Евгений Монах - Братва: Век свободы не видать Страница 43

Основные информационно-аналитические программы он раньше никогда не пропускал, но и в них недавно разочаровался. От Сванидзе из «Зеркала» правды вовек не услышишь — любые факты мастерски передергивает, пройдоха, в пользу начальников, «Вести» измельчали и заметно попритихли, а «Итогам» Вадим вовсе перестал доверять, узнав из газет, что ведущий этой программы Киселев много лет прирабатывал стукачом в бывшем КГБ. Окончательно и бесповоротно пришел к неутешительному выводу: вокруг одни прохиндеи и сволочи. Особенно наверху. И противный российский парадокс — чем человек больше по социальному значению и статусу, тем мельче и грязнее его душонка. Такая вот странная и подлая закономерность.

Катарина, засмотревшись на красивую заграничную жизнь, не сразу заметила приход мужа. А когда, наконец, обратила на него внимание, тут же сняла с головы наушники и спросила приторно-елейным голосом:

— Сколько нынче удалось накатать? Осень ведь не за горами, учти, милый. Надо бы мне на демисезонное пальто денежки откладывать.

— С этим делом придется чуток обождать. Неудачный день выдался. Пустой я сегодня, как барабан. Не повезло.

— Как так? — подозрительно прищурилась Катарина, мигом потеряв куда-то всю нежную мелодичность в голосе, — совсем нисколько не заработал?!

— Так уж получилось, — пробормотал Вадим и за шуткой неловко попытался спрятать свое смущение. — Пустяки. Деньги, что навоз — нынче нет, а завтра воз. Не сердись, Катюша, авось все образуется.

— Сколько раз говорить тебе, чтоб не смел называть меня Катюшей?! — взъерепенилась Катарина, решительно напяливая наушники обратно. — Борщ в холодильнике. Сам разогреешь, не развалишься. Я в служанки к тебе не нанималась!

Сидя за кухонным столом и без всякого аппетита хлебая деревянной ложкой борщ прямо из кастрюльки, Вадим уныло глядел в окно на зажигающиеся уличные фонари и тихо скорбел над своей незадавшейся семейной жизнью.

В общем-то, Катарина, если разобраться, человек неплохой, но слишком уж зациклилась на деньгах, точнее, на их хроническом отсутствии. Прямо-таки болезненно обострился у жены меркантильный «пунктик» где-то с полгода назад, когда ее уволили из ЖКО по сокращению штатов. С тех пор получала нищенское пособие по безработице, которого с трудом могло хватить лишь на хлеб без маргарина. Мизерное же пособие на ребенка семья уже второй год в глаза не видела. Денег на подрастающее поколение у госчиновников нет, говорят. Зато в избытке есть на собственную роскошную жизнь, как ясно видно и по телевизору, и из газет. И ведь совершенно не стесняются «слуги народа» поплевывать на этот самый обманутый и голодный народ с высот Кремля и «Белого дома». Жулье, зажравшееся до полной невменяемости. Пир во время чумы!

С расстройства Вадим не удержался и достал из холодильника неприкосновенный запас — графинчик лимонной водки, приберегаемый на случай прихода неожиданных гостей.

Позволил себе выпить, правда, всего лишь единственный стопарик из строгих соображений хозяйственной экономии.

«У них деньги куры не клюют, а у нас на водку не хватает», — с мрачным сарказмом мысленно высказался Вадим, закусывая горькой луковицей, чтоб уничтожить предательский алкогольный запах и скрыть от жены свой несанкционированный набег на домашний спиртовой НЗ.

Ночью вопреки обыкновению Катарина на постельное перемирие с последующим жарким «братанием» не пошла — сухо-категорично отвергла все нежные поползновения мужа, отвернувшись к стене и сославшись на головную боль.

Три дня проскочили для Вадима так же незаметно, как зайцы под дулом охотника-любителя.

Не рискуя появляться в аэропорту, колесил по центральным улицам Екатеринбурга, с неприязнью косясь на привередливых пешеходов, не желавших призывно поднять руку ему навстречу. Рублевый навар, как и следовало ожидать, «накипел» весьма ничтожный — за три дня всего около ста рублей. Львиная доля от данной суммы безвозвратно «сгорела», уйдя на оплату бензина для личного «жигуленка».

К тринадцати часам, как и было условлено с метрдотелем, Вадим подъехал к гостинице «Кент» и, оставив машину на автостоянке, отправился на встречу с Григорием.

Восьмой номер находился точно посередине широкого коридора второго этажа. Дверь была не заперта. Уже повернув ручку, Вадим все же стукнул для приличия пару раз костяшками пальцев в обитую красной кожей дверь. Услышав в ответ какое-то невнятное бурчание, вошел в номер.

