Б. Седов - Заложник Страница 5

- Вот уже скоро месяц, господа, как бесследно исчез наш руководитель. Вор в законе Кислый. С ним пропали тридцать четыре самых близких и верных его соратника, наши друзья и братья. Среди них Зубило, Скокарь, Шкет, Паяльник, Квадрат, Терминатор, Зяма, Череп, Мешок…, Исчезли они во время запланированной операции по разгрому поместья на Чулыме, хозяин которого наш враг. Одновременно куда-то подевалась рота милицейского ОМОНа, с которой наша братва отправлялась на дело. Но это проблемы ментов. Была у меня мысль, что мусора так хитро с нашими расправились, но нигде никаких сведений на сей счет не всплывает. Ни на одной пересылке, ни в одном из СИЗО наши ребята не проявлялись. У ментов тоже паника. Наши люди доносят, что местную мусарню комиссия за комиссией имеет. Но толку с того никакого… Пока Круглов переводил дух после такой длинной тирады, присутствующие расслабились на минуту. Послышались реплики; ментуре, мол, так и надо. Круг открыл рот - и все опять замолчали. - Мы непременно выясним, что произошло. Витя Спец со своими ребятами проверил окрестности дачки чулымской. Никаких следов вооруженного столкновения. Ни гильз стреляных, ни останков, ни следов пожара. Либо они не дошли, либо… не знаю. Только американец вроде бы тут ни при чем. Но не это сейчас самое главное, А то, что началось в городе из-за отсутствия гаранта порядка и спокойствия. И, похоже, не только в городе. Собрание ответило на эти слова единовременным тяжким вздохом. Так вот. В криминальной среде Томска сейчас фактически наступило безвластие. И в этих условиях каждый начинает тянуть одеяло на себя. Мы теряем людей. Мы теряем деньги. Надо срочно разруливать ситуацию. Прошу имеющих что сказать не таить это в себе, а вынести на суд братвы. Высказывайтесь. А хули тут говорить? - первым успел выкрикнуть Босой. - Бардак творится! Сплошной беспредел везде и всюду. Только у нас на Васюгане за последнюю неделю три случая. Босой помотал головой, будто стряхивая наваждение. - В общем, мои кореша завалились е шалманчик один. Ну, отдохнуть культурно, в натуре. Не бузили, не трогали никого. Не по делу, не за долей, а чин-чинарем - расслабиться. Со своими матрацами пришли - трое на трое расклад. А тут вваливается шобла уродов восемь человек. Подваливают к братанам и, не базаря даже, за шкирняк. Валите, мол. Не то шкуры подырявим. И баб им оставить пришлось. Одна из них - Ритка Пылесос - жаловалась мне потом. Поначалу даже хорошо, говорит, было, когда потеха началась. Приятно выпили, повеселились. А потом вывезли в лесок и оттрахали во все дыры по-черному. И бабла не заплатили… Беспредел… А стыдно-то как, братва! Неужели мы никто ничего?… С отдаленного конца стола раздались возгласы: Дык мочить надо уродов!… Надо, - согласно кивнул Босой, - А как? Раньше чуть что - Кислый тут же Митяя на стрелку с отморозками отправлял. И неясно, кто там из них поотмороженнее был… А сейчас беспредельщики оборзели по самые помидоры. У кого из вас «Хаммер» есть? А по нашей, бля, деревне он вовсю рассекает. Третьего дня наехал на наш «бумер». Парни заточки в кулаки - и вперед. А из «Хаммера» уроды со стволами средь бела дня. Сначала раком наших к «бумеру" поставили - да резиновыми палками по бокам. Лежачих ногами пинали потом. Забрали у пацанов все филки и цацки ихние - цепуры там, крестики… Вдобавок нашими же заточками все шины нашей «бэхе» искромсали, падлы… Да что же это, братва?! - реплики становились все громче и раздражительнее. А вчера уже, - продолжал подливать масла в огонь жалобщик, - Андрона отмудохали. Акробат тихонько торгаша на рынке прессовал. Делал дело - не мешал никому. А тут… наваляли, даже слова сказать не успел. Ногами пиздят и орут: «Вор должен сидеть в тюрьме! Вор должен сидеть в тюрьме! Акробат еле уполз. А они свистели вслед: "Вор? Давай-давай, беги воруй!»