Владимир Колычев - Порочное место Страница 5

– Нет, не видел. Наверное, это было поздно. А меня вчера в сон потянуло. Когда я засыпал, все было спокойно.

– Где вы засыпали?

– Как где? У себя в спальне.

– А окна вашей спальни куда выходят?

– Окна моей спальни?.. Окна моей спальни выходят на пруд.

– Значит, вы могли видеть, как брат казнит ваших граций?

– Да, мог. Только я этого не видел. Я очень хотел спать…

– Хорошо, в какое время вы легли спать?

– Поздно уже было. Темно. Ну, часов в двенадцать… Да, где-то так…

– А где в это время находился ваш брат?

– Он ушел в свою комнату. У него своя комната в доме…

– Он ложился спать?

– Я знаю только то, что он включил телевизор.

– Так, понятно. А где в это время находились ваши гости?

– Гости? Ну, гости были в гостевом доме…

Костин показал на стоящий в отдалении гостевой коттедж, исполненный в таком же стиле, как и главный дом, но в меньшей пропорции.

– Первый этаж Ковальские заняли, второй – Муравлевы.

– А когда вы труп обнаружили, ваши гости уже уехали, так я понимаю?

– Ну, не совсем. Ковальские еще раньше уехали. Когда я проснулся, их уже не было…

– А когда они собирались уезжать?

– Ну, сегодня. После завтрака… Но Леня не исключал, что может уехать раньше. Он в Питере живет, в городской администрации работает, большой человек. Человек-то большой, а работать заставляют, как молодого. Он коммунальным хозяйством занимается, а вы должны знать, что это такое – там прорвало, там где-то что-то не так посчитали, народ жалуется, начальство на ковер вызывает… Может, случилось что-то…

– А вы ему не звонили?

– Да нет. Собирался, а тут как закрутилось…

– А Муравлевы когда уехали?

– Ну, эти уехали, как только про труп узнали. Миша сказал, что они ничего не видели, не слышали, так что, если вдруг менты… э-э, если вдруг милиция будет спрашивать, он ничего сказать не сможет. А день портить, сказал, не хочет. Да и уезжать он утром собирался. Сказал, что проспится немного и поедет…

– А он много выпил?

– Ну, как все.

– И ничего не видел?

– Ну, если ему верить, то да.

– Где живут Муравлевы?

– В Москве. У них квартира в Москве и дом на Новой Риге. Они то в городе, то за городом…

– Ладно, разберемся. А могу я гостевой дом осмотреть?

– Гостевой дом? Да, конечно. И я с вами, можно?

Костин явно не хотел пускать процесс на самотек, ему хотелось контролировать действия сыщиков. Явно боится упустить какой-то опасный для него момент, подумал Круча, значит, что-то с ним нечисто.

– Хорошо, – согласился оперативник.

Уходя, Костин даже не взглянул на своего мертвого брата, сиротливо лежавшего на мостках… Похоже, между ними действительно пробежала черная кошка. Когда-то. А сегодня ночью эта кошка, возможно, столкнула их лбами. Круча все больше склонялся к такой мысли.

Дорожки были чистыми, и трава на газонах густой, не дававшей земле попасть на обувь. И пруд обложен камнем везде, где только можно, – открытого грунта не заметно. Зато обувь могла запачкать гипсовая пыль и крошка от обезглавленных статуй. Именно на это и рассчитывал Круча, когда шел в гостевой дом. Вдруг кто-то из гостей пытался урезонить разбушевавшегося Вадима? Возможно, молотком по голове.

Прихожая в гостевом коттедже оказалась просторной – со шкафами для одежды, вешалками, ящиками для обуви. Только вещей здесь нет, а из обуви лишь гостевые тапочки. Четыре пары тапочек распечатаны, видно, что ими недавно пользовались. А еще с десяток пар ждали своего часа в прозрачных заводских упаковках. Пол кафельный, чистый, но все-таки можно разглядеть следы от обуви. Однако гипсовой пыли не видно, во всяком случае, невооруженным глазом.

Зато Круча заметил плевок с кровью. Кто-то сплюнул на пол, но попал на стенку в каких-то сантиметрах от плинтуса. Явно в сердцах это сделал. Возможно, после драки, в которой ему или ей разбили нос или губу. Слюна смешана с кровью. Плевок уже подсох, но все-таки он еще свежий. Возможно, этой ночью он и появился.

– Какие-то не очень культурные у вас гости, Евгений Максимович, – рассматривая плевок, предположил Круча. – Нормальные люди в чужом доме не харкают… Признайтесь, Евгений Максимович, ваши гости много вчера выпили?

– Ну, Леня на ногах еле стоял. Миша его уводил…

– Леня этот мог харкнуть?

– Ну, вообще-то, он человек интеллигентный. Но вчера, скажем так, был никакой…

– Он пародонтозом не страдает?

– Да вроде бы нет…

– А гипертония у него есть?

