Владимир Колычев - Я промазал, опер – нет Страница 47

– Забудь и разотри.

Василий въедливо посмотрел на меня. Интересно ему, сам-то я скоро забуду этот инцидент? Но, видимо, отсутствие злорадства во мне успокоило его.

В малый зал, куда вел длинный извилистый коридор, он входил в благодушном настроении. Во всяком случае, мне так показалось.

Зал только назывался малым, но площадь он занимал солидную, квадратов двести как минимум. Барные стойки по углам, три круглые сцены посередине, связанные между собой одним подиумом, по которому из глубин закулисья к своим шестам-пилонам выходили стриптизерши. Свободное пространство для любителей потанцевать, круглые столики с маленькими, но удобными креслами. На сцене крутились танцовщицы, по залу носились смазливые официантки в коротких латексных юбках, за барными стойками в карусели флейринга кружились разномастные бутылки. Ритмичная музыка, световое шоу – распыленный в воздухе адреналин проникал в кровь через глаза и уши. Жаль, что атмосфера праздника не вдохновляла, а угнетала меня. Вот если бы я оказался здесь с Олесей, тогда другое дело... Но нет Олеси, и балом здесь правит ее убийца...

Ветряков небрежно опустился в кресло за столиком в отдалении от сцены.

– Близко нельзя, консуматорши насядут, не отвертишься, – со знанием дела сказал он, движением пальца подзывая к себе официантку. – Высосут и высушат...

Широкоскулая и большеглазая девушка с химической завивкой мило улыбнулась нам. Ее декольте было настолько смелым, насколько большим казался ее бюст. Меланхолия сдерживала полет моей фантазии, но тем не менее мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не уронить глаза в заманчивый вырез. Зато Ветряков нисколько не церемонился и масленым взглядом исследовал упругие рельефы, когда она вынуждена была нагнуться, чтобы положить на стол меню.

– Два «Молотова», сырную нарезку и фруктовое ассорти, – дождавшись, когда девушка разогнется, сказал он.

И когда она ушла, весело подмигнул мне, кивком головы показав на ее юбку.

– Хороша самса... Там в меню особый прейскурант есть. Хочешь по попке шлепнуть, выкладывай штуку. За это подержать, – поднес он руку к своей груди. – Две штуки плати...

– Часто здесь бываешь?

– Ну, были с ребятами разок.

– За свой счет?

– Ну да.

– Ты же говорил, что Хряпов вас угощал?

– Я говорил?! – отрезвленно посмотрел на меня Василий. И, напрягая память, продолжил: – Ну да, говорил... Ну так то же в обед было. А что в обед? В обед скучно и пусто...

– А стриптизерши разве не танцевали?

– Стриптизерши?.. Ну, было чуток...

Он и сам почувствовал, что выглядит недостаточно убедительно, поэтому поспешил направить разговор в параллельное русло.

– Смотри, какие у него красотки отжигают! – энергично показал он на сцену.

Девушки у шестов, конечно, впечатляли. Красивые, фигуристые, сексуальные и заводные. И все же ничего особенного я не видел. Обычные стриптизерши, каких много.

– Готовь деньги, скоро красота в народ пойдет...

Но прежде чем стриптизерши спустились со сцены в зал, откуда-то из гремящего полусумрака вынырнули две девушки в коротких коктейльных платьях.

– Привет, мальчики! – сказал одна, опускаясь рядом с Василием.

– Привет, девочки! – весело отозвался тот и беспардонно обнял ее.

Вырываться она не стала, хотя и выразила глазами символическое возмущение.

– Не скучаешь? – обольстительно улыбнулась другая, не сводя с меня выразительно красивых глаз.

Как будто электрический разряд между нами проскочил: высоковольтная дуга, казалось, прошла через позвоночник, с силой тряхнув меня. Девушка ярко напомнила мне Олесю... Нет, это была не она. Черты лица другие, цвет и длина волос, но взгляд, улыбка... Олеся умела быть такой же распутной, как эта красотка, иной раз я с болью представлял, как завлекала она мужчин в свои сети. Но какой бы она ни была в прошлом, умерла она моей девушкой. Не изменила мне, не ушла к другому, а погибла...

– С тобой все в порядке? – встревоженно посмотрела на меня девушка.

Похоже, она приняла меня за контуженного.

– Со мной да, а с тобой?

– Меня Лера зовут.

– А меня Инесса, – мягко отстранившись от Ветрякова, представилась ее подруга.

– Ты даже не представляешь, как я рад нашему знакомству! – прогудел тот.

И снова ее облапил. Она лишь обозначила движение, будто высвобождается из его объятий.

– Сначала вином угости, а потом обнимайся.

Как на заказ, появилась официантка с подносом, с резиновой улыбкой на губах легкими быстрыми движениями выгрузила на стол заказ.

