Владимир Колычев - Мент без ценника Страница 47

Он ускоряет бег, но и она убыстряет ход. А впереди река, сейчас блондинка нырнет в воду и превратится в русалку. Тогда ее точно не догнать… Но случилось чудо. Блондинка вдруг свернула к стогу сена и, широко раскинув руки, упала. Только тогда Олег смог нагнать ее, утонуть вместе с ней в аромате мягкой подсушенной травы. Плоть у нее упругая, жаркая… И, как оказалось, податливая. Она весело хихикала, раздвигая ноги. Он снял штаны, ощущая жар ее желания. Сейчас это произойдет, сейчас… Но на ясное небо вдруг набежала темная туча, и грянул гром. Олег открыл глаза и увидел над собой оцинкованный тазик, в который лупил кулаком придурковатый Клык.

– Ты чо, совсем попутал?! – Олег взбесился так, что совсем забыл про больную ногу. И, пытаясь схватить обидчика, встал на нее. – Ой-ёё!

Камера зашлась от смеха, глядя, как он заплясал на здоровой ноге.

А когда боль улеглась, к нему подошел мутноглазый Шкет и велел идти к смотрящему.

– Малява на тебя пришла, Гром, – сказал он тоном, не предвещающим ничего хорошего.

Ему бы в больничке лежать, но нет, проклятый опер устроил ему общую камеру. Олега здесь приняли хорошо, в счет славного зэковского прошлого выделили шконку подальше от сортира. А сегодня вдруг пришла малява.

Смотрящий глядел на Олега с усмешкой. Он растягивал свои обветренные губы, отчего трещины на них лопались и слегка кровоточили, но вор не обращал на это внимания.

– Ты чего, Гром, шуток не понимаешь? Зачем в пузырь лезешь? На смех себя выставил…

– Щукарь, я не понял! Я чо, на лажового фраера похож?..

– Не похож, – перебил Олега смотрящий. – Но налажал ты конкретно. От воров малява пришла. Крысой тебя объявили. – Взгляд Щукаря вдруг заледенел, а улыбка превратилась в зловещий оскал.

– Чего?! – похолодел Гром.

– Ювелирку ты с корешами выставил. Рыжье вы продали, а в общак не занесли. Ну, и что ты по этой теме можешь ответить?

– Не знаю ни про какую ювелирку! – затрепыхался Олег. – Не было никакого рыжья. И заносить нечего было… Это все менты!

– Что, менты ювелирку вынесли?

– Нет, менты мутят. Они мне предъявляют, чужой косяк на меня хотят навесить. Ну, ты знаешь, как это у них бывает…

– Я знаю, как у лягавых бывает. Но малява от самого Махора пришла. А он за свои слова отвечает. Если тебе Махор предъявил, значит, крыса ты…

– Да нет, братва! Это все мусорские куканы! Я не при делах, отвечаю!

– Ответишь. Обязательно ответишь. За нами не заржавеет, – усмехнувшись, беспощадно проговорил Щукарь.

Гром понял, что никакие слова ему не помогут. Попал он конкретно. Тем более что ювелирку они действительно взяли… Ашот сказал, что никаких проблем не возникнет. И действительно, все прошло гладко, как по маслу. Золото переплавили, слитки продали одному частному дантисту в Перми, деньги поделили. Казалось бы, все уже забылось, но нет… Боком это ограбление выйдет. А войдет через зад…

– Вечерком поговорим, – хищно сощурился Щукарь. – После отбоя. Вазелина у нас нет, так что сам позаботься о своей крысиной норе…

Возвращаясь на место, Гром ощутил слабость в здоровой коленке. Нога у него подкосилась, и он под смех толпы растянулся на полу. Это не страшно. Сейчас он может подняться и отряхнуться, но завтра он окажется на самом дне жизни, без права на возвращение. Волком захотелось взвыть с тоски…

Для уголовника мент хуже дьявола, но иногда случается, что его воспринимают как единственного спасителя. Сейчас как раз и был такой случай. Громов смотрел на Богдана как на мессию, что прибыл спасти его душу. Он сам дал знать тюремному оперу, что хочет сделать важное заявление. За это его перевели в больничку, что отсрочило исполнение воровского приговора. Но все могло вернуться на круги своя. И Громов это прекрасно понимал.

– Это я! Я взял ювелирку на Советской! – чуть ли не с порога заявил он.

– Сам?

– Да, сам…

– Не хочешь идти паровозом? Я тебя понимаю. Но вся беда в том, что мне нужен Вяткин. И ты должен на него показать.

– Но Вяткин здесь ни при чем…

– Ты же умный человек, Громов, и должен понимать, почему воры поверили мне. А поверили, потому что мы объявили им войну – из-за того, что некоторые упертые личности не захотели нас понять. Я имею в виду тебя, Громов. Помнишь наш с тобой последний разговор? Что я тебе тогда обещал?.. А ведь если бы тогда согласился мне помочь, не было бы никаких погромов. А погромы были, и воры запросили мир. Мы согласились, а взамен попросили узнать, кто же взял ювелирный магазин на Советской. И даже подсказку им дали. Вот они и узнали. Отсюда вся острота ситуации, на которую ты можешь попасть, если вдруг окажешься в общей камере… Ты же не хочешь там оказаться?

