Татьяна Степанова - Рейтинг темного божества Страница 40

— Ну как? — спросил их Колосов.

— Как видишь, Михалыч, — ответили они, — отпечатки пальцев Поповых были как раз с этой и той стороны. Так они тут и стояли тогда, держали.

— Атланты хреновы. — Колосов покрутил головой и… на глазах потрясенной Кати надел себе на шею петлю.

— По-твоему, Никита Михалыч, получается, что петли эти наши четверо надели все-таки на себя вполне добровольно, сами, — громко сказал следователь прокуратуры, стоявший возле края бассейна.

— Да, сами, добровольно. Поповы этого сделать не могли, они были в бассейне, удерживали матрас, — ответил Колосов.

Катя увидела, что под тяжестью его и троих оперативников импровизированный плот еще больше осел — теперь только несколько сантиметров отделяло его верх от воды.

— Ну а теперь топите его, — скомандовал Колосов, стоя с петлей на шее.

Те, кто был в воде, навалились на матрас. Он ушел в воду, веревка сразу же сильно натянулась, и… Колосов схватился за нее обеими руками. Веревка как удавка захлестнула ему горло.

— Отпускайте! — крикнул следователь прокуратуры. Двое в воде отпустили матрас, и он вынырнул из воды. Колосов закашлялся, помассировал шею.

— Придушила, но не додавила, — сказал он. — Ощущение супер — мало не покажется.

— Что они, за ощущениями, что ли, острыми сюда приехали? — спросил следователь.

— Возможно, и за ощущениями. Возможно, это был какой-то ритуал, обряд…

— Ты мне сейчас еще гомосексуальные фокусы с асфиксией сюда приплетешь, — хмыкнул следователь.

— Возможно, и фокусы. Я тебе говорю, Пал Сергеич, это был какой-то обряд у них — этакая фишка, через которую они должны были коллективно пройти. — Колосов отдышался. — Может, все должно было закончиться всеобщей оргией — только они не успели покуролесить, насладиться, не смогли, потому что…

— Ну что — потому что?

— Я тебе скажу — ты не поверишь. Ты лучше гляди сюда. Так, по счету «три», мужики, делай, как договаривались. — Колосов смотрел на коллег, что были в бассейне. — Ну, с богом! Раз, два, три!

Все произошло одновременно — те, кто были в воде, внезапно резко толкнули матрас в сторону. Трое стоявших на нем оперативников, не удержав равновесие, бухнулись в воду, а Колосов… Его рывком бросило вниз — ноги его, лишенные опоры, оказались почти до середины голеней в воде, веревка резко натянулась и…

— Матрас назад! Скорей! — завопил следователь прокуратуры. Он едва не уронил в бассейн свою папку.

Оперативники, утопив платформу в воде, буквально подсунули ее под Колосова. Он хватался за веревку, пытаясь ослабить петлю. Двое подхватили его под руки, вскарабкавшись назад на матрас. Третий помогал с петлей.

Катя… Она оперлась на металлические перила лесенки, ведущей в воду. Сердце прыгало как заяц. В голове стучало: Никита сумасшедший! Что он вытворяет! Он чокнутый, но… он прав. Это могло произойти только так.

Уже потом, после, когда все после бурных обсуждений пили кофе из термоса и еще что-то покрепче из походной армейской фляжки, дальновидно прихваченной кем-то из оперов с собой, когда Колосов, бледный и взвинченный, сидел, набросив рубашку на голые плечи, на борту бассейна, Катя повторила ему все это слово в слово.

— Значит, я прав? Ты убедилась? — спросил он.

— Твои методы убеждения безотказны. Ты как себя чувствуешь?

— Как покойник. Глянь, у меня тут осталась странгуляционная борозда? — Он взял ее за руку, потянул к себе.

— Ненормальный. — Катя покачала головой. — У меня сердце до сих пор в пятках, а он еще улыбается! А если бы эти твои с матрасом оплошали? Что бы тогда?

— Мы в отделе с ребятами сто раз эту ситуацию проигрывали. Моделировали. Все здесь должно было случиться только так — иначе просто никак. А так все вписывалось — в том числе и отпечатки пальцев Поповых. Но надо было проверить на практике.

— Тебе надо было лично на себе, да? Даже петлю?

— А кому я на пару минут повеситься предложил бы — следователю, что ли? Или вон нашему Лехе Сабурову? Так он молодожен. — Колосов хмыкнул. — Это я сирота казанская, одинокая — мне и погибать в случае чего.

— С ума ты меня когда-нибудь сведешь своими фокусами. — Катя отвернулась, слезы вдруг затуманили глаза. — Никуда я больше с тобой не поеду. И не зови меня даже… А все же, — через мгновение она уже забыла свою угрозу, — как это ни убедительно, я не могу поверить, что Кублин, Федай, Иванников и Грачевский сами надели веревки себе на шею. Ты подозреваешь, что это была какая-то фишка, обряд, ритуал… Ритуал чего? Что вообще все это означало? Какую цель они преследовали? Смысл в чем? Именно здесь у твоей впечатляюще наглядной версии слабое место. И очень существенное.

