень, фрукты, икорка.

На топчане сидел Сабур. Одной рукой он облапал симпатичную девушку-заключенную, другой – поджигал в широких фужерах прозрачную жидкость. Спиной к Кузьмичеву сидел неприметный мужчина – начальник учреждения. При появлении посетителя начальник привстал с табурета, протянул руку:

– Василий Исаевич. – Кивнул на свободную табуретку: – Ждем вас.

Сабур, не отрываясь от дела, прохрипел:

– Присаживайся, Кузьма… Смотри и учись.

Девица с интересом уставилась на гостя, внимательным и понимающим взглядом оценивая его фигуру, стать.

– Не пялься на чужое! – толкнул ее Сабур. – На воле будешь пялиться, а тут не смей! – Подмигнул Сергею. – Зойка, краса и гордость всего учреждения. Подарок Исаевича… Присаживайся, Кузьма, сейчас тоже попробуешь.

Подследственный и начальник занимались странным, никак не подходящим для тюрьмы делом. Они пили самбуку.

Возле каждого из них находился фужер с прозрачной, горящей слабым синим пламенем жидкостью, и вместе с Сабуром через трубочку они втягивали в себя эту самую полыхающую жидкость.

Василий Исаевич первым опорожнил рюмку и, хлопая слезящимися от выпитого глазами, стал подбадривать Сабура:

– До дна! До самого дна! Главное, чтобы горячее пошло в глотку!

Тот, сопя и тараща глаза, отложил трубочку, удивленно уставился на тюремщика:

– Мать твою…

– Что, здорово?! – совсем по-детски радовался тот. – Продрало?

– Еще как! Чуть не задохнулся.

Зойка рядом хихикала.

– А мозги?! – Чиновник пятерней провел по лысой голове. – Как граблями прочищает, да?

– Освежает! Выйду на волю, только это и буду пить, – заключил Сабур, переведя взгляд на гостя. – Самбука называется! Никогда не пробовал?

Сергей отрицательно повертел головой.

– Сейчас попробуешь, – Сабур взял бутылку, спросил чиновника: – Можно ему?

– В порядке особого уважения!

Начальник пододвинул к гостю фужер, подал зажигалку.

– Подпали!

– А зерна! Зерна кофе! – напомнил Сабур.

Начальник бросил в фужер три кофейных зерна, поджег жидкость, и она заполыхала голубым нежным светом.

Зойка в предвкушении зрелища продолжала хихикать.

– Цыц, целлюлитка! – одернул ее Сабур и скомандовал: – Давай через трубочку, Кузьма! Соси!

Сергей через трубочку в один сильный прием под общий возглас «Ух-х!» опорожнил фужер, и из глаз потекли слезы.

Присутствующие хохотали.

– Что, тоже продрало? – радовался Сабур. – И заметь – ни в одном глазу! – Посмотрел на начальника. – Нам нужно побазарить, Исаич.

– Понял, – послушно кивнул тот и махнул девушке: – Пошли.

– Так ведь… – попыталась возразить она.

– Вернешься. Базар закончится и вернешься!

Сабур и Сергей остались в камере одни.

– Хороша целлюлиточка, а? – с восторгом поинтересовался Сабур. – Кровь так и брызжет.

– Вкус у тебя есть, – кивнул Кузьмичев.

– Это у нее есть вкус, – засмеялся Сабур.

Кузьмичев и Сабур некоторое время молча, внимательно и как бы изучающе глядели друг на друга.

– Ну, что? Прискакал? – первым нарушил паузу Сабур. – Клюнул в задницу петушок?

– Клюнул, – кивнул Сергей.

– В одно место или сразу в несколько?

– В два.

– Расскажешь. Но сначала к тебе вопрос… Думаешь меня выдергивать отсюда?

– А твои кореша?

– Вопрос не к корешам, а к тебе. Вроде бы за одно дело брались, но ты на воле блатуешь, а меня здесь каждый день к следакам таскают.

– Адвоката к тебе кто послал? – вопросом на вопрос ответил Кузьмичев.

Сабур сморщился.

– Еврейчика? Твердый человек, но жопа мягкая… Меня тут один вшиварь раскручивал по полной программе, даже мокруху пытался пришить, а твой марамой только бельмами хлопал да улыбочки мне кидал. То ли за бабу меня принял, то ли за голубого.

– Он один из лучших сейчас адвокатов.

– Худший, лучший – меня не колышет! Мне надоело задницей шконку протирать! Когда на волю?

– Скоро, Сабур. Потерпи.

Тот вдруг перетянулся к Сергею через стол, зашептал угрожающе:

– Не верю я тебе, Кузьма! Ни на грамм не верю! Помнишь, перед моей посадкой груз менты хватанули?! Два контейнера! Знали только двое – ты и я. А откуда взялась путана, которая наш базар записала на магнитку и кому-то загнала?

Кузьмичев с трудом сдержался, чтобы не выдать волнения.

– Не понимаю, о чем ты, – ответил так же шепотом.

– Груз шел, помнишь? Мы с тобой базарили. Вдвоем! Больше ни души! А следак говорит, что нас с тобой писали. На пленку! Блядь какая-то писала. Цыпкина! – Сабур уставился прямо в глаза Сергею. – Слыхал такую фамилию? Цыпкину?! Проститутку!