Дон Уинслоу - Жизнь и смерть Бобби Z Страница 5

– Главный над всеми его ребятами в Штатах – некто по кличке Монах, – сообщает Эскобар.

Монах? – думает Тим. Какого хрена, это еще кто? Единственный монах, какого Тим знает, – жирный тип в фильме «Робин Гуд».

– Он кто? – спрашивает Тим.

Эскобар качает головой:

– Если бы мы знали кто, мы бы его поймали, верно?

– Кто вас знает, – отзывается Тим. У копов и мозги коповские, и там происходит невесть что.

С Тима хватит. Он захлопывает альбом и закрывает глаза.

– Ты лучше выучи всю эту хренотень, – предупреждает Эскобар. – Люди Уэртеро станут задавать вопросы, чтобы убедиться, что ты настоящий, прежде чем совершить обмен. И лучше бы они его совершили, ese, иначе Гружа тебя серьезно прижжет. Ночью на границе всякое может случиться, ты в курсе?

Тим в курсе. Тим был на вшивой кувейтско-саудовской границе, когда прорвались иракские танки. Ну да, Хорхе, по ночам на границе могут случиться всякие нехорошие вещи, pendejo, ese?

В общем, Тим учил, долбил эту хрень. Через пару недель он знал все, что известно про легендарного Бобби Зета. И не потому, что он так очарован этим вундеркиндом, а потому, что Тим хочет иметь ну хоть какой-то шанс выжить во время этой аферы на границе.

Но это были скучные две недели. Разумеется, его никуда не выпускали и не разрешали никого приводить. Даже не позволили ему привести к себе профессиональную девку с Оушенсайд, чтобы сбросить напряжение, хотя знали отлично, что он столько месяцев проторчал в тюряге и при этом не пошел голубой дорожкой. Тим все равно спросил, но Эскобар только фыркнул: «Можешь покувыркаться после обмена».

«Если только я переживу этот обмен», – подумал Тим.

Было бы лучше, если бы они давали ему нормальную еду, но Бобби, видите ли, стал вегетарианцем, и Эскобар не хотел, чтобы Уэртеро учуял в дыхании Тима запах гниющего мяса.

– Это глупость, – противится Тим.

– Вовсе нет, – возражает Эскобар. – На Уэртеро работают индейцы. Кауилья. Они умеют вынюхивать такие штуки, парень. Они как койоты.

Стало быть, никаких чизбургеров, никаких хот-догов, никаких tacos al carne, маисовых лепешек с рубленым мясом и бобами, о которых Тим так мечтал. Эскобар сказал, что он может, если хочет, получить рыбную taco, на что Тим ответил: пусть он засунет свою долбаную рыбную taco сам знает куда. Это оскорбило Эскобара в лучших чувствах, и три дня Тим получал только пресный хлеб, рис и овощи. В итоге Тим сообщил:

– Я выучил всю эту хрень, давайте займемся делом.

Тут появляется Гружа и устраивает Тиму небольшую проверку. Эскобар стоит рядом как отец, который переживает за успехи отпрыска, и курит сигарету за сигаретой, пока Гружа задает Тиму чертову прорву вопросов о Зете – великом покойнике.

Эскобар идиотски улыбается, когда Тим получает оценку четыре и ноль десятых.

Но Гружа не склонен петь ему хвалу.

– По-моему, ты готов, тупица паршивый, – вот что изрек Гружа.

И однажды ночью они сунули его обратно в фургон и вывезли из лагеря.

5

Поздняя ночь в каком-то каньоне на границе.

Тим прикинул, что они где-то к востоку от Сан-Диего.

Вышла луна, и небо не черное, а серебристое. Эскобар ведет Тима вниз по склону, на дно каньона. Гружа сидит наверху в своем джипе, смотрит в бинокль ночного видения, и там же – прикрывающий их небольшой батальон ребят из ДЕА с винтовками «М-16», дробовиками, а может, и с минометами – по крайней мере, насколько может судить Тим.

Парни из иммиграционной службы, очевидно, предварительно сюда съездили и все подготовили, потому что бело-зеленых, пограничников, вокруг не видно, а Уэртеро, в свою очередь, очистил мексиканскую сторону, потому что за проволокой нет прижавшихся к земле нелегалов, готовых рвануться вперед ради долларов. Обычная игра сегодня отменена, сегодня тут – лишь процедура обмена, дружественная сделка, подумал Тим, и тут увидел, как с мексиканской стороны к ним движутся через каньон какие-то люди.

Тима начало мутить от страха, так бывало перед кражами со взломом и точно такое же ощущение у него появилось в ту ночь, когда эти гребаные иракцы просочились в Хафджи; до того как развернулись наши основные силы, на месте было всего несколько морпехов и саудовцы, когда начался этот ад. Теперь он буквально чувствовал, как бинокль Гружи смотрит ему в спину.