– Гипертония? Давление?.. Ну да, бывает. Он даже в больнице лежал. Ну да, точно, гипертонический криз у него был…

Кровь могла попасть в слюну из больных десен или через носоглотку. Кровотечение могло вызвать высокое давление, но не исключался и удар в нос. Может, Леонид Ковальский подрался с Остроглазовым? Вдруг он сначала обменялся ударами с Вадимом, а потом ударил его молотком по голове? Только в сильном душевном волнении можно было плюнуть на пол в гостевом доме… А может, это не Ковальский сделал, а Муравлев? Или даже сам Костин?

Круча вызвал Краськова, чтобы он занялся плевком, а сам зашел в каминный зал, где на журнальном столике стояла початая бутылка коньяка, три бокала и коробка шоколадных конфет. Один бокал пустой, а два других недопиты. Причем на этих двух бокалах были хорошо видны следы губной помады.

– Я так понимаю, Евгений Максимович, вы провожали гостей сюда, – сказал Круча.

– Да, провожал… Леню помогал тащить…

– И куда вы дели Леню?

– Ну, на кровать положили.

– А куда делась его жена?

– Ну, Мише мало было, он бутылку открыл, жену Лени позвал, и Элла к ним присоединилась. Он и меня звал, но я отказался. Норму свою чувствовал, да и спать хотелось.

– Понятно… Значит, Леня спать лег, а его жена коньяк здесь пила…

– Ну, выходит, что да. Только, я смотрю, они немного выпили.

– Немного, – согласился Круча.

Граммов двести в бутылке не хватало, на троих это пустяк. К тому же, скорее всего, пил в основном только Миша, женщины лишь составили ему компанию. Выпили по чуть-чуть и разошлись по своим спальням.

Круча заглянул в спальню, куда отвели Ковальского. Одеяло на кровати отброшено в сторону, одна половина постели смята, а другая как будто и не тронута. Похоже, что жена Ковальского даже не ложилась в кровать.

На столике трюмо Круча заметил раскрытую женскую косметичку. Губная помада лежала на столике, там же валялась тушь для ресниц, пудра с кисточкой, тональный крем. Похоже, Элла Ковальская не смывала косметику, а, напротив, накладывала ее. Зачем? Почему она спать не ложилась?.. И почему оставила свои вещи, когда уезжала? Спросонья забыла? Или очень спешила?..

Душевая кабинка в ванной на первом этаже использовалась по своему прямому назначению: засохшая мыльная пена на стекле, перевернутый и к тому же открытый шампунь на тумбочке. Вряд ли Ковальский принимал душ. Скорее всего, это купалась Элла. Причем, если судить по перевернутому флакону с шампунем, на ногах она стояла не очень устойчиво. Полотенце лежало на полу, на него Элла становилась, когда выходила из кабинки.

Она вытерлась, надела банный халат, накрасилась, переоделась и куда-то ушла. Даже в постель к пьяному мужу не легла… Нет, она еще волосы сушила. На фене, что был установлен в ванной, Круча заметил длинный светлый волос.

– Какие волосы были у Эллы? – спросил он у мнущегося в дверях Костина.

– Почему были? Красивые у нее волосы.

– Темные? Светлые?

– Светлые. Блондинка она. Яркая блондинка.

– Красивая?

– Ну да, губа у Лени не дура… Он на ней лет пять назад женился. Самому уже сорок с небольшим стукнуло, а ей тогда двадцать два года было или двадцать три, точно не помню. Да это и не важно, главное, что молодая. Он мужик при деньгах и с положением, ну, она и купилась…

– Ну и что она, эта Элла, любит его?

– Чего не знаю, того не знаю. Кто ж о таком спрашивает?

– О таком не спрашивают. Такое замечают.

– Ну да, замечают… Я бы не сказал, что Элла от Лени без ума, но и неприязни к нему точно не испытывала. Под ручку с ним ходила, жалась к нему. Глазки никому не строила…

– Точно никому?

– Да нет, не строила…

Круча поднялся на второй этаж. В ванной полный порядок, душевая кабинка начищена и блестела. На трюмо чисто, кровать заправлена, правда, не очень хорошо.

Он велел никого не впускать в гостевой дом, пока обстановку в нем не опишет следователь. И экспертам там есть над чем поработать.

– Мне бы еще хотелось осмотреть комнату вашего брата, Евгений Максимович, – сказал он, сожалея о том, что не начал свой обход с нее. Вдруг экономка Роза уже убралась там – по простоте душевной или по злому умыслу своих хозяев.

Хозяйский дом впечатлял как снаружи, так и изнутри. Огромный холл высотой в два этажа был совмещен с каминным залом. Гранитные полы, мраморные колонны, роскошная лепнина на потолках и стенах, статуи в древнегреческом стиле, амфоры, богатые картины, и все это в ярком свете. Пасмурно на улице, зато здесь, казалось, тепло и солнечно.