Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание Страница 5

— И Олега охраняют?

— Э-э, не надо вопросов… Знание добавляет скорби. Что можно — говорю, что нельзя — не говорю.

Но чувствовалось, что дядюшку Цана так и тянет рассказать многое-многое, поразить новичка.

— Все. Уходите! — тревожно шепнул Студент, увидев за стеклом Графа и рядом человека в старомодном френче с большими карманами.

— Сейчас, сейчас, — ответил ему тихо дядюшка Цан. — Ой-ой-ой, большой начальник из ЦК пришел!.. Ладно, ухожу… А вы можете чуть приоткрыть дверь, слышно будет…

«Ишь, гусь китайский, — зло подумал Студент, — Я приоткрою, а ты донесешь… Фиг тебе, провокатор, не надуешь…»

В комнате Графа долго шел отвлеченный разговор — встретились старые друзья. На столе появилась бутылка коньяка, тарелка с нарезанным лимоном.

В комнату Студента вновь просунулась круглая голова дядюшки Цана, зашептала:

— Пьют, да? А вы голодный… Э-э, нехорошо…

Толстая, как полено, рука протянула, поставила на подоконник глубокую миску, а в ней пухлые кривоватые макароны, политые рыжим соусом.

— Сейчас не буду, — отмахнулся Студент.

За зеркальной дверью сверили часы, встали, пожимая друг другу руки. Человек во френче пошел к выходу, а Граф направился к зеркалу.

— О, дядюшка Цан, и вы здесь? — приветливо сказал Граф.

По лицу китайца расплылась довольная улыбка.

— Вас жду… Может, отведаете? Новый соус придумал…

— Спасибо, милый, я обедал. — И Студенту: — Через пятнадцать минут едем… Советую попробовать молодые побеги бамбука в изготовлении дядюшки Цана.

Заговорщически подмигнув китайцу, он засмеялся и вернулся к своему столу.

— Слышали? Приступайте! — дружески приказал дядюшка Цан.

Студент зачерпнул ложкой две макаронины, стал медленно их пережевывать… Сочные, хрустящие… Никогда такого не ел…

— Вкусно? Ну как, вкусно? — нетерпеливо допытывался китаец.

— Даже не могу сказать, — честно признался Студент, загребая ложкой новую порцию макарон…

Глаза китайца сияли гордым блеском.

— И не скажете. Такое в Москве только я готовлю… Соус моего изобретения. Червей сам вырастил и откормил…

— Что?! — Студент вдруг почувствовал противное шевеление в желудке, будто там и в самом деле заползали, заюлили проглоченные черви…

— И-и-и… — захихикал дядюшка Цан. — Никогда не ели?

— Никогда.

— Очень полезно. Сыты будете целые сутки.

Не знал Студент, обидеться или посмеяться вместе с ним? Сейчас он лишь в одном был обреченно убежден: он целые сутки не сможет прикоснуться к пище, пока не избавится от этого тошнотворного состояния.

— Э-э-э, я вас еще не таким угощу! — ликовал китаец. — Всю жизнь благодарить станете. Я был шеф-поваром ресторана «Пекин». Лучшим поваром китайской кухни в Москве, поняли?

— А как здесь оказались? — спросил Студент только для того, чтобы отвлечься, уйти от своих тягостных ощущений.

— Повезло, и оказался… — ответил дядюшка Цан, присев на подоконник рядом с миской, в которой мирно дремали отвратительные черви. — С Графом встретился, с Олегом… Э-э-э, какие люди!.. Видишь, из ЦК с поклоном идут, милиционеры, чекисты мечтают дружбу завести… Наше графство десять лет пол-Москвы в руках держит… Бандиты Лысого, Дрозда, самого Шакала даже погулять боятся на нашей территории… Граф и Олег очень умные люди, очень… По-своему живут…

Его прервал громкий голос Графа:

— Едем, Студент!

— Ладно, потом доскажу… — Китаец вытащил из жестяной коробки пистолет, сунул его в карман Студенту, — С собой берите… Может пригодиться…

— Едем в Сокольники, на одну из наших загородных дач, — объяснил Граф, сев за руль машины. — Встреча с высоким руководителем… Будьте в сторонке. Он боится свидетелей…

В Сокольниках за высоким забором открылся большой тенистый парк — песчаные дорожки, ухоженные газоны, несколько белевших среди зелени статуй. Розовый домик с двумя колоннами в глубине парка. Но Граф пошел не к домику, а к стройной увитой плющом беседке, где был накрыт праздничный стол.

— Проголодались, наверное? — спросил он. — Перекусите, пока нет гостя.

— Не могу, — поморщился Студент. — Меня до сих пор мутит от белых червей дядюшки Цана.

— Да, это пища гурманов, — понимающе улыбнулся Граф и показал ему взглядом на скамейку, скрытую возле беседки под густым кустом акации.