– Нет у нас вина, – покачал головой Василий. – Только «Коктейль Молотова». Водка и ликер – все просто, как моя половая жизнь.

– А вино еще проще! – с фальшивым задором во взгляде улыбнулась Инесса.

– Заказать?

– Мы бы не отказались, – отвечая Ветрякову, но глядя на меня, нежно проворковала Лера.

Она держалась за мою руку, как ласточка за жердочку, а я боялся пошевелиться, чтобы не вспугнуть ее.

– Может, лучше сок? – обескураживающе улыбнулся ей капитан. – А то вино нынче пьяное, еще напьетесь, девчонки, потом к мужикам начнете приставать.

– А мы умеем! – призывно засмеялась Инесса.

– Вы-то умеете! И мужики гадами окажутся. Изнасилуют, потом убьют. Кто в этом будет виноват? Правильно, тот, кто вас напоил... И вообще, девчонки, шли бы вы отсюда! Если надо, мы себе бесплатных найдем!

Разумеется, после таких слов чарующие девичьи улыбки сменились презрительными гримасами. И Лера, поднимаясь, пренебрежительно оттолкнула мою руку.

Девушки уходили, гордо и обиженно покачивая бедрами.

– Козлы! – донеслось от них.

Кто это сказал, Лера или Инесса, оставалось только гадать.

– Пошли, пошли! – прикрикнул на них Василий.

Но его голос быстро затерялся в ритмах музыки.

– А ты не переборщил? – спросил я, сожалея о том, что Лера больше не волнует мою кровь.

– Хочешь, чтобы они все соки из тебя высосали?

– Ну, могли бы и угостить по разу, – пожал плечами я.

В принципе Ветряков был прав, если дать волю консуматоршам, можно и без штанов остаться. Поймают тебя на щедром порыве души, обольстят, раззадорят, и опомниться не успеешь, как без денег останешься.

Можно было разок угостить Леру, но ведь она попросит повторить, и, сколько ее не задабривай, рано или поздно она все равно уйдет, глянув на тебя, как на деревенского лопуха... И все равно на толстый пласт горьких отложений в душе лег тонкий слой неприятного осадка.

– Один раз – тысяча рублей. Тебе это нужно?

– Да нет...

Душевный осадок плохо растворяется в воде, но хорошо – в водке. И наукой это доказано, и практикой. «Коктейль Молотова» как раз и оказался тем лекарством.

К тому моменту, как стриптизерши рассыпались по залу, я почувствовал, что хорошо захмелел. А ведь и выпил-то, в общем, немного...

Наш столик выбрала немолодая уже красотка с потрясающими формами. От нее пахло жасмином, мускусом и потом. Извиваясь телом, она страждуще смотрела на Василия. Одной рукой она истомленно ласкала свою грудь, другой – гладила себя по ягодицам, пальцами цепляя резинку серебристых стрингов. Фактически она показывала, в какие активы Ветряков должен был вкладывать свою наличность. Но капитан как будто не замечал намеков, он весело оттопыривал большой палец правой руки, показывая, что восхищен ею.

В отличие от своего спутника я все-таки приготовил две пятисотенные бумажки. Не ахти какая сумма для московского клуба, но лучше что-то, чем ничего. Танцовщица уже собиралась переключиться на меня, когда я увидел, что перед столиком неподалеку в развратном танце оголяется Лера. Платья на ней уже не было, а снятый лифчик она держала в руке, будто платочком, помахивая им над головой.

Олеся обладала отменой фигурой, но все же заметны были жировые отложения на бедрах и боках. Я мог поклясться, что это ничуть ее не портило. Но при этом я готов был признать, что у Леры тело лучше, чем у нее. Сложение схожее – такой же примерно формы и размера грудь, той же пропорции талия, таз и бедра, но при этом ни капельки жира. Грудь более упругая, тонкая талия, идеальная линия живота. Кожа гладкая, влажная и блестящая от пота. И столько было страсти в ее движениях, что я опомнился уже на полпути к ней.

Лера обслуживала трех молодых китайцев, которые от смущения не знали, как себя вести. Сидели как те китайские болванчики с глупыми зачарованными улыбками, тупо таращились на почти раздетую девушку. О том, что за удовольствие надо платить, никто из них не подозревал.

А Лера так старалась, такое сладострастие источала, что их руки должны были тянуться не только к ширинкам, но и к бумажникам.

Остановившись перед ней, я как зачарованный стал вкладывать ей в трусики запотевшие в кулаке купюры. Одна пятисотенная бумажка, другая... А Лера уже смотрит на меня как на героя своей мечты и с таким упоением теребит пальцами затвердевшие соски своих колыхающихся бугорков, что моя рука сама полезла в карман... Одна тысячная купюра, вторая, третья...