– Нет, – подавленно мотнул головой Громов.

– Тогда кто организовал ограбление ювелирного салона?

– Ашот.

– Олежа, не зли меня!

– Ашот все организовал!.. Но Вяток был с нами.

– Думаю, мы с тобой сработаемся.

– А что мне за это будет?

– Сначала отдельная камера, а в перспективе – свобода. Я же обещал тебе пересмотреть свои показания? Обещал. Ты помогаешь мне, я помогаю тебе…

– А ювелирка?

– С этим делом посложней… Но если ты дашь показания против Вяткина, мы можем забыть о ювелирке. Дело прошлое, выговоры мы за него уже получили. А вот убийство Костылина…

– Я ничего не видел.

– Жаль.

– Но Вяток намекал, что Костылин – его работа. Сказал, что теперь мы как сыр в масле кататься будем. Сказал, что ему за это спасибо надо говорить… И еще я кровь у него на рукаве видел. Как раз в тот день, когда Костылина убили. И еще нож его куда-то пропал… тот самый, про который вы спрашивали и фотографию показывали.

– Значит, нож опознать сможешь?

– Да, опознаю.

– Ну, вот видишь, как хорошо… Сразу бы сказал, и крысой бы не объявили.

– Мне все равно… – буркнул Громов. – Если меня отпустят, вы про меня больше никогда не услышите.

– Чего так?

– В Канаду уеду, лес валить. Я это дело знаю. А там еще и деньги приличные платят…

– Ну, труд облагораживает. Ты готов дать официальные показания?

– Да.

– Что ж, для начала составим протокол…

Осокина уже дала показания. Сейчас признание сделает подельник Вяткина, и можно смело идти в прокуратуру за постановлением на арест. Но все-таки лучше сначала задержать убийцу, а потом уже все оформить. Как бы информация из прокуратуры не утекла. Нынче все такое дырявое…

Глава 26

Не хотел он расставаться с Леной, но, увы, у Вятка появилась отличная идея. Он открыл охоту на ее мужа, поэтому девушка должна была находиться у себя дома, чтобы приманить его. Менты уже поняли, что ловить там нечего, сняли засаду, и теперь Егор Хромцов мог попасть к себе домой с тем, чтобы оказаться в западне.

– Был я сегодня на Энгельса, – сказал Вяток. – Твоя девочка правильно все понимает. Свет у нее в окошках горел. Муженька приманивает. Понимает, что он ночью придет…

– Может, приходил?

– Исключено. У нас там прослушка… А как ты хотел? Все по уму. В ногу со временем… И Осокиной прослушку заодно поставили, – нахмурился Степа. – Ты же знаешь, Рудик любой замок вскроет…

– Зачем ты это мне говоришь? – поморщился Виктор. – Меня не интересует, как ты все делаешь. Меня интересует результат…

– Осокина куда-то пропала. Рудик в дверь к ней позвонил – тишина. Ночью она спать должна, а дома никого нет. Куда они делись?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Нет, у себя… Как бы она под ментов не легла. Не нравится мне все это, ох как не нравится… Тревожно на душе. – Нервным движением Вяток ослабил узел галстука. – И Гром с Ашотом из головы не выходят…

– Чего так?

– Менты прессануть их могут.

– Ты же говорил, что все сделал без них…

– Без них все делал. Не видели они, как я Игорька. И про Сысоева не говорил, но…

– Что «но»?

– Одна деталь из головы выпала. Пацаны видели нож, которым я Костылина сделал…

– Этим их к стенке не припрешь, – покачал головой Виктор.

– Надеюсь. Если бы нож этот у них нашли. Гром не из тех, кто ломается. Да и Ашот такой же… Но все равно с ними надо что-то делать…

– Что именно?

– Вытаскивать их надо. Там все на Городовом завязано. Вся доказательная база на его показаниях строится.

– Я в курсе.

– Надо, чтобы он показания изменил… Пусть скажет, что никто на него не нападал…

– Он что, идиот? Его тогда самого посадят.

– Ну, может, просто уволят… А мы ему за это денег дадим. – Вяток снял с себя галстук и сунул его в карман.

– Бесполезно. Он на деньги не купится.

– За малые – нет, а за очень большие – да…

– Очень большие деньги – это сколько?

– Сто штук, думаю, хватит. Зеленью, понятное дело.

– Шутить изволите?

– На меньшее он вряд ли согласится.

– Он вообще не согласится!

– Тогда его надо грохнуть. Не нравится он мне со своей прытью.

– Ты сможешь это сделать? – с интересом посмотрел на Вятка Быхалов.