По ту сторону витых железных ворот остановилась легковая машина. Из нее вышел мужчина, очень похожий на самовар, одетый в дорогой костюм, лицо медное, лоснящееся.

Граф поспешил навстречу. Они обнялись, расцеловались.

— Предлагаю такую программу, — донесся голос Графа, — Немножко выпьем. Сауна. А потом о делах поговорим.

— Прекрасно! Согласен! — возбужденно откликнулся толстяк.

Они посетовали на жизнь, поговорили о погоде, выпили за здоровье, за верных друзей, и толстяк заторопился в сауну.

— Пойдемте, пойдемте! — настойчиво приглашал он. — Нельзя отказывать себе в таком удовольствии.

— Возраст уже не тот. Да и врачи запрещают, — печально повинился Граф, прикладывая руку к сердцу.

Толстяк выбежал из беседки и быстро засеменил к потемневшему деревянному срубу у забора.

«Беги, беги, самовар, — злорадно посмеиваясь, подумал Студент, — наш „старенький“ Граф пока обмозгует, как тебя лучше слопать».

Но тут смех прямо-таки застрял у него в горле. По песчаной дорожке от розового домика с колоннами приближалась женщина, такая, будто сошла с обложки заграничного журнала. Расстегнутый легкий халатик, а под ним сиреневый купальник. Черные волосы переливались волнами, большая грудь лениво колыхалась, узкая талия, широкие бедра, длинные стройные ноги… Студент замер, вожделенно разглядывая ее.

Когда женщина проходила мимо, он увидел ее лиловые глаза под длинными ресницами и красиво очерченные чувственные губы. Заметив его, она состроила на алых губах такую манящую улыбку, что он чуть не застонал от нестерпимого желания и вцепился пальцами в край скамейки.

Она дружески, с затаенным смыслом кивнула Графу и пошла по тропинке в сауну.

Время полетело рвано, зигзагами, истязая Студента мелькающими образами того, что могло происходить в сауне. Еще немного, и он готов был рвануться со скамейки, исколошматить пузана…

Она вышла так же величаво, уверенная в себе. У беседки остановилась, шепнула, скривив в усмешке губы:

— На коленях ползал… Обещал жениться, королевой сделать…

— Королеву королевой? Ишь, какой щедрый! — зло сквозь зубы процедил Граф. — Спасибо, Леонелла!

Мимоходом она снова обожгла Студента манящим взглядом, ослепила, пригвоздила к скамейке своей вызывающей статью.

Вскоре из сауны выкатился красный распаренный самовар в белом махровом халате.

— Ну Граф, ну Граф, — затараторил он, — что за женщина у вас служит! Чудо! Сказка! Мечта!.. Но почему недотрога?..

— Такие женщины слишком дорого стоят, — наставительно ответил Граф.

— Сколько? Скажите, сколько? — упорствовал самовар…

— У вас таких денег пока нет… Может, и появятся, если… — Долгая легко переводимая пауза. — Впрочем, давайте вернемся к нашим баранам…

Дальше Студент уже не слушал. Он мечтал. Дух и плоть его были с этой неземной… нет, не так… царственно-земной женщиной.

4

Многое изменилось в жизни Студента за последние два месяца. Теперь он чувствовал себя богатым, независимым, значительным.

Снял комнату на Красной Пресне у доброй безответной старушки Таисии Прокофьевны. Она долго, смущенно теребя пуховый платок, думала, сколько брать со своего квартиранта, наконец, осмелившись, испуганно выдохнула:

— Рубликов двадцать — двадцать пять… — и тут же боязливо отступила: — Ну сколько сможете…

— Значит, сто, — великодушно поправил ее Студент, ощупывая в кармане очередные банковские пачки сторублевок, которые дал ему Олег.

Старушка аж ахнула, опустилась на табуретку.

— Сто?!

— Иногда к завтраку, к ужину что-нибудь купите…

— Боже мой! — воскликнула она, умиленно глядя на Студента, — Да я ж и покушать приготовлю, и постираю, и приберу в комнате вашей…

В общежитии Студент сказал, что будет жить у родственников.

В летнюю сессию начали происходить необъяснимые чудеса. Как только он раскрывал рот, его тут же прерывали преподаватели:

— Это вы знаете. Переходите к следующему вопросу…

И в зачетке одна за другой выстраивались «отл.».

Встретив заведующего кафедрой физкультуры, он хвастливо раскрыл перед ним зачетную книжку.

— Смотрите. Ваша помощь не понадобилась.

Тот обнял его за плечи, отвел в сторонку.

— За тебя сам декан теперь хлопочет. Ему ректор сказал, что ты очень нужный стране человек… Догадываюсь, с кем сотрудничаешь, горжусь тобой…