Александра Маринина - Соавторы Страница 45

- Ну, тут она, положим, права, - рассмеялась Настя, выкладывая из папки документы на стол, - в кулинарии ты и в самом деле мало что понимаешь. Юра, она уже была замужем, причем не за кем-нибудь, а за следователем, если ты не забыл. То есть для нее совершенно не новость муж в погонах, с ненормированным рабочим днем, без большой зарплаты и без гарантированных выходных и отпусков, но зато с ночными звонками, срочными вызовами, постоянной нервотрепкой и плохим настроением. Когда Лялька выходила за тебя замуж, она ничего этого не знала, а Ира это уже проходила. И если она соглашается стать твоей женой, то делает это с открытыми глазами.

Коротков беспомощно посмотрел на нее, отчаянно дернул галстук, ссутулился и как-то жалобно мяукнул:

- Аська, я старый… Ей тридцать три года, у нее все впереди, и жизнь, и карьера, а я? Мне почти пятьдесят.

Зачем я ей?

- Дурак ты, - беззлобно сказала Настя.

- Дурак, - с готовностью согласился Юра. - Я вот утром костюм этот надел, галстук повязал, смотрю на себя в зеркало и думаю: дурак ты, Коротков, куда ты лезешь в женихи со своей сомнительной зарплатой и невнятным социальным статусом? Ты же не уважаемый всеми работник правоохранительной системы, а мент поганый, скрытый "оборотень в погонах", на нас ведь люди теперь именно так и смотрят, особенно если ты на Петровке работаешь. Гордиться тебе нечем, предложить молодой жене тоже нечего, содержать ты ее не можешь, так куда тебя несет в этом костюмчике да при галстучке?

Надо было сперва бросить к чертовой матери розыск, устроиться в охранную структуру или в службу безопасности в приличную фирму, начать хорошо зарабатывать, приодеться, купить квартиру, сменить мой копеечный драндулет на что-нибудь пристойное, а уж потом делать предложения молодым красивым актрисам. Правильно ты, Аська, говоришь, дурак я. И Ирка глупышка, потому что согласилась.

- Можно подумать, вам жить не на что, - возразила она. - Ира - известная актриса, она много снимается, у нее гонорары хорошие, так что с голоду не помрете.

- Я не альфонс, чтобы на ее гонорары жить, - набычился Короткой.

- Правильно, - согласилась Настя, - ты не альфонс, ты просто дурак, да еще с патриархальными замашками. Какая разница, кто в семье больше зарабатывает? Что от этого меняется? Ты что, претендуешь на то, чтобы быть главой семьи, всех содержать и на этом основании принимать все решения? Артист Баталов в роли Гоши, да?

- Да на фиг мне это надо, - Юра испуганно замахал руками, - я этих решений на работе так напринимаюсь, что дома уже хочу покоя и безответственности. Пусть меня никто не трогает и ничего от меня не требует.

Пусть только дадут миску горячей похлебки, чистую постель и душевное тепло. И еще хорошо бы, чтобы меня любили. И чтобы не орали по пять раз в день. А больше мне ничего не нужно.

- Ну так ты все это и получишь. Чего ты дергаешься, Юрик? Ты, кстати, не забывай о том, что Ира любит тебя - сыщика, и совершенно неизвестно, будет ли она так же к тебе относиться, если ты станешь работать в охранной структуре или в службе безопасности. Так что, если надумаешь менять работу, ты сильно рискуешь.

- Да ну тебя, - Коротков наконец улыбнулся, напряжение ушло, и глаза снова стали такими, какими Настя привыкла их видеть, - вечно ты меня запугиваешь. С чем пришла?

- Три плана, два отчета. Прочитай, поставь визу, и я пойду к себе, Чеботаев должен вот-вот подойти. Втравил ты меня…

- Это ты про убийство беременной жены предпринимателя?

Юра быстро просматривал подготовленные Настей документы и не увидел, что она молча кивнула.

- И что там не так?

- Все так, Юрик, и не так одновременно. Если там все просто, как казалось и продолжает казаться, то совершенно непонятно, с какой радости мы это дело держим на контроле. Округ прекрасно справился бы и без нас. А если там есть скрытые моменты, то опять же совершенно непонятно, как мы вдвоем с Чеботаевым сможем с ними справиться. И даже не вдвоем, а он один, а я так, на подхвате: вроде немножко умные советы даю, немножко делаю что-то за него, и при этом у меня есть основное место службы, где я тоже должна в полную силу работать. Сложные преступления так не раскрывают, Юра, ты сам знаешь. А простые не держат на контроле.

В общем, не нравится мне все это.

- Ася, мы с тобой погоны носим именно для того, чтобы начальство имело право не спрашивать нас, нравится нам или нет, - он по-прежнему не поднимал головы от бумаг. - Вот этот пункт плана мне не нравится.

Коротков поставил на полях галочку карандашом и протянул Насте план. Она фыркнула и расхохоталась.

- Не нравится? А как же погоны? - съехидничала Настя.

