Владимир Колычев - Перебиты, поломаны крылья Страница 47

– Ну, не своими же руками.

– У меня нет человека, который мог бы это сделать. Есть служба безопасности, но нет никого, кому бы я мог довериться…

– Плохо.

– Зато безопасно.

– А мне ты можешь довериться?

– Тебе?!

– Я знаю одного человека, он сейчас как раз находится в тюрьме. Ему все равно сидеть, а здесь, на свободе, его мать, больная и одинокая. Мы бы могли с ним договориться…

– Зачем это тебе?

– А затем, что я хочу наказать человека, который убил жену моего отца… Да и эта возня вокруг нас меня уже утомила. Ты не поверишь, но я уже начинаю чувствовать себя виноватым, как будто это я сам убил твою жену…

– Ты думаешь, Сизов оставит нас после этого в покое?

– И на него управа найдется, поверь мне.

– Ты уверен, что готов идти до конца?

– Как в том, что я твой сын.

– Тогда делай, как считаешь нужным.

– Всего-то? Я думал, ты меня благословишь, – не без цинизма усмехнулся Борис.

– А надо?

– Желательно.

– Ну, хорошо…

Антон Борисович благословил сына на ратное, в общем-то, но вовсе не благородное дело. И поспешил убраться восвояси, чтобы не смотреть в его бесстыжие глаза.

То, что не продается за деньги, можно купить за большие деньги. В циничной истине, которую содержала эта фраза, Борис не сомневался – сколько раз он на собственном опыте убеждался в том, что все в этом мире продается и покупается. Так было, так есть и так будет всегда. Поэтому без всякого стеснения подошел к человеку, которого заприметил на выходе из следственного изолятора. Подошел, не скрывая своего лица, подошел с улыбкой, выражающей самые благие намерения.

– Здрав жлаю, товарищ прапорщик.

Он не знал, какую ступень в служебной иерархии занимал этот человек, но искренне считал, что помочь ему может каждый.

– Чего надо? – угрюмо и подозрительно покосился на него служивый.

– Вы же в тюрьме работаете, если я не ошибаюсь.

– Не в тюрьме, а в следственном изоляторе. И не работаю, а служу.

– А людям помогаете?

– А это смотря каким людям.

Прапорщик продолжал коситься на Бориса, но не было в его взгляде намерения послать его куда подальше. Похоже, он давно привык, что родственники и друзья заключенных взывают к нему о помощи.

– Хорошим людям.

– И в чем заключается их хорошесть?

– Пятьсот долларов звонкой монетой плюс еще столько же, но в виде дорогого мобильного телефона со всеми, так сказать, наворотами.

Вокруг них никого не было, но прапорщик все равно огляделся по сторонам – не слышит ли кто.

– А делать что?

– Передать этот телефон. Одному заключенному. После чего можете забрать у него этот телефон и оставить себе…

– Кому передать?

– Сначала ваше согласие.

Прапорщик важно и чинно кивнул, выражая свою готовность отработать деньги, а также сопутствующие им материальные блага. Борис назвал имя и фамилию этого человека, после чего расплатился с посредником и передал ему телефон.

Но и это еще было не все. В телефон было встроено устройство, позволяющее прослушивать пространство в радиусе десяти метров окрест него. Но чтобы сигнал исправно поступал на приемник, Борис должен был оставаться в непосредственной близости от тюрьмы. Он не мог доверять курьеру, поэтому должен был убедиться в том, что телефон будет доставлен по назначению, минуя оперативную часть следственного изолятора. Он очень не хотел, чтобы капитан Сизов поставил телефон на прослушивание…

После случая с аквариумом Бориса как подменили. Он больше не шлялся по бабам, сразу же после работы, а то и до окончания рабочего дня возвращался домой. Каждый вечер ужин при свечах, каждую ночь скрип расшатавшейся кровати – Кате нравилась такая жизнь.

Она всерьез готовилась стать женой Бориса, настолько же серьезно относилась и к обязанностям хозяйки дома. Горничая работала и кухарила, а Катя следила за ней, подгоняя и указывая на недостатки. А еще она сама ездила в супермаркет за продуктами, чтобы быть уверенной в их качестве.

Именно в супермаркете она и увидела следователя Толоконникову. Та была в красивом стильном сарафане, с распущенными волосами, поэтому Катя сначала обратила на нее внимание как на очень красивую девушку и только затем признала в ней печально знакомую Викторию Михайловну.

Покупок у нее было немного – одна-единственная бутылочка тонизирующей газировки. Она расплатилась и направилась к выходу. Но какой-то мужчина, довольно-таки симпатичный и хорошо одетый, попытался заговорить с ней. Она вежливо, но холодно улыбнулась ему, в том же тоне что-то ему сказала. Похоже, она послала его далеко, но тот не хотел уходить. Последовал за ней.