Он разглядел двух мексиканцев, держащих какую-то безвольную фигуру, должно быгь, Арта Морено, – он между ними, и они его почти волокут по земле. Тим понимает, что Морено проделал нелегкий путь. А когда они подходят поближе, он видит лицо агента, и оно выглядит, черт побери, порядочно уставшим.

В общем, Тим радуется за Морено, потому как парень возвращается домой, и за себя он тоже радуется, пусть и не слишком – пока все не кончилось. Но он готов сам себе признаться, что перспектива свободы его приятно волнует.

Он провел две недели, ожидая, пока затянется шрам, читая «Консьюмерз дайджест» и другие полезные журналы, пытаясь сообразить, куда двинуть, когда все кончится. В одном из журналов был рейтинг городов по уровню жизни, при этом высоко оценивались главным образом средних размеров города на Среднем Западе. Хотя там было много всякой хрени – типа система образования и всякая такая ерунда, на которую Тиму было наплевать.

Сейчас он склонялся к городу Юджин, штат Орегон, потому что там часто идет дождь, так что он мысленно сосредоточился на своей мечте, потом представил, как он скажет парням дона Уэртеро: «Vaya con Dios»,[7] и о том, что ему нравится жить в Америке, и о том, какую работу он может найти в Юджине. А они уже близко, и он уже может разглядеть глаза Арта Морено, в них застыло выражение типа «с меня хватит», типа они насмотрелись всякого дерьма и больше на него глядеть не желают.

Эскобар тоже, видно, разглядел, потому что Тим услышал, как он шипит «pendejos», а потом свистнула пуля, мозги Эскобара забрызгали Тиму лицо, и Тим упал на землю.

Опять как в Хафджи, думает Тим, распластавшись по земле этой пустыни и пытаясь сообразить, где бы укрыться. Трассирующие пули полосуют ночное небо, от их воя руки-ноги просто, на хрен, отнимаются, парни орут, слышно, как топочут чьи-то ноги, двое мексиканцев поворачивают обратно к границе, продолжая тащить Морено, а потом один из них получает пулю в спину и вроде как тает, точно злая колдунья из «Волшебника из Страны Оз», которая каждую Пасху до чертиков пугала Тима. Другой парень, похоже, взбесился: толкнул Морено на землю, упал сам, прячась за ним, словно Морено – ковбойский конь в вестерне, и начал палить.

По Тиму.

Тут включаются военные навыки Тима, он ползет в укрытие и добирается до зарослей мескита. На секунду задумывается, не вернуться ли, чтобы попытаться помочь Эскобару, но даже отсюда видно, что у того больше нет лица, а значит, Эскобару уже не нужна помощь. Потом Тим видит, как этот долбаный Гружа несется вниз по склону на своем ревущем джипе, руля одной рукой и паля другой, и соображает, что пора сваливать.

Он выкатывается из кустов и доползает до узкой barranca,[8] которая идет параллельно границе и наверняка служит нелегалам настоящей автострадой, судя по бесчисленным следам теннисных туфель. Тим как раз собирается сделать то же самое – топ-топ – и дернуть отсюда, потому что понимает: когда всю эту заваруху разгребут, Груже понадобится виноватый, и этим виноватым, конечно, окажется Тим Кирни.

Так что Тим припустился бегом.

Вдруг на границе словно зверинец выпустили на свободу: в лунном свете туда-сюда носились десятки людей. Неизвестно откуда появились нелегалы, для них этот хаос стал отличным отвлекающим фактором – ДЕА и головорезы Уэртеро вели яростную перестрелку. Тим вспугнул койота, который, отпрянув, застыл в ужасе: не понимал, куда бежать, потому что шум доносился со всех сторон сразу.

Тим бежал вместе с потоком нелегалов – мужчин, женщин, детей, – но тут появились «форды»-внедорожники иммиграционной службы, выскочили агенты, бросились хватать беглецов, и Тим сообразил: так не пойдет, и нырнул в заросли дымного дерева, чтобы переждать.

Как только иммиграционная служба закончила свое дело, Тим подумал: «Все, теперь надо дернуть отсюда, двинуть на восток – и саенара. Они хотели, чтобы я несколько минут побыл Бобби Зетом, ну я и побыл, а если тут у них все пошло наперекосяк, так это их проблемы, а не мои. Я выхожу из игры».

В этот миг у самого его уха раздается щелчок взводимого курка, и голос с мексиканским акцентом спрашивает:

– Мистер Зет?

Ну конечно…

– Это я, – вздыхает Тим.

6

Тим проснулся на накрахмаленных лиловых простынях в гостевой спальне, по размерам большей, чем дом, где он вырос. Он раздвинул плотные белые шторы – вся комната была белая, точно бумага, – и взглянул в окно на пустыню, бледную, как всегда бывает рано утром – солнце только начинало окрашивать сиреневым верхушки окрестных гор.