— Ну, цели-то у них были разные. Цель Поповых была убить четверых, причем именно таким странным изощренным способом. К твоему сведению, мы проверили все их полеты за эти полгода. — Колосов надел рубашку. — Так вот, оказалось, что в марте и апреле у них трижды была вроде бы вынужденная по техническим причинам посадка в Брусках. Вынужденная посадка — так диспетчер аэроклуба в Быкове записал с их слов. Бруски — это совсем недалеко отсюда, всего каких-то семнадцать километров. Там даже не аэродром — просто забетонированная полоса, как запасное место посадки при аварийной ситуации. А Поповы сажали там самолет трижды. Почему? Чем их такая дыра привлекала, а? Мы попытались это выяснить.

— И что выяснили?

— Там, в окрестностях Брусков, есть один заброшенный дом. Местные нам подсказали.

— Заброшенный дом? А какое отношение это имеет к тому, о чем мы говорили?

— Сейчас передохнем немного и поедем туда. Я следователю хочу кое-что там показать. И тебе полезно будет это увидеть.

— Ты считаешь, того ужаса, что я увидела здесь сейчас, мне недостаточно? — спросила Катя.

И вот они снова двинулись в путь — теперь уже в Бруски. Катя наскоро занесла в свой репортерский блокнот впечатления от «эксперимента», попросила оператора Марголина показать на видеокамере то, что он заснял в сауне. Даже не верилось, что эти разрозненные записи и кадры когда-нибудь превратятся в серию иллюстрированных очерков о раскрытии этого дела. Слишком уж все было запутано и непонятно.

— Сами Поповы, как мы узнали, родом из Ростова. — На заднем сиденье микроавтобуса Колосов делился со следователем прокуратуры последними оперативными данными. Катя, погруженная в свою работу, тем не менее была само чуткое ухо. — В Москве вот уже пять лет. Характеристики на них вроде самые хорошие. Но толком никто ничего о них не знает. Создали собственный мини-аэроклуб, работали с клиентами. Летал в основном старший брат — Глеб, а Михаил был у него вроде механика, но, когда надо было, и сам садился за штурвал. В Ростове у них мать, отец, полно родни — здесь, в Москве, никого. Оба холосты. Квартиру снимали в Митине. Побывали мы там — словно там никто и не жил долгое время. При осмотре самолета обнаружены их личные вещи. Найден и один мобильный телефон, но он сильно пострадал от огня, и какие-то полезные данные с него скачать невозможно.

— А куда они летели из Басманова? — спросил следователь.

— Домой, в Ростов, — так записано в летном журнале.

— Такой маленький самолет долетит до Ростова?

— С посадками и дозаправками — почему нет?

— А что с водителем тягача — Гришенковым?

— Он в больнице в тяжелом состоянии, без сознания. Врачи пока ничем обнадежить не могут.

— Да, дела. — Следователь хмыкнул.

— В общем и целом картина происшедшего представляется мне так: в ночь убийств, судя по отпечаткам пальцев, Поповы успели побывать и в Скарятине в сауне, и в Мамонове — на кладбище. — Колосов тщательно взвешивал слова. — Самолет их в это время уже находился на аэродроме в Басманове, причем перебазировали они его туда загодя не по воздуху, а транспортировкой, словно он был неисправный.

— Может, он и был неисправный?

— С самолетом все было в порядке, мы проверили. В тот вечер они вместе с Кублиным, Федаем, Грачевским и Иванниковым около восьми часов приехали в сауну. И там произошло то, что мы только что попытались воспроизвести наглядно. Я уверен: Поповы ехали в сауну с твердым намерением совершить убийство. Причем выбрали для этого странный, изощренный способ. Могли ведь зарезать или застрелить, ан нет — для чего-то потребовалось максимально все усложнить. Федай, Грачевский, Иванников и Кублин вряд ли предполагали, что им отведена роль жертв, — иначе… иначе они бы так доверчиво не надели бы сами себе петли на шеи. Возможно, их убедили, что это — какое-то испытание, через которое надо пройти, ритуал…

— Кто убедил? Поповы? — спросил следователь.

— Поповы или кто-то другой, — ответил Колосов тихо. — Тот, кто за всем этим стоит — кто убил или приказал убить самих Поповых и Алексея Неверовского.

— А что выяснено с Неверовским?

— Пока что немного. Надо будет еще раз допросить его сестру. Но кое-какие новые данные у нас и по нему есть. — Колосов посмотрел на Катю, сидевшую рядом с оператором. — Накануне своей гибели Неверовский передал фотокорреспонденту Анфисе Берг некую фотографию. Кстати… Екатерина Сергеевна, я пока так и не видел ее.