… Да, да! не выдержал и вскочил из-за стола парень, похожий одновременно на гусара и на его лошадь. - Рынок - это просто жопа! Он засунул всю пятерню, на каждом из пальцев которой был выколот крест, в густую черную шевелюру и взъерошил ее. На седока он теперь стал походить меньше. Толстая губа над тяжелой нижней челюстью аж дрожала от возмущения. Он едва дождался очереди, чтобы поведать о тяжелой жизни работника ножа и топора. Мы за долей на наш Южный рынок пришли. А нас хачики поджидают. Стеной стоят и орут: «Свободу национальным меньшинствам!» Мы им: "Вы чё, охренели? Бакшиш давай! Плати!» А те: «СЭС плати, ментам плати, еще и вам плати! Бэспрэдэл, панимаиш! Ухады, дарагой, - орут. - Ухады, пажалюста, а то зарэжэм»… Хачики? - возмутились собравшиеся. Да все! - выступающий тряхнул гривой. - Хачики, молдаваны, хохлы, жиды. Комиссионку -У Шапиро» знаете? Самая крутая такая у нас. Пришли, а там четверо здоровых молодых хмыря с пейсами. И с помповиками!!! Секьюрити, бля! Моссад! Мы, говорят, если не свалите, сейчас Палестину вам тут устроим. Ваще, бля, охренели! А из подсобки сам Шапиро выглядывает. И еще лыбится, жидовская морда… В общем, слинять пришлось. Против помповиков голыми брюхами переть - себе дороже. Ладно, думаем, на колбасе свое возьмем. И прямиком - на заводец имени Сергея Лазо. Обычно ведь как было - встретят, долю отстегнут, колбаской угостят. А тут навстречу быки в окровавленных халатах и с тесаками мясницкими. Здоровые такие на свежем мясе-то… А, говорят, пришли? Вовремя, бля, говорят, успели. Мы как раз новую колбасу начинаем выпускать. Сейчас -Братковскую» готовить будем. А высшего сорта -та "Конкретной» называться станет. Еле сдернули оттуда, бля… Над столами стоял мерный гул. Присутствующие тихонько переговаривались, обмениваясь впечатлениями. Но громкого возмущения пока никто не высказывал. Переваривали и сытный обед, и услышанное. Савелий Павлович жестом ладони усадил выступающего на место. И предоставил слово представителю технической интеллигенции. Из-за стола встал начальник отдела развития компьютерной фирмы господина Круглова, Костюм у него был неброский, но качественный, из темно-синего материала, а очки в роговой оправе на кончике носа делали поднявшегося похожим на чиновника средней руки или старшего научного сотрудника НИИ. И только выколотый перстенек польского вора на пальце говорил о том, что речь держать собрался не лох неразумный и не лось сутулый. На цифирки глядя, любой мог уяснить, что было у «эсэнэса» три ходки общим сроком в девять годков. Как с куста. Бывший вор-одиночка откашлялся и доложил собравшимся деловым тоном:

- Собственно, у меня скорбных сообщений - три. Во-первых, господа из мэрии вообразили, что они управляют городом. И взялись это рьяно доказывать. Из комитетов отозваны четыре наших представителя, смотрящих там за порядком, чтобы все было ништяк. Во-вторых, нас бортанули на заседании по распределению участков городской площади в новых микрорайонах под застройку. Объявили тендер, нужных человечков мы им привели, все на мази было. А на деле - нас даже на заседание конкурсной комиссии не пригласили. Решения вынесены в пользу левых фирм. Одна из которых принадлежит зятю мэра, кстати. Никакой совести у людей. Мы же лишились возможности открыть еще один компьютерный центр, который приносил бы в «общак» до сотни тысяч зеленых ежемесячно. И, наконец, спешу вам сообщить, что в коридорах власти снова возобновлена работа над постановлением об усилении борьбы с криминалом в городе и области. Поимейте в виду, господа. Любого из нас может коснуться. Хотя лучше, чтобы не касалось… Поднялся четвертый жалобщик. Этого ни с кем спутать было нельзя. Ходячее произведение искусства. Руки у него были синими от портачек. Наколки были на шее, на ушах, на веках глаз. Тюремные художники поработали над ним на славу. - Не гони волну, Ньютон. Постановлением больше, постановлением меньше… видали мы их. Хуже другое. Красные шапочки головы подняли. Те, с кем всегда работали, борзеют на глазах, будто подменили, мать их. Васек вчера на -мерине» мимо поста ГАИ метет. Сто шестьдесят - не больше. А эти уроды полосатыми палками машут, под колеса бросаются: стоять! Лежать! Сосать! Где документы? Он им: «Петрович, да ты охуел»… А тот: «Я тебе не Петрович, а товарищ капитан. А скоро буду гражданин начальник»… А в автоцентр за долей малой пришли, так у них менты в сторожах теперь. Ну, мы-то их знаем, все путем. Заходить - ан нет! Валите-ка отсюдова, а не то мордой на асфальт. Коррупция, да будет вам, козлам, известно… Раздались уже громкие возмущенные возгласы: «козлам»? Да мочить их, пидоров гнойных, за такие слова. Разрисованный продолжил, повысив голос:

