Б. Седов - Я не хотела убивать Страница 40

* * *

Прошло не меньше часа, а может и двух, с тех пор как захлопнулась дверь кабинета кума за Ликой. Кум по-прежнему сидел в одной и той же позе на стуле и, тщетно пытаясь освободиться, изливал про себя поток грязных ругательств. После многочисленных попыток ему удалось лишь немного сдвинуть скотч, стягивающий распухшие посиневшие руки. Сделав нелепое движение, кум подпрыгнул вместе со стулом, пытаясь придвинуться к столу, и, потеряв равновесие, рухнул на пол, больно стукнувшись головой о край стола. Окончательно потеряв надежду на свободу, он закрыл глаза, и по его щеке скатилась крупная слеза. Беспомощный, как червяк, которого только что перерубили лопатой, он извивался на холодном полу своего кабинета. В довершение ко всему он еще и находился в очень щекотливом положении.

Робкий стук в дверь нарушил тишину и заставил замереть корчившегося на полу кума. Стук повторился с большей настойчивостью, и спустя некоторое время по коридору раздался звук удаляющихся шагов. Кум задергался в очередной попытке высвободить руки.

Так прошло еще несколько часов. Дневной свет из окна сменился туманными сумерками. Кум лежал и пытался определить, сколько же прошло времени, но его часы по-прежнему оставались на руке за спиной. Он уже не чувствовал пальцев, конечности затекли. И, окончательно поняв, что без посторонней помощи ему не освободиться, кум решился позвать на помощь. В очередной раз в дверь тихо постучали, и кум ответил на стук громким мычанием. Еще через минуту надзирательница и двое солдат, сломавших замок на двери, вошли внутрь.

Картина, представшая их взорам, была нелепой. Начальник с заклеенным ртом, лежащий на полу, привязанный накрепко скотчем к стулу, со спущенными штанами. Все трое застыли и, пряча едкие смешки под маской безразличия, поспешили освободить пленника.

Потирая руки, кум встал, и почти перейдя на крик, сказал:

- Ну что стали, Королеву ко мне!

Узнав, что Королева сбежала, кум пришел в еще большую ярость. Трясущимися пальцами набрал номер городского отдела милиции, и уже через минуту Лика значилась в розыске как особо опасный преступник.

* * *

- Маркиза, просыпайся! Мы уже почти на месте.

Бодрый голос Адреналина заставил меня открыть глаза. Увидев справа парк Победы, я поняла, что снова в Санкт-Петербурге. «Ну, здравствуй, Питер. Город мечты, которой уже не суждено сбыться. Город больших надежд и потерянных иллюзий», - думала я.

Адреналин вытащил мобильник и набрал номер:

- Баб Галь, мы уже в городе. Встречай гостью, - и, повернувшись ко мне, добавил: - Часа так через пол будем у хозяйки.

Баба Галя жила на Старо-Невском, неподалеку от Лавры, в добротной четырехкомнатной квартире, и совершенно одна. Правда, одной ей приходилось бывать крайне редко. Та жизнь, которой она себя посвятила, или, правильней сказать, жизнь, которая затянула ее, подразумевала постоянные контакты с теми или иными людьми, наличие охраны, да и вообще, женщина она была еще не старая, и не коблиха, а поэтому к мужикам кое-какой интерес у нее имелся.

В этой-то квартире я и оказалась. Впервые за последние полтора года в нормальном, не тюремно-лагерном помещении.

- Рада тебя видеть, Маркиза.

- Здравствуйте, баба Галя, - обрадовалась я встрече с ней.

- Ну, пойдем в гостиную. Поужинаем. Мне есть что тебе сказать. А ты поведаешь мне все, что было с тобой там. Про тебя такие легенды ходят, что страшно становится.

- А я думала, вы еще в изоляторе.

- Сейчас под подпиской. Дело мое разваливается. А новых еще не накопилось.

Она провела меня в гостиную, и я, поразившись тем, насколько со вкусом была обставлена эта комната, не выдержала и поинтересовалась:

- Это вы сами здесь все так придумали, баб Галь?

- Не стану скромничать. Сама.

- Как здорово.

- Как ни крути, я ж когда-то строительный закончила. По специальности архитектор. Какое-то время дизайном интерьеров занималась. А потом на этой почве недвижимостью увлеклась. Аферы там всякие проворачивать стала. И пошло-поехало. - Посадив меня за накрытый стол и налив мне и себе водки, она добавила: - За удачное возвращение! Давай кушай и слушай.

Тут Баба Галя рассказала мне о гибели кореянки Чои, о том, что Артем остался без верного исполнителя-женщины, и о том, что у него есть какое-то для меня серьезное дело. А потом я поведала ей про свое зоновское житье-бытье. Про Марго и Кончатову, про Рысь и кума, про бунт и побег.

Баба Галя внимательно слушала, затем встала, подошла к шкафу и, порывшись в нем, извлекла оттуда роскошный парик.

- На, примерь.

Я подошла к зеркалу и, напялив на себя это рыжеволосое чудо, увидела, как из зеркала на меня смотрит совсем незнакомая мне девушка с длинными кудрявыми огненными волосами.

- Отлично, - сказала баба Галя. - Так Маркизу никто не узнает. А ищут ее сейчас усиленно, не забывай об этом ни на секунду. У питерских ментов на тебя сто процентов уже ориентировка есть.

- Спасибо, баб Галь. Вы всегда так заботитесь обо мне, - произнесла я и с благодарностью посмотрела на свою покровительницу.

- Иди прими ванну. Одежду я тебе дам другую. Эту сверни в тюк. По дороге избавимся, - отдавала она распоряжения. - Как помоешься и приведешь себя в порядок - попьем чаю и поедем к брату. Его особняк в Сестрорецке находится.

Я сделала все, как велела баба Галя, и уже вечером сидела в гостиной стилетовского особняка и вновь рассказывала свою историю.

- Хорошо, Маркиза. Значит, так, - сурово произнес Стилет, когда я закончила свой рассказ. - Жить будешь в моем особняке. Кувалда тебе все покажет. Завтра начнем тренировки. А теперь ступай спать. Утро вечера мудренее.

* * *

Прошла неделя, как меня поселили в гостевой комнате у Стилета в его неприступном трехэтажном особняке. После скудного зоновского пайка питание здесь было поистине королевским, но баба Галя все равно заставляла меня поддерживать специальную диету, богатую белками и протеинами. Каждое утро Артем Стилет со своими братками спускался в подвал, где был оборудован шикарный тренажерный зал. Меня всегда брали с собой. За эти дни мои мышцы окрепли, и я почувствовала себя сильной. Какая-то внутренняя энергетика, появившаяся во мне за последнее время, укрепила не только дух, но и тело. Получив у одного из лучших бойцов Стилета несколько уроков бокса, я с наслаждением лупила по большой кожаной груше, подвешенной к потолку. С каждым днем мои удары становились сильнее и точнее, а научившись сочетать приемы бокса с полученными когда-то уроками Чои и Гюльнары, я стала, как мне казалось, почти непобедимой, даже для братков Стилета. Артем устраивал поединки, и я все чаще уходила с ринга победительницей, уложив на лопатки соперника, превосходящего меня по физической силе и массе.

- Браво, браво, Маркиза! - прищелкнув языком, сказал Стилет, глядя, как я подсечкой опрокинула на спину очередного быка. - Теперь я понимаю, почему сестра так гордится тобой.

Я молча поклонилась ему, сложив руки на груди лодочкой, как китайский болванчик, и, схватив со стула полотенце, отправилась в душ. Мне льстило внимание такого уважаемого человека, как Стилет.

Однажды Кувалда, аккуратно постучавшись ко мне в комнату, вошел и внес с собой тяжелый железный предмет. Это была не то штурмовая винтовка, не то профессиональный карабин с небольшим магазином и оптическим прицелом.

- Наш! Расейский! - с гордостью сказал он. - «Тигр» называется. Секретная военная разработка. Вот с этой насадкой дневной прицел, вон с той - для ночной работы. Лазерный тоже имеется. Пойдем, Стилет велел научить тебя ей пользоваться.

Мы вышли на задний двор, и Кувалда расставил на доске десять банок из-под пива. Затем подошел ко мне и объяснил, как снаряжать магазин, заряжать винтовку, взводить, целиться и, наконец, стрелять. Я легла на траву и, положив ствол на предусмотрительно положенный Кувалдой кирпич, приложила глаз к оптическому прицелу. В крестике прицела виднелась стена. Наведя резкость, я увидела блестящие банки и маленькие красные точки на каждой из них. Прицелившись в первую банку, я нажала на курок. Раздался выстрел, и, блеснув в воздухе, подлетевшая банка со звоном плюхнулась на землю.

Кувалда восхищенно охнул. Одну за другой я подбила все банки.

Тогда их сменила мишень. После того как я разрядила в нее весь магазин, удивленный Кувалда побежал показывать продырявленный листочек Стилету.

Я же подошла к разбросанным банкам и подняла одну из них. В ней были две аккуратненькие сквозные дырочки с оплавленными краями. «Да уж», - подумала я, - «кто бы ни был этот человек и какая бы мощная ни была у него охрана, с такой лапушкой», - я погладила холодный ствол снайперской винтовки, - «я быстро отправлю его к праотцам».

Однажды в особняк приехала баба Галя и, пройдя ко мне в комнату, заявила: