Клара Меральда - Пожилая дама в Голландии Страница 5

Не знаю, сколько времени я над этим раздумывала, стоя в коридоре у лестницы. Снизу не было слышно никаких звуков, ковровая дорожка хорошо глушила шаги.

Пусть себе обыщут весь дом снизу доверху и убедятся, что зря потратили время. От этой мысли я почувствовала полное удовлетворение. Но вдруг я представила себе, что если они меня увидят, то уже не смогут продолжать обыск. Что же сделать, чтобы моя особа им не помешала? Незаметно выйти из дома я не могла: внизу я должна была надеть хотя бы сапоги и пальто, а они услышали бы шаги в холле и открывание дверей. К тому же на улице тоже мог торчать полицейский, который бы сразу меня заметил. И я лихорадочно начала размышлять, где бы спрятаться.

Я еще раз вернулась к себе, то есть в комнату для гостей, и осмотрелась. Нет, здесь нет никакого укрытия, минимум мебели. На комоде лежала брошенная еще с момента моего приезда лисья шапка. Если они ее увидят, то подумают, что я в доме. Я взяла шапку и на цыпочках прошла в комнату Крыся. Здесь царил беспорядок, который может быть только в детской комнате, где с вечера не сложены игрушки, а утром не было уборки. Кроватка была не застелена, с нее свешивалось одеяло, на котором, как и на стуле, валялись предметы одежды Крыся. На полу были разбросаны кубики, столик завален вырезками. Я подошла к полуоткрытому шкафу. В одной его части на дне громоздилась гора игрушек, каких-то машин и поездов, а в другой – куча свитерочков и штанишек, которые упали с вешалок.

Я примостилась в шкафу под одеждой, слегка прикрыв одну дверцу ровно настолько, чтобы она не казалась закрытой и позволяла видеть фрагмент внутренней части шкафа, исключая, конечно, меня. Я сразу же поняла, какой это идиотизм. Шкаф может быть укрытием для кота или ребенка, играющего в прятки, взрослого же можно здесь спрятать только в виде трупа, и то если он стал им только что. Едва я успела об этом подумать, как услышала шаги в холле и сразу после этого на лестнице.

Есть такое выражение – «замереть», сейчас оно относилось как раз ко мне. Я замерла. Мне показалось, что я перестала существовать, только мое сердце колотилось как бешеное. Комната Крыся первая от лестницы, двери ее были открыты. Неизвестные остановились у дверей, забубнили что-то по-своему и прошли дальше, в мою комнату. Оттуда послышались какие-то шорохи, скрипы, передвижения. Потом то же самое повторилось в спальне Войтека и его жены. Не обошли они своим вниманием также ванную и туалет. Неужели эти олухи ищут тайник или бомбу с часовым механизмом? А я, как идиотка, в этом шкафу! Только тот, кто побывал в подобной ситуации, может понять, что я чувствовала, но я думаю, что, к сожалению, таких нет.

Сколько это продолжалось, я не помню, мне казалось – вечно. Мои ноги онемели, но я боялась шевельнуться и поменять положение. Однако я мгновенно забыла об онемевших ногах, когда услышала, как они входят в комнату Крыся. Один остановился у шкафа, другой, наверное, пошел к окну и, судя по звукам, что-то делал с калорифером (они здесь имеют форму плоских экранов из двух жестяных стенок, выкрашенных в белое). Потом были слышны шуршание и стук вынимаемых из стола ящиков, грохот при их установке на место. И вот раздались шаги, приближающиеся к моему шкафу…

Я затаила дыхание. Сейчас они заглянут в шкаф. Достаточно пошире открыть дверь – и они тут же меня увидят. Особа в моем возрасте, сидящая на корточках в шкафу под одеждой в детской комнате… Если они не сочтут меня сумасшедшей, это будет чудо. Что им сказать? Что, услышав шаги внизу, я испугалась, приняв их за бандитов? Бандиты средь бела дня? Сказать, что приняла их за воров? Смешно, ведь ясно, что воры, заслышав мои шаги на лестнице, испугались бы еще больше, чем я, и убежали бы сразу. И подумать только, что, когда они вошли в дом, я могла разделаться с ними! А что если им это сказать? Но я тут же отдала себе отчет в том, что этим запутаю все еще больше. Ничего не поделаешь, скажу я им, приняла вас за бандитов, пусть считают меня старой склеротичкой, может даже, умственно ограниченной. Тогда им не придется объяснять мне, почему они оказались в доме. А все-таки, мелькнуло у меня внезапно абсолютно теоретическое предположение, если бы не этот шкаф и не эти корточки, что бы они мне сказали о причинах своего прихода? Конечно, все это промчалось в моих мыслях молниеносно.

