Леонид Панасенко - Случайный рыцарь (Сборник) Страница 5

До пересадочной станции — площадки среди леса, — ничего интересного не было. Но когда трос ушел чуть ли не в небо, когда внизу открылась и стала углубляться пропасть, а рядом грозно затопорщился выступами отвесный скальный склон, — на душе стало неуютно. Сопровождающий забыл о своем космическом сценарии и стал расписывать запас прочности троса, оригинальность конструкции канатной дороги и систему страховки. Вагончик слегка раскачивало, и Максим увидел в глазах двойника вождя мирового марксизма плохо скрываемый страх. Наконец показалась станция, вагончик в последний раз дернуло, и сопровождающий стал открывать замок двери. Притихшие было люди зашумели, послышались шутки и смех. Все гурьбой двинулись к двери, будто их впереди ожидали невиданные впечатления и развлечения.

На яйле на самом деле царили предвечерний покой и умиротворение. Кое-кто пил молоко, якобы целебное, о чем свидетельствовала дикая цена, но трезвый ум Максима (куда и подевалась вдруг эйфория от «гайдамацкой») оценил сей напиток как гастрономовскую туфту, а вот на шашлыках споткнулся. Людей в их вагончике приехало мало. Две трети из них колченогая гидша потащила по тропинке к ледяной пещере Уч-Кос, по-простонародному, Трехглазке, кто-то из народа остался, но тут же разбрелся в разные стороны, а несколько ценителей жизни пристроились к мангалу, возле которого хозяйничало трое южных ребят. Судя по количеству уже жарящихся шашлыков и наполовину заполненной кастрюле с замаринованным мясом, бизнес их шел явно хреново.

Максим взял шесть порций — по четыре кусочка мяса каждая, набрал побольше хлеба. Почувствовал неизбежное уважение к серьезному клиенту, сказал чумазому черноволосому парнишке:

— Слушай, шеф. Сделай мне в кулек порций двадцать. Сырого. И лучка добавь — у нас тут гулянка намечается.

Рассчитываясь, он не доплатил ровно четверть суммы. Южные ребята и не пикнули, и Максим не без удовольствия подумал, что свободный рынок, что ни говори, имеет свои плюсы. Пусть маленькие, но имеет.

— Красиво здесь у вас, — признал полупротрезвевшии Магг. Он смирно сидел у края пологого обрыва, где его оставил Максим, и рассматривал окоем. Там, как в крутом американском фильме, который редко обходится без потрясающего пейзажа, уходила вниз могучая долина, скорее распадок, но вся в лесном безумстве, а дальше сладкая сердцу крымская земля вновь дыбилась, вновь произрастала жизнью и скалами, вспыхивала вечерним багрянцем, полнилась тенями, скрытным движением, но прежде всего — ощущением отделенности. Все это там, почти рядом, — а здесь остров, земля покоя и смирения души, безопасное место.

Максим разложил шашлыки на салфетках, достал остаток «гайдамацкой»:

— Отдыхай, борода, — благодушно сказал он Маггу, — Мне на ваши игры наплевать, но ты еще раз посмотри на все, что под нами, — и запомни: я эту землю ни на какие ваши грёбаные галактики не променяю. Нет за вами души и размаха. И вообще — ни хрена нет. Этикетом себя обставили, сперматозоиды считаете, а по сути дерьмо дерьмом. Хуже нас, хоть и галактические.

Максим не знал, откуда пришли к нему эти слова, но говорил их искренне, каким-то седьмым или десятым чувством осознавая, что он прав.

Marry шашлыки понравились.

— Не вздумай шампуры относить, — предупредил его Максим. — Они нам завтра понадобятся.

Его внимание вдруг привлек смуглый паренек в драных джинсах и выгоревшей джинсовой рубашке, который околачивался возле станции. В руке он держал замысловатую бутылку из дымчатого стекла, причем с ручкой.

«Уж не из мафии Мудлака? — тревожно подумал Максим. — Явно следит за нами… Если он один, то я, конечно, отключу его элементарно. А если не один?»

Он поделился своими сомнениями с Маггом. Двойник вождя мирового марксизма сказал, что тоже заметил странное поведение паренька, но, как он выразился, его чувство опасности, которому он доверяет, пока молчит, а значит можно еще раз «вздрогнуть» и доесть шашлыки.

— В конце-концов ты — рыцарь, благородный Ки-ихот. Ты защитишь и себя, и своего слугу.

— Проку от тебя, слуга непрошенный, — засмеялся Максим. — Правда, жрешь и пьешь ты здорово — за троих.

Экскурсанты вернулись из ледяной пещеры, и по радио объявили, что станция закрывается — вниз идет последний вагончик.

— Вот теперь и мы отправимся на экскурсию, — сказал Максим. — Возле пещеры масса укромных уголков. Там и заночуем.

Они захватили сумки с вещами и едой, двинулись по каменистой тропе к Трехглазке. Уже отойдя метров триста, Максим оглянулся. Джинсовый паренек стоял возле здания станции и смотрел им вслед.

— Ох, не нравится мне все это, — проворчал Максим и злорадно добавил: Будешь, борода, всю ночь дежурить, понял?! И попробуй мне только глаза сомкнуть.

— Как скажешь, господин, — согласился Магг. — Я хоть на звезды посмотрю, детей там своих мысленно поищу.

— Вот-вот. И про жен не забудь.

Они побродили вокруг Уч-Кос, позаглядывали во все три входа. Центральный перекрывала решетка, которую то ли не запирали, то ли сегодня забыли замкнуть.

— Не хочешь спуститься? — спросил Максим у Магга.

— Правда, там кроме льда ничего интересного нет. Я здесь был прошлым летом.

— Нет-нет, — поспешно отказался двойник вождя мирового марксизма. Терпеть не могу всяческие подземелья. Да и темнеет уже.

Они нашли у скал крохотную полянку, защищенную со всех сторон кустарником. Трава здесь выгорела от солнца, и на Максима повеяло забытым запахом сеновала — он то и спал на нем раз, з глубоком детстве. Достали одеяла, Максим простелил под себя куртку, одну из сумок приспособил под подушку.

К ночи похолодало, но от земли шло приятное тепло, над головой перемигивались звезды, и Максим впервые после приключения на берегу моря вспомнил Дульси. Смоляные волосы и по странному контрасту янтарные, точнее медовые глаза. Медовые уста. Гордый и одновременно нежный рисунок лица. Ничего не скажешь: наверное, так и должна выглядеть настоящая принцесса. В памяти вновь зазвучали ее прощальные слова: «Благодарность моя заключена во мне и тебе позволено в любой момент востребовать ее». А перед тем она, кажется, назвала его «прекрасным»… Что ж, Дульси! В отличие от блаженного идальго Дон Кихота, он через пять лун непременно воспользуется своим правом и востребует все, что можно востребовать от такой потрясающей женщины.

— Послушай, Маг, — спросил он, вглядываясь в небо, — А где находится ваша Нормана? Возле какой звезды? Магг сидел, привалившись спиной к скале, и кажется, перебирал четки.

— Это очень далеко, мой рыцарь, — тихо ответил он.

— Отсюда не видна ни Нормана, ни даже наша Звезда. Она находится от нас на расстоянии около пятисот световых лет… Посмотри на восток, Ки-ихот. Ниже, над горизонтом, на созвездие Тельца. Там наше звездное скопление, которое вы называете Плеядами. Вон блестит самая яркая — Альциона… А наша родина дальше. Очень далеко.

Максим не знал карты звездного неба и не нашел над горизонтом не только Плеяд, но и самого Тельца.

«Надо будет при случае разобраться, — сонно подумал он. — Ведь я родился в мае и по гороскопу это мое созвездие. И Дульси, получается, тоже. Ах, Дульси, Дульси…»

Глава 3

Проснулся Максим мгновенно: то ли от укола солнечного луча, то ли от чувства неосознанной опасности. Магг, подлый слуга и страж, сладко спал — все так же сидя, привалившись спиной к скале. А в десяти шагах от них сидел, по-восточному скрестив ноги, джинсовый паренек со своей идиотской бутылкой в руках и пристально смотрел на Максима.

Максим запустил руку под сумку-подушку, где еще с вечера на всякий случай положил нож. Одновременно зло пнул ногой спящего Магга и вскочил, готовый отразить нападение любого врага.

Джинсовый паренек тоже вскочил, испуганно попятился при виде ножа. Быстро очухавшийся ото сна Магг засуетился, схватил первый попавший под руку камень.

— Стой на месте! — крикнул Максим, приближаясь к пареньку и, предчувствуя бой, цепко прощупывал взглядом каждый ближайший куст и крупный камень. — Ну, так где твои дружки? Кому ты служишь, дешевка?

Паренек вдруг упал на колени, несколько раз истово поклонился Максиму:

— Не убивай меня, повелитель! Выслушай меня, великодушнейший Максим, а также доблестный рыцарь Ки-ихот, Первый Претендент на руку и сердце Ее Высочества принцессы Дульси, а уж потом казни меня, недостойного, или милуй!

Максим от такой возвышенной тирады опешил. Все эти рыцарские хохмы и имена мог знать любой агент Мудлака, но вот имя его, настоящее земное имя, не знал, не мог знать никто.

— Говори! Но прежде всего объясни, почему ты, подонок, шпионишь за нами?

— О, нет, повелитель! — паренек чуть не плакал. — Я охранял твой сон, чтобы поутру обратиться с просьбой.