- А я начальство, - тут же отпарировал он. - Имею право. Вот посмотри…

Он принялся вслух обсуждать план работы по раскрытию одного из убийств, и уже через пару минут для Насти стало очевидным, что Юра абсолютно прав, а сама она написала явную глупость. Господи, и о чем она думала, когда составляла документ? Ведь ясно же, совершенно ясно, что делать то, что она написала, бессмысленно, это ни к чему не приведет, время и силы будут потрачены впустую, и вообще этот пункт плана не работает ни на одну из выдвинутых версий. Что же это с ней?

Стареет, глупеет, теряет нюх, совершает ошибки? Или утрачивает интерес к работе, теряет азарт и тоже совершает ошибки, но уже не от глупости, а от скуки? Но какова бы ни была причина, результат один: она работает хуже, чем раньше, и лучше работать она уже не сумеет. Период подъема закончился, начался спад, и с этим уже ничего не поделаешь.

- Эй, - Коротков встревоженно уставился на нее. - Ты чего, ревешь, что ли?

Она помотала головой, судорожно сглатывая слезы.

- Ну как же нет, когда да. Из-за чего? Из-за того, что я в твоем плане один пункт поправил?

- Раньше ты никогда меня не поправлял, - срывающимся голосом выдавила Настя. - А теперь… Сначала экзамен, теперь вот это… Прямо на глазах глупею, да?

- Ну, мать, ты даешь! Я от возмущения чуть дар речи не потерял!

Юра с досадой швырнул на стол карандаш, захлопнул дверцу открытого сейфа, которая мешала ему встать, и подошел к Насте, которая, опустив голову, пальцами вытирала льющиеся по щекам слезы.

- Тебя что, вообще критиковать нельзя, что ли? Тоже мне, девочка-отличница выискалась. Ты мне покажи хоть одного человека, который не сделал за всю жизнь ни единой ошибки.

- Юр, я все понимаю, я и раньше ошибалась, но знаешь, пока я чувствовала себя молодой, мне как-то казалось, что я имею право на ошибки, потому что еще мало работаю, у меня недостаточно опыта, у меня еще все впереди. А когда я поняла, что впереди у меня ничего нет, что мне уже сорок три и через два года мне придется уходить на пенсию, то… Ну, в общем, если тебе идти на пенсию, то ты, стало быть, работаешь уже давно, и времени набраться опыта и всему научиться у тебя было навалом, и если ты все еще совершаешь ошибки, то уже не потому, что ты не успел научиться, а от глупости. Вот.

- Да что ж ты себя хоронишь-то в сорок три года?!

Ты на меня посмотри, мне уж полтинник скоро, а я на молодой бабе женюсь и не боюсь ничего, ни импотенции, ни простатита, ни того, что у меня рога могут вырасти.

Он хотел ее рассмешить, но при этих словах Настя заплакала еще горше, уткнувшись в ладони. Коротков подождал немного, неловко погладил ее по плечу, не зная, что сказать и нужно ли что-то говорить или дать ей выплакаться и успокоиться. Наконец она отняла руки от лица и подняла голову. Лицо было красным и опухшим.

- Ну, мать, ну я не знаю… Слов у меня нет, чтобы объяснить тебе, какая ты балда.

- Сама знаю, - вяло огрызнулась она. - Не надо мне лишний раз напоминать. Дай лучше платок или салфетку какую-нибудь.

Он молча сунул ей платок и с каким-то священным ужасом наблюдал, как Каменская вытирает слезы и сморкается.

- Ну и куда ты теперь с такой, с позволенья сказать, рожицей пойдешь? Взяла, понимаешь, моду реветь на работе, - ворчал он, наливая в подставленные ковшиком Настины ладони воду из графина.

Она наклонилась, плеснула водой в лицо и запрокинула голову.

- Ничего, это быстро пройдет, минут пять - и все.

Юр, ты меня прости, я совсем в последнее время расклеилась. Даже не знаю, что это со мной. Я посижу у тебя, пока краснота не сойдет, ладно?

Короткой посмотрел на часы.

- Ладно, сиди. Но через пять минут я уйду, у меня встреча назначена. И твой Чеботаев небось уже по коридору болтается, тебя поджидает. И как я есть твой начальник, то даю тебе три задания: перестать реветь, поправить план и выкинуть всю эту муть насчет старости из головы.

Настя в ответ слабо улыбнулась.

- А не то что?

- А не то на свадьбу не приглашу, и ты салатиков не поешь.

- Народу много собираешься приглашать?

- Даже страшно подумать. - Его лицо снова стало растерянным и беззащитным, стоило ему заговорить о предстоящей женитьбе. - У меня человек тридцать получается, Колобок с женой, ты с Лешкой, Селуянов с Валентиной, Мишка Доценко с женой, Стасов с Татьяной, Афоню тоже нельзя не позвать, все-таки начальник, еще моя сестра с мужем и двумя детьми, Михаил Лесников с очередной дамой сердца - вот уже восемнадцать человек, и это только самый ближний круг, а у Ирки, наверное, еще больше. Где столько денег взять? Прямо кошмар какой-то, хоть не женись.