Вячеслав Денисов - Дело государственной важности Страница 47

Вот оно, лицо кремлевской правовой «целесообразности». А вы, члены ЕЭС, уже начинаете сомневаться в своей недавней уверенности, что эта страна недостойна статуса демократической. Вы напрасно сомневаетесь. Поезжайте на Кавказ – и вы поймете, что без оружия и охраны туда ехать небезопасно. Федеральные войска расстреляют вас.

А вы, члены ООН, до сих пор сохраняете за представителями этой дикой страны право вето…

Одумайтесь, люди. Здесь идет война. Правительство уничтожает собственный народ. И утверждать, что это орудует международный терроризм, а не функционирует политика государственной «целесообразности», это как утверждать, что ветер дует, потому что деревья качаются.

«Вот это хороший тезис для вступительной речи специалистов по идеологии старших братьев, – подумал Магомед-Хаджи, когда самолет покатился по посадочной полосе Шереметьева. – Они взяли в плен низовое уголовное звено, не могущее прояснить весь масштаб происходящих явлений. Пусть будет так. Деньги потрачены все равно не напрасно, главное, чтобы картина происходящего в Мининске укладывалась в рамки обычной схемы преступного сообщества, коих в России бесчисленное множество».

В Москве у Магомеда-Хаджи была группа людей, без колебаний преданных делу. Они не посвящены в главное. Но Магомед-Хаджи каждого из них вытянул из жерновов следственной машины прокуратуры, когда их брали под Бамутом, в Карамахах и Аргуне. И сейчас они должны вспомнить, каких сил Магомеду-Хаджи это стоило.

В Гороховском переулке случился переполох. Устроил его парень лет тридцати, на ходу выпрыгнувший из троллейбуса, следующего сорок пятым маршрутом.

За парнем выскочил другой, и оба они помчались по переулку, сбивая пешеходов встречных и попутных. При этом ясно было, что один убегает, а второй изо всех сил старается его настичь.

У следующей остановки второй парень уже почти догнал беглеца, но тот вырвал из его цепкой руки рукав толстой кожаной куртки и зарядил еще быстрее. Пробегая мимо стальной урны, он по-футбольному изящно откинул ее за себя, и упорный преследователь врезался в нее.

Прохожие услышали нецензурщину и изменили свое отношение к происходящему. Сначала им казалось, что милиционер догоняет преступника, и они даже пытались оказать преследователю моральное содействие, но мнения наблюдателей разделились. Одним понравился финт с урной, и они болели за увеличение расстояния между молодыми людьми, другие жаждали, когда второй догонит первого и набьет ему морду. За что тот будет бить морду первому, никто, конечно, не знал, да и не было это столь важно. Главное, чтобы морда была набита.

Уже не осталось никого из тех, кто видел, что эти двое выскочили из сорок пятого троллейбуса. А потому наиболее живучей по-прежнему оставалась версия о хищении сотового телефона.

На пересечении Гороховского переулка с Басманной улицей, как раз перед входом в храм Никиты Мученика, молодым человеком, выпрыгнувшим из троллейбуса вторым, была предпринята очередная попытка финишного спурта. Он опять почти догнал выдыхающегося беглеца, но тот на ходу вырвал из рук крестящейся на купола бабушки сетку-«побирушку» с пластмассовой бутылью святой воды и с разворота врезал ею надоедливому преследователю в голову.

Бабушка дико закричала, второй парень изменил направление, его занесло, и он со всего маху влетел в сидящий перед храмом, как воробьи на проводе, строй попрошаек. Еще некоторое время по асфальту звенела, раскатываясь в разные стороны, мелочь. Ее уверенно собирали, вскочив на ноги, безногие и слепые. И когда строй наконец вновь принял привычный вид, безногие снова спрятали ноги, а слепые уставились в небо, из кустов из-за их спин, сдирая с одежды паутину и отряхивая пыль, появился тот самый, матерщинник.

Проводив глазами быстро удаляющуюся спину преследуемого, он вытянул из кармана пачку «Мальборо» и уселся рядом с убогими.

Убогие тут же захотели курить. Отказывать им в этом перед церковью парень не решился и стал выдавать по одной.

Наконец это ему надоело, и он с размаху бросил пачку на сырую траву.

– Курите на здоровье!.. – Он вытянул из кармана блестящий сотовый телефон (значит, дело было все-таки не в краже). – Коростылев? Коростылев? Это Саликов… Ушел, гад.

Ему на голову, по-видимому, сыпался град проклятий, он ждал, пока они закончатся. Наконец его прорвало:

– У меня семь разбоев нераскрытых, а я беспонтовые отдельные поручения исполняю!.. Бегаю по Москве, как кенгуру! – возмущался парень с паутиной в волосах. – Что?.. Да плевать, что она прыгает, а не бегает! Поставили бы ей задачу на такого фигуранта, побежала бы!..

Захлопнув трубку, он с ненавистью посмотрел на сидящего рядом слепого и резко выбросил в сторону его черных круглых очков пальцы.

Слепой такой провокации перед церковью, конечно, не ожидал, поэтому тут же отпрянул. После этого расположившийся рядом с ним хромой зачем-то спрятал за спину костыли, а следующий, с проказой, раскатал штанину, обнажающую чудовищную рану.

Парень развернулся и пошел в сторону остановки.

Следующий инцидент спустя два часа случился на улице знаменитого летчика Талалихина, который, по мнению некоторых знатоков летного дела, прославился тем, что совершил первый воздушный таран.

Именно на этой улице появился, разметая прочь население, все тот же молодой человек в кожаной куртке из толстой кожи. Оглядываясь назад, он бежал по тротуару, перепрыгивая через сумки граждан на остановке, а за ним мчался, свистя в футбольный свисток, милиционер в блестящей форменной куртке.

Капитан милиции, держа в одной руке фуражку, во второй руке держал пистолет.

– Стой! – кричал он, минут пять назад узнав в прохожем разыскиваемое Генеральной прокуратурой лицо. – Стой, стрелять буду!..

Этой фразой он уже примерно с километр пугал не преследуемого, а прохожих, которые, заслышав это, приседали или просто убегали с опасной улицы. Тот же, к кому это обращалось, после каждого предупреждения искал места полюднее.

На пересечении с Брошевским переулком появился он, герой.

Правильно вычислив маршрут движения погони, герой, лет сорока на вид, встал на пути убегающего от милиционера человека, широко расставил ноги и раскинул руки. Не было до конца понятно, что он в таком своем состоянии хотел делать – то ли получить соразмерный его позе орден из рук начальника ГУВД Москвы, то ли напрячься и встретить преступника железным брюшным прессом, да только свидетелем событий у Никиты Мученика два часа назад он не являлся, а потому сам больше нуждался в помощи, нежели был в силах ее оказать.

– Держи его! – срывая от счастья голос, закричал капитан. – Дер!..

Лихорадочно помотав на бегу головой во все стороны, дабы получше оценить обстановку, парень в кожаной куртке врезаться в крепкого мужика не стал. Первым шагом он на огромной скорости воткнул ногу в живот герою, а второй уже вставал ему на плечо.

А герой все стоял и ждал удара чудовищной силы в грудь.

И дождался. Кометой, влетевшей в его искусно установленный силок, оказался участковый уполномоченный Костенко, только что ожидавший завала обоих тел на асфальт, а потому не сбавивший скорость ни на один километр в час. С хрустом сминая героя, он слился с ним в едином порыве борьбы с преступностью, и этот яркий пример тесного сотрудничества правоохранительных органов с общественностью устремился к вынесенному из магазина по продаже лицензионных компакт-дисков лотку.

Так уничтожают контрафактную продукцию. Вываливают ее на твердую поверхность и давят катком. Будущие организаторы показушных завлекалочек с участием знаменитостей по рекламе фирм-производителей медиа-бизнеса должны отныне знать, что дорожный каток по сравнению с симбиозом гражданского и служебного долга – детская игрушка. Под катком ломается и уничтожается не все. Уцелеть же сейчас у нескольких сотен пиратских копий не было ни единого шанса.

Как не было ни единого шанса остаться на ногах у продавца и еще у нескольких покупателей, выбирающих из предложенного ассортимента музыку по душе. Они, собравшись в кучу, полетели в неизвестность сквозь кусты улицы Талалихина.

Где-то среди них кряхтел герой, Костенко, все-таки не сумевший не потерять фуражку, пытался выбраться из-под нескольких центнеров веса правопослушных граждан. А мальчик лет пяти, нашедший в двадцати метрах от остановки пистолет Макарова, ни за что не хотел отдавать его маме. Но та справилась с сыном и с благодарностью за приятно проведенное в ожидании автобуса время вернула табельное оружие капитану Костенко. Погоня была завершена.

– Ушел, сука, – не стесняясь истеричного плача продавщицы компакт-дисков, сказал участковый уполномоченный. Он вынул из кармана рацию и почти то же самое повторил в ее переговорное устройство.

– Плохо, – прискрипел из радиостанции на всю улицу чей-то голос. Капитан был рад тому, что рация цела и лишь рычажок громкости чуть вывернулся на максимум. – Херово это, Костенко.