Катя обслуживалась по другой кассовой линии. Также расплатилась и с пакетами вышла на улицу. И сразу же увидела мужчину и уходящую от него Толоконникову. Видно, снова отшила его, а он опять собрался ее догонять.

Кате не было никакого до него дела, но все же ей стало завидно. Почему тот же мужчина пытается ухлестывать не за ней, а за какой-то Толоконниковой? Чем она хуже? Она не удержалась и обратилась к нему, чтобы еще больше обескуражить его:

– Эта девица в прокуратуре работает. Ох и стерва! Смотри, как бы за изнасилование тебя не упекла!

Мужчина озадаченно посмотрел на Катю и, не пытаясь переключить на нее свой кобелиный интерес, чуть ли не бегом исчез в дверях магазина.

Толоконникова же направилась к своей машине, которая, как оказалось, находилась совсем рядом с ее «Ауди». И машина, надо сказать, ничего. Новенькая «Тойота» «Королла». А ведь совсем недавно ездила на немецкой старушке.

Катя не хотела заговаривать с ней, но Толоконникова сама заметила ее, приветливо улыбнулась, даже махнула ей рукой. Она же ответила ей кислой миной, что Викторию ничуть не смутило. Мало того, радушно улыбаясь, она подошла к ней.

– Привет!

– Ну, привет. Что дальше?

– А еще меня стервой назвала, – усмехнулась Виктория.

– Чего? – опешила Катя.

На улице шумно, и Толоконникова находилась метрах в десяти от нее, когда она назвала ее стервой. Не могла она это услышать. Но ведь услышала же…

Виктория мигом сменила вспыхнувший было гнев на милость.

– Ты не переживай, я не обиделась. Я и есть стерва. Работа у меня такая… Но сегодня я хорошая. Сегодня у меня выходной, – сердечно улыбнулась она.

– Поздравляю.

– Да не смотри ты на меня букой. Я не кусаюсь.

– Я в прошлый раз тоже так думала. А ты зубы показала.

– Говорю же – работа такая… Ты сейчас домой?

– Да.

– А я машину обкатываю.

– Неплохая машина, – сказала Катя. И язвительно добавила: – Но у меня лучше.

Она хотела смутить и даже оскорбить Викторию, но из этого ничего не вышло.

– Я вижу. У кого какой мужчина, у того такая машина.

Катю заело любопытство.

– А какой у тебя мужчина?.. То есть у вас…

– Не надо на «вы». Мы же с тобой ровесницы… И мужчины у нас примерно одного возраста. Сколько твоему Борису, тридцать?

– Ну и?..

– И Андрею почти столько же, двадцать восемь.

– Андрею?! – изумилась Катя.

– Да, Сизову.

– Ты с ним живешь?

– Я же сказала, он – мой мужчина.

– Он что, и машину тебе подарил?

– Все-то тебе знать надо, – интригующе улыбнулась Виктория.

– Он что, разбогател?

– А разве он был бедным? При его-то тетушке?.. Она ему дом свой отписала… Старый дом, но он совсем как новый. Денег вот на машину дала…

– Ничего себе!

– Видела, мужчина ко мне клеился? – словно для того, чтобы еще больше подзадорить Катю, спросила Виктория. – Зачем он мне такой, если у меня есть Андрей…

– Зачем ты мне это говоришь? – сквозь зубы спросила Катя.

– Но ты же похвасталась мне машиной.

– А ты хвастаешься Андреем?.. Так мы еще посмотрим, с кем он будет!

Катя и не ожидала от себя таких слов. Ведь Андрей не нужен ей, с Борисом лучше… А может, и нужен! Он лучше Бориса во всех отношениях, кроме материального. Но если у Андрея дом свой появился, если он машины может дарить… И вообще, почему какая-то прокурорская стерва должна владеть им?..

– Ты что, хочешь вернуть его? – не на шутку струхнула Толоконникова. – Но так нельзя!

– Почему?

– Ты же с Борисом!

– А тебе не все равно, с кем я? – раскипятилась Катя.

Она пыталась, но не могла остановиться, внутренний котел шипел паром, давил на сознание, а вместе с тем и на язык.

– Но как же так! Ты и с Борисом, и с Андреем?

– А Бориса ты можешь себе взять!

– Он мне не нужен.

– Зато ты ему нужна. Голова у тебя дубовая, такой головой аквариумы хорошо разбивать!

Катя вспомнила, как Борис толкнул ее на аквариум, как она разбила его, и ей совсем расхотелось жить с ним.

– При чем здесь аквариум? – Виктория смотрела на нее, как на полоумную бедняжку, сбежавшую из психдиспансера.

Пришлось доказывать, что с головой у нее все в порядке:

– А при том, что у Бориса хобби такое – аквариумы женскими головами разбивать. Мною он один разбил, тобою другой разобьет…