Григорий вальяжно полулежал в чашеобразном кресле у окна, закинув ноги на подоконник. В одной руке он держал стакан с неким золотистым напитком, а в другой — дымящуюся сигарету.

— А-а, друг ситный! Проходи, присаживайся, — нисколько не удивился визитеру метрдотель, гостеприимно ухмыляясь и кивая на рядом стоящее кресло у низкого полированного столика.

Вадим молча воспользовался приглашением, глубоко утонув в велюровых объятиях кресла и нерешительно таращась оттуда на хозяина номера вопросительным взглядом своих незамутненно-голубых глаз.

— Все помню, Вадик, склерозом конкретно не страдаю, — моментально став серьезным, заверил Григорий, скинув ноги с подоконника и доверительно придвинувшись к гостю. — Я пробил насчет твоих обидчиков. Зелень мохнорылая, но опасные ребятки. Отморозки, короче. Воровских «понятий» не признают, живут по единственному закону: кто смел — тот и съел. С такими трудно договориться по-хорошему.

— Что же мне делать? — Вадим явно расстроился, хотя в глубине души не слишком-то и рассчитывал на мгновенный позитивный результат от действий своего нового знакомого.

— Для начала выпей, — радушно предложил метрдотель, взяв со стола хрустальный графин и набулькав в два высоких стакана солнечно искрящейся жидкости. — Херес отлично промывает мозги, улучшает пищеварение и кровообращение. Убедись лично.

Залпом заглотив ароматный алкогольный напиток, Вадим машинально закурил, старательно избегая встречаться взглядом с насмешливо прищуренными глазами хозяина номера.

— Неправильно пьешь, приятель, — снисходительно подметил Григорий. — Такое благородное винцо надо смаковать мелкими глоточками, чтоб весь букет конкретно прочувствовать. Это как с бабой — чем медленнее и продолжительнее процесс, тем приятнее. Усек, братишка?

— Угу, — буркнул Вадим, с силой вминая вдруг загорчившую сигарету в медной пепельнице. — В следующий раз исправлюсь, обещаю. Но что же мне теперь делать? Вообще не показываться на аэровокзале, да?

— Сам решай. Но одно твердо помни: против лома нет приема — окромя другого лома! Просекаешь смысл, приятель?

— Не совсем, — честно признался Вадим.

— Все очень просто. Нужно по-крупному и конкретно разобраться с вокзальной шпаной. И тут я могу тебе помочь. Организовать мероприятие, так сказать. Не задаром, ясно.

— И сколько это мероприятие мне будет стоить? — неуверенно поинтересовался Вадим, с острой грустью припоминая, что в его худощавом портмоне всего-то около тридцати рублей.

— А как сам мыслишь? — прищурясь, вопросом на вопрос ответил мэтр. — Мокруха в наше время недешево обходится, учти.

— Как? — Вадим был буквально поражен. — Ты что же, убийство предлагаешь?

— Само собой, приятель. А ты как думал? В таких делах полумерами не обойтись. Рэкетиров надо сразу на месте кончать без всякой жалости и сантиментов. Значительно продуктивней и дешевле выйдет.

— Но ведь можно их просто хорошенько проучить. Побить, например. А убивать — это уж слишком! Мы же не в Чикаго!

— Вот то-то и оно! Тут ты точно в цвет попал — мы не в Штатах, а в России, что значительно хуже! — жестко заявил Григорий, оскалив зубы, словно демонстрируя свои блестящие стальные коронки в два ряда.

— Мне твое мероприятие не подходит, — выпростав тело из объятий кресла, хмуро сказал Вадим. — Хоть они и законченные подонки, но выносить им смертный приговор я не имею никакого права. Да и денег у меня нет, кстати.

— Вопрос о гонораре можно запросто утрясти во взаимовыгодном ракурсе, между прочим, — вкрадчиво сообщил мэтр, оценивающе разглядывая раскрасневшееся лицо частного извозчика. — Услуга за услугу — и вся недолга! Как тебе такой нехилый расклад?

— Нет, — упрямо мотнул головой Вадим. — Мне, пожалуй, уже пора восвояси. Я пойду.

— Как желаешь, приятель. Хозяин — барин, — равнодушно отозвался Григорий, плеснув себе в стакан новую порцию горячительного. — Все же пораскинь мозгами над моим предложением на досуге. В натуре — мы можем оказаться весьма полезны друг другу. — Когда дверь за гостем закрылась, метрдотель добавил вполголоса: — Детский сад! С таким лоховатым фраером каши не сваришь. Если и использовать слабака, то только втемную…

Недели полторы Вадим не искал пассажиров в аэропорту, основное свое внимание переключив на железнодорожный вокзал Екатеринбурга. Здесь дневной денежный навар извозчика выходил на два порядка жиже, чем на аэровокзале, но зато было относительно спокойно. По крайней мере, наглых рэкетирских «крыш» на «железке» не наблюдалось.