Они что-то поочередно говорили друг другу. Может быть, спорили, может быть, договаривались. Ни одного слова из их голландского бормотания я не поняла. И когда я уже ждала, что они откроют шкаф… они вдруг быстро вышли из комнаты. Отчетливо было слышно, как они сходят по лестнице, потом, должно быть, задержались в холле, потому что прошло какое-то время, прежде чем хлопнули входные двери.

Я выползла из шкафа в буквальном смысле этого слова. Комната Крыся находится с фасада дома, и я боялась, что они могут увидеть меня в окно. Усевшись на полу, я распрямила ноги. То, что они не обнаружили меня в шкафу, казалось мне самым настоящим чудом. Я чувствовала себя потрясенной (возможно, и потому, что просидела, скорчившись, под одеждой достаточно долго), и меня переполняли эмоции.

Наконец я встала. Ноги были как деревянные. Я сошла вниз, в холл, и остановилась перед входной дверью, прислушиваясь. Снаружи было тихо, только временами доносился легкий шум проезжавших далеко автомобилей.

Я снова поднялась вверх и заглянула в свою комнату. В ней ничего не изменилось. В комнате сына также все выглядело без изменений. У меня создалось впечатление, что во всех спальнях беспорядок был не больше, чем раньше, по крайней мере мебель стояла на своих местах, ни один шкаф или ящик не был выпотрошен.

Я сошла вниз и внимательно осмотрела гостиную. Тут мне тоже не удалось обнаружить каких-нибудь следов обыска. Потрясение уже прошло, но чувствовала я себя так, будто на мне долго ездили. И все-таки мне повезло! Глупая полиция убедилась в том, что ее подозрения в отношении Войтека не имеют никаких оснований. Что за идиоты, подозревать моего ребенка!

В столовой на столе стояла корзиночка с хлебом, накрытая салфеткой. Только сейчас я почувствовала, что чертовски голодна, ведь я не завтракала. Поставила воду для чая и пошла в ванную.

Именно в ванной мне приходят в голову лучшие мысли, связанные с моим писательским ремеслом, но сейчас, во время отпуска, я не собиралась писать. Однако то, что пришло мне в голову, когда я стояла под душем, испортило настроение в мгновение ока: а закрыла ли я за собой входную дверь, возвращаясь домой после прощания с Крысем в машине? Может, те типы и вошли потому, что увидели незапертую дверь? Войтек в пылу критики уверял, что голландцы ужасно нечисты на руку, что в университете все закрывают свои шкафы на замок и что на столе нельзя оставить даже шариковую ручку без опасений, что ее кто-нибудь свистнет. У нас тоже говорят, что случай делает вора. Может, те двое воспользовались неожиданным для них случаем? А если в доме есть деньги?

Я выскочила из ванны и оделась с нервозной поспешностью, как будто от этого что-то зависело. Потом надела очки и прошла в супружескую спальню. Заглянула в каждый ящик, осмотрела все полки. Если говорить о такой черте характера, как любовь к порядку, то Войтек и Эльжбета вполне подходящая супружеская пара. В ящиках царил хаос, как всегда у Войтека. До женитьбы, когда такой хаос доходил до предела и он не мог уже ничего найти, я сама ему все сортировала и укладывала, после чего все повторялось сначала. И сейчас, увидев разбросанные центы и мелкие банкноты, я слегка успокоилась: ведь воры, пожалуй, взяли бы их. В ящике туалетного столика среди пудр, кремов, квитанций и проспектов валялись золотые часы Эльжбеты. Призрак воров, которым я позволила проникнуть в дом, начал бледнеть. Причем настолько, что я вспомнила о завтраке.

Вода вскипела, но чайник уже успел сгореть. Я сочла это добрым предзнаменованием. Позавтракав, я снова утвердилась в мысли, что дом посетила тайная полиция. Правда, идея облегчить им работу уже не казалась мне такой хорошей, как тогда, когда она только пришла мне в голову. Ведь Войтек взбесился бы, если бы узнал, что у него в доме побывали посторонние, а я этому не помешала, хотя и могла. Настроение снова упало. Я пробовала себя утешить тем, что ситуация могла быть еще хуже – например, если бы я спала и не слышала, как они пошли в дом, а проснулась бы, лишь увидев их в моей комнате; тогда, наверное, я бы умерла от страха. Наверняка это было бы хуже, по крайней мере для меня. Однако попытки самоутешения не слишком мне удались, и я с беспокойством ожидала возвращения Эльжбеты. Заметит она что-нибудь или нет?

Вскоре она появилась с какой-то сумкой, переброшенной через плечо, – последняя мода носить покупки. И тут же пронзительный звонок известил о прибытии Крыся. Здесь в школах существует двухчасовой перерыв на обед, чем дети очень довольны, а матери из-за этого привязаны к дому.

Только когда Крысь снова убежал в школу, я сказала Эльжбете: