Картер Браун - Том 25. Полицейский и призрак Страница 49

Она вошла в гостиную первой. Остановилась посередине, неторопливо все осмотрела, потом опустилась на кушетку.

— Уютно, — пробормотала она.

— Я приготовлю нам по стаканчику.

— Прекрасно.

Я сходил на кухню за выпивкой, затем присоединился к гостье на кушетке, но сел не слишком близко. Как говорят англичане, залетают в дом лишь боязливые птицы, и им нужно время освоиться.

Девушка пригубила свой бокал, затем снова осмотрелась.

— Когда-нибудь вы с Кендаллом споетесь, — заявила она негромко. — У вас с ним одинаковые взгляды на внутреннее убранство дома, только у него больше денег, чтобы воплощать свои идеи на практике.

— А мне показалось, этот ваш храм походит скорее всего на полуразвалившийся монастырь, — буркнул я непочтительно.

И тут она резко изменила тему разговора — классическим образом, чисто по-женски, когда ты начинаешь сомневаться, правильно ли расслышал слова собеседницы:

— Что идет перед Уилером?

— Эл, — ответил я. — А что следует за Джастис?

— Хеллер.

— Хеллер? «Исчадие ада», можно так перевести? Что ж, подходит.

Она не отреагировала на мое замечание.

— А в храме вы ровным счетом ничего не видели, Эл. В следующий раз я сама буду вашим экскурсоводом и все вам покажу.

— В предвкушении всего того, что ожидает меня там, я лишусь сна! — произнес я с жаром. — Вы можете мне сказать, какого рода рэкет организовал Кендалл в своем худосочном Храме любви?

— Вполне легальный. — Ее сапфировые глаза внимательно следили за мной поверх бокала, который она поднесла к губам. — По сути дела, это не что иное, чем уже давно известная афера «одинокие сердца», но классом повыше. Мы встречаем с распростертыми объятиями любого одинокого человека как мужского, так и женского пола, если только он хорошо обеспечен. Подобным людям никто не представляет счетов за оказанные услуги, лишь намекают на то, что они могут сделать пожертвование, поскольку протекла крыша или случилось еще что-то непредвиденное. И, поверьте, они жертвуют!

— Кендалл лелеет одинокие женские сердца, а вы занимаетесь мужскими?

— Нечто в этом духе. — Она кивнула головой. — Но в наших взаимоотношениях не допускается ничего грубого, вроде неприкрытого секса. Правда, существует некий невысказанный намек, что в храме возможно получить какие-то утехи, развлечения или удовольствия, если добровольное пожертвование достаточно велико! Но подобное как-то ни разу о’гкрыто не происходило. Рейф слишком осторожный руководитель, чтобы рискнуть организовать откровенно бурное веселье, чреватое визитом полиции нравов.

— Вы имеете в виду, что это какое-то хитроумное надувательство? Мошенническая игра?

— Нечто из ряда вон выходящее, — уклончиво ответила она. — Вы любите, чтобы к каждой вещи был прикреплен совершенно точный ярлык, не так ли, Эл? По всей вероятности, это некий полицейский комплекс?

Она медленно перекинула ногу за ногу, и от ее блестящих туфелек отразился свет. Подол серебристого платья приподнялся еще на пару дюймов, открыв моему взору умопомрачительную частицу голого округлого бедра теплого медового цвета. Эта картина полностью лишила меня возможности сосредоточиться. Я неохотно закрыл на несколько секунд глаза и сделал пару глотков скотча.

— А если откровенно… Знайте, чтобы вас не мучил этот полицейский комплекс, что вы заставили Рейфа понервничать, — неохотно продолжала Джастис. — А когда он нервничает, он сразу же глупеет и может наломать дров. Именно по этой причине он и заявил, что не в силах помочь вам в расследовании, и вообразил притом, что вы ему поверили.

— Хотя с самого начала он прекрасно знал, кто убил Хэнка Мэгнасона? — подсказал я.

— Если вы воображаете, что я намерена помогать вам в выполнении ваших служебных обязанностей, то можете незамедлительно вручить мне свой полицейский значок: я не ударю лицом в грязь, — заявила она, мило улыбаясь. — У вас же, я уверена, отросла бы борода до колен, прежде чем вы научились бы справляться с моими обязанностями в Храме любви.

— Для этого я тоже должен был бы облачиться в серебряный костюм? — поинтересовался я.

— Вы не умеете слушать, вот в чем беда! — Она вздохнула. — Но, вообще-то, вы — коп, возможно, без специального образования. К тому же глухой из-за всех тумаков и ударов, которые получаете при исполнении служебных обязанностей, когда задерживаете молоденьких девчонок на панели, где они поджидают случайных кавалеров.

Я с восхищением посмотрел на нее:

— Слова так и льются у вас изо рта, будто вода из испорченного крана. Если вы расскажете что-то важное, я буду слушать вас еще более внимательно.

— У Рейфа есть приятель по имени Брайан. Именно он впервые привел миссис Мэгнасон в храм. Судя по тому, как она ведет себя с тех пор и какие делает «добровольные пожертвования», можно подумать, что Рейфа в ответ на ее молитвы ей послал сам Господь Бог. Вы меня слушаете?

— Да.

— Брайан не входит в нашу маленькую общину. После того как он привел к нам миссис Мэгнасон, он встречался с Рейфом только в так называемые «нерабочие» часы. Они друг с другом на короткой ноге, но Рейф со мной никогда о нем не говорит. Возможно, Брайан знает что-то такое о миссис Мэгнасон и ее убитом муже, что могло бы вам помочь?

— Постараюсь не забыть расспросить его, — пообещал я.

— Я для вас всего лишь источник информации, — усмехнулась она. — Что ж, продолжу. Упомяну еще об одном типе, которого можно назвать завсегдатаем наших небольших сборищ. Это некий Фенвик. «Зовите меня Чаком», — говорит он обычно. Толстый верзила, воображающий себя важной птицей. Из тех нахалов, которые заставляют девушку почувствовать, что ей не хватает рук для действенной самозащиты, и при этом самодовольно гогочет. Как мне думается, он считает похороны собственной матери самым радостным событием в своей жизни. Когда миссис Мэгнасон впервые появилась в храме, Фенвик приветствовал ее как старый друг и тут же принялся расспрашивать про мужа, но она решительно отшила его, будто он таракан или еще какая-то мразь, ползущая по ее телу. После этого он стал держаться от нее на порядочном расстоянии. Здоровался с ней с преувеличенным почтением. Поскольку поблизости всегда находится Рейф, она не замечает Фенвика и даже не знает, жив ли он или давно уже на том свете. Такое случается со всеми женщинами, с теми, конечно, что приходят в храм.

— Так где же я смогу разыскать весельчака Чака? — спросил я.

— Он живет где-то в Вэлли-Хейтс. — Милая улыбка вновь растянула ее губы. — Хотите, я разыщу его адрес в телефонном справочнике?

— Вы получаете в храме какое-нибудь жалованье или процент от прибыли?

— А как вы думаете?

— Вне всякого сомнения, вам принадлежит какая-то доля от общей суммы дохода. Иначе какого черта стали бы так стараться, чтобы помешать мне нажать на Кендалла и заставить его понервничать и натворить глупостей?

— Так вы считаете это единственной причиной того, что я здесь, Эл?

— А что же еще?

Она тихонько вздохнула:

— В данный момент, полагаю, я имею право каким-то образом выразить разочарование по поводу крушения моих планов?

Опустошив свой бокал, она швырнула его в противоположный конец комнаты. Раздался звук, походивший на слабый взрыв. Десятки мелких осколков рассыпались блестками по ковру.

Джастис поднялась с кушетки и, подбоченившись, с вызовом взглянула мне в лицо.

— Ладно, — произнесла она через минуту тихим голосом, — я действительно не хочу, чтобы вы запугивали Рейфа. И мне следует помочь вам поймать убийцу, Эл, чтобы не привлекать общественного мнения к нашему храму: газетная шумиха нам только повредит. Есть и еще одна причина, заставившая меня сюда прийти. Как я уже говорила раньше, Рейф проводит вполне определенную политику и поэтому никогда не позволит «одиноким сердцам» осуществить их чаяния и мечты. Иногда подобная позиция приводит к полному крушению всех надежд и планов, вынашиваемых одной связанной с храмом девушкой. Даже если она встретилась по делам бизнеса с привлекательным мужчиной. Иными словами, мне приходится выискивать возможность расслабиться где-то за пределами нашей обители и быть при этом исключительно осторожной при выборе партнера. Ну и кто может быть респектабельнее лейтенанта полиции?

— Действительно, кто? — произнес я внезапно охрипшим голосом.

Джастис потянулась правой рукой к затылку и произвела там какие-то манипуляции, после чего огромный узел развалился и светлые волосы рассыпались по плечам волнистым покрывалом, ниспадавшим чуть ли не до талии. Потом она расстегнула «молнию» на серебряном платье, высвободила руки, и одеяние упало на пол. Девушка же осталась стоять в крохотном бюстгальтере и трусиках из прозрачных кружев. Я почувствовал, как мой подбородок вонзился мне в грудь, но в тот момент у меня просто не было сил, чтобы вернуть его в нормальное положение.