- Да, так и сказали. Опаснейшая общественная язва, говорят. И якшаться с вами больше не намерены. Мы теперь, мол, сами с охраной разберемся. И как-нибудь без вас обойдемся. И с директором обнимаются, падлы. Он перевел дух и подождал минутку, пока стихнут слишком эмоциональные разговоры. - Ну, и вот что еще. Наводок нам тоже не видать теперь. Мой кореш пришел в райотдел пробить одного человечка по ЦАБу, а девица зовет дежурного. Тот вышел, морда кирпичом - извините, говорит вежливо так, гражданин Васюков, но эта информация закрытая. Васёк ему - дык ведь раньше… А что раньше? Знать ничего не знаю, базарит. Вы есть криминалитет и чуждый элемент. А мы человечков от таких, как вы, охраняем. Браслеты примерить не желаете?… Рассказы очевидцев насытили атмосферу до подбородка. В воздухе зримо проскальзывали искры, И еще через несколько мгновений глухое возмущение прорвалось бы наружу и взрыв недовольства мог разметать шалман, раскатать его по бревнышку. Однако все понимали, что если подобное будет продолжаться дальше - дело швах. И Кислый тоже все понимал не хуже других, потому что сам пребывал в некоторой растерянности. Все эти перемены затронули и его компьютерную фирму. И терял он денег на творящемся бардаке столько, что братки, знай они хотя бы порядок сумм, окончательно впали бы в ступор. Уж кому-кому, а ему сейчас нельзя было жаловаться вслух. Иначе вирус безысходности поразит распадающуюся криминальную структуру - и все схемы и наработки, готовившиеся не один год, накроются сей же момент бордовой шляпой. Он мрачно поднялся, и гвалт тут же стих. - Это все очень печально, все, что вы рассказываете, братья. Но ведь в жизни всякое бывает. Государство наше периодически проводит кампании по борьбе с преступностью, то есть с нами. Всякий раз пускается на ухищрения. Самая кровавая попытка - всем известная «сучья война», но из нас никто ее не застал. Так ведь и в наше время разве намного лучше было? Многие помнят конец семидесятых и наезды андроповских комитетчиков. Они на щелоковцев поначалу бочку катили, но во вкус вошли и за нас, засучив рукава, принялись. К концу восьмидесятых из двух тысяч воров в законе только чуть меньше трехсот к хозяину не угодили, И что? Выжили, А РУОП на нашу голову придумали с Рушайло? Вот уж кто беспредельничал - не чета сегодняшним. Где теперь тот Рушайло?… Так что не ссыте. Прорвемся. Будем живы - не помрем. Душевно сказал, - раздался голос Скрипача. Он кряхтя прошел от сторожевой вышки к столу. Ему тут же освободили стул. - Правильно все. Интересно послушать, что предложишь теперь. Ты человек уважаемый и авторитетный, - ответил Круг. - Но роль стороннего наблюдателя вору не к лицу. Не мельтеши, брат. Не переживай. Я человек сильно старый - с меня и спрос невелик. А что мне к лицу и что нет - не тебе решать. Старик говорил твердо, но доброжелательно, - И вот еще. Раз взялся рулить - разруливай. Может, и смотрящим тебя поставят. - Скрипач лукаво ухмыльнулся. - А оно мне надо?» - в который раз мелькнуло в голове у Савелия Павловича. Однако эта неожиданная похвала старого вора придала ему решимости и сил. Со всех сторон слышались реплики: Но все-таки что же делать? Как быть? Это же кранты!… Скажи, Круг!,… Савелий Павлович задумался, играя желваками. Его начал раздражать этот вой, Принципы управления человеками везде и всюду одинаковы, Не довелось ему ранее у уголовников смотрящим поработать, ну и что? У него двести с лишним человек в фирме. А рулить таким количеством народа и крутить огромными деньгами не каждому дано. Ему дано. А значит, и тут получится. - Цыц! - От его повелительного возгласа чуть лагерные фонари со стен не посыпались. Все замерли, оборвав жалостливые вопли на полуслове, Да с вами! Да с такими! Да вы только!.,. Он умолк на секунду, чтобы не наговорить соратникам очень обидных слов. Сейчас это было совершенно излишним. Посчитал мысленно до десяти и уже совсем другим тоном, решительно и твердо, продолжил: