Наталья Саморукова - Капкан для белой вороны Страница 47

Через пару часов, выгружая из багажника скромной десятки огромные тюки, я была уже не столь уверена в успехе мероприятия. Но тем не менее, мужественно крепилась. Так получилось, что я осталась за главную. Раньше, будучи начальницей лишь по штатному расписанию, но никак не по сути, нередко злилась на Гришку. Мне казалось, что он тянет одеяло на себя, не дает мне свободы, возможности развернуться. Исключительно по причине мужского шовинизма, не допускает меня до принятия важных решений. А сейчас поняла – завидовать тут нечему. Когда ты по праву сильного берешь на себя ответственность за успех дела, невольно остаешься один. Жалеть тебя некому, никто не подскажет верный путь. Все остальные будут смотреть на тебя с надеждой и ждать. Приказаний, решений, поощрений, выводов. А тебе остается, собрав волю в кулак, не киснуть и тупо идти вперед. Лидеру могут простить все что угодно, кроме неуверенности.

Лизавету Генрих не знал в лицо, но на всякий случай принарядили и ее. Черный, мелким бесом вьющийся парик изменил привычный уютный образ до неузнаваемости. На всегда благодушном лице Лизаветы проступило что-то роковое, демоническое. Такую Лизавету я бы точно в секретарши не взяла. Узкий, в талию кожаный жакет, широкие черные брюки и смелый макияж завершили картину – перед нами стояла торговка, сделавшая успешную карьеру, меняющая случайных любовников и лихо водящая подержанный джип.

Я, брезгливо покопавшись в ворохе париков и одежды, отложила для себя ярку платиновую шевелюру и кремовое Санькино пальто. Как заметил бы старик Фрейд, это скрытые комплексы вылезли наружу. Новый образ шел мне, как корове седло. Но свою задачу он выполнил, Генрих не признал бы меня и под страхом смертной казни.

– Убийственно смотритесь вместе, – прокомментировала Санька, – просто шлюхи на отдыхе. По одиночке еще ничего, но вместе… это что-то!

Но я знала, что делала. Одинокая женщина, пасущаяся без всякого дела, непременно вызовет подозрения, а вот две красавицы вполне уместны в любом интерьере. Во дворе, в машине, в кафе. Просто встретились подружки и решили посплетничать. Всем известно, что подобное желание может охватить женщин где угодно и на сколь угодно долго.

Оставив Саньку на хозяйстве, и прихватив кое-какие игрушки-прослушки, отбыли в сторону центра. Нам надо было успеть добраться до офиса Генриха прежде, чем он уйдет с работы.

– Ну все, миленькая, пока, – проворковал Генрих скучного вида дамочке и помахал ей ручкой из окна новенькой Ауди. Интересно, на какие доходы шикует? Не иначе, как на сэкономленные во время свиданий рубли. Девицы маются изжогой после дешевой пиццы, а он, гордый и независимый, катит в лоно семьи на понтовом авто. Логично, не стоит отрывать от семьи.

Посигналив для пущей важности, Соболев выехал на Комсомольский проспект и покатил в центр. По его словам, он редко появлялся дома раньше одиннадцати вечера. Видимо, решил не изменять старой привычке и сегодня. Или ему надо проведать пленников? Как я не старалась, мне трудно было представить Генриха в роли преступника. Мелок он что ли для этого был? Но вот на сообщника вполне тянул.

Остановившись у магазина, выбежал, напевая под нос, вернулся с куцым букетом и бутылкой шампанского. Не заходя в машину, набрал на мобильнике номер. Я настроила передатчик и сквозь изрядные помехи мы услышали, как он пытает неведомую собеседницу.

– Ну Мариночка Валерьевна, может, посидим по свойски у вас? Разговор приватный, к чему нам суета вокруг?

Но Мариночка Валерьевна стояла на своем. И Генрих вынужден был пойти на уступки и назначить свидание в столь нелюбимом им дорогом московском общепите. Мы чуть не упали, когда он снова вошел в магазин и вышел оттуда уже без бутылки.

– Сдал, – ахнула Лизавета.

– Вы все хорошеете, цветете, – щебетал ловелас, усаживая спутницу за столик. Та благосклонно улыбалась. Мне показалось, что я откуда-то знаю эту полную яркую даму. Ресторацию Генрих, вопреки традиции, выбрал безумно дорогую и по этой причине почти пустынную. Мы с Лизаветой только крякнули, как следует рассмотрев ценники в меню и обнаружив, что счет тут идет на доллары. Салаты стояли от 15 зеленых, к горячим блюдам было и вовсе не подступиться. Стеснительно попросив официанта принести нам кофе и десерт, мы сделали вид, что вовсю увлечены беседой. Но под россыпью моих новоприобретенных белокурых локонов притаился маленький приемник. Я слышала все, что говорила за столиком в противоположной стороне зала, для этого было достаточно поточнее навести на объект прослушивающее устройство.

– Еле ускользнула от охраны. Аркадий не разрешает одной ездить. Право, даже смешно, как будто я представляю такую уж большую ценность для его политических конкурентов.

– Вы то, Мариночка, как раз и представляете! – мелким бисером рассыпался перед ней дамский угодник Генрих.

Во оно как! Во он с кем знакомства то водит. Сама первая леди Петровска не брезгует сидеть с ним за одним столом. Неужели он с ней…того? Да не может быть!

– Очень, очень рад, что вы обратили внимание на мой проект. Поверьте, эффект от него будет просто колоссальным!

– Ай, да не весьте вы мне лапшу на уши! Какой там эффект. Оба мы прекрасно понимаем, что деньги процентов на семьдесят уйдут в песок. Но если хотя бы тридцать дойдет по назначению, я буду рада. А если и все пятьдесят, то мы непременно будем работать с вами дальше.

– Ну что вы такое говорите. У нас все строго. Все до копеечки.

– Уйду сейчас, не смешите. Я уже больше десяти лет являюсь директором фонда и понимаю что к чему. Как воровали, так и будут воровать. Ни одного исключения не было, ни одного! Но я смирилась, даже если меньшая часть средств принесет пользу, уже хорошо. Вот когда воруют все подчистую, это отвратительно. А когда часть, это по нашим временам вроде и незазорно. Жить то надо, а? Ваша ауди сколько стоит? На обедах небось экономили?

Генрих только икнул. А она мне нравилась, эта большая шумная Марина. По всей вероятности Соболев пытался впарить ей свой очередной социальный проект, которые плодил в изобилии. Все его творения были похожи друг на друга и все предполагали системную перестройку какой-нибудь сферы жизни района, города, области, а порой и страны. Чувство скромности никогда не было довлеющим качеством Генриха.

Им принесли чай и сырные пирожные, на которые Генрих накинулся, словно недели две не ел. Марина же внимательно просматривала подшитые в папку листы. Быстро проскакивала красивые графики и диаграммы и с напряжением на лице вчитывалась в текст.

Минут через сорок она закончила. Было видно – прочитанное большого восторга не вызвало. Сейчас она начнет его вежливо футболить, подумала я. Но Марина, отложив проект в сторону, сменила тему.

– Как ваша жена?

Генрих покрутил головой, как будто его жена могла прятаться под соседним столом или за шторой.

– Спасибо, нормально. Она очень много работает, мы почти и не видимся.

– А я хотела с ней поговорить.

– О чем же? – насторожился Генрих.

– Да так просто, потрепаться.

– Приболела пока, но вы не сомневайтесь, она вам непременно позвонит.

– Так много работает или приболела? Мне показалось, что Ли избегает общения.

– Ну что вы такое говорите? Что вы!! – закудахтал Генрих, а я чуть не свалилась со стула.

Ли – его жена? Вот это да! Я ожидала все, что угодно, но такого… Рехнуться можно.

Трясущимися руками я отсоединила крохотный наушник. Лизавета, почуяв неладное, заторопила официанта со счетом.

Только когда мы вышли на улицу, я смогла более-менее внятно изъясняться. Сидя в машине, пересказала Лизавете содержание подслушанного разговора. Та только охала.

– Насть, я подозревала, что-то такое и подозревала. Уж больно странно все это выглядело. Я же тебе говорила, это точно кто-то из окружения, из числа знакомых. И вот пожалуйста, что и требовалось доказать.

– Что будем делать? – спросила я Лизавету и тут же устыдилась вопроса. Это я должна сказать, что делать. А не смотреть сейчас на свою подчиненную с робкой надеждой – вот сейчас махнет Лизон рукой, да и преподнесет мне готовое решение на блюдечке с золотой каемкой.

– Насть, может домой поедем?

– Домой? Да ты с ума сошла! Надо действовать! Немедленно!

– Насть, давай не торопись так. Давай все-таки позвоним Станиславу Олеговичу. На мой взгляд, это будет правильно.

– Ну хорошо, – неохотно согласилась я, – давай позвоним. Но не успела я достать телефон, как тот сам напомнил о себе. Лариса.

– Нам надо срочно встретиться.

– Что случилось? Ларис, говори, какие то новости?

– Да, то есть нет. Мне надо срочно с тобой встретиться.

– Давай я подъеду. Мне сейчас, правда, надо с еще одним человечком пересечься.

– С кем? – в голосе Ларисы все явственнее проступал испуг.

– Да ты все равно не знаешь, некто Коронен, владелец заводов и пароходов.