Анатолий Галкин - Гори, гори ясно! Страница 5

Утром в киоске возле метро Маслов купил несколько подключенных мобильников и сразу же позвонил Науму Яковлевичу. Для конспирации он начал говорить с восточным акцентом. Быстренько сообщил о старых грехах Злотника, о досье на агента «Червонца», о сумме выкупа бумаг. В конце дал три дня на сбор денег и прервал разговор… Он вел разговор из машины, и выбросил первый сотовый телефон на асфальт Садового кольца. Едущие сзади машины в минуту расплющили аппарат, смешав кнопочки с жидкими кристаллами экрана…

Наум Яковлевич Злотник не сразу вызвал своего зама по безопасности. За пятнадцать лет в работы в бизнесе он встречался с рэкетом самого разного уровня. Но позвонивший сейчас был очень странным вымогателем. В его голосе не слышалось злой бандитской угрозы. Он сам боялся! Но он не врал. У него действительно досье «Червонца»… Злотник улыбнулся, вспоминая молодые годы. И зачем для агентурного псевдонима он выбрал эту блатную кличку? Майор Климентьев предлагал при вербовке массу патриотических имен, а Наум заупрямился! Нашла коса на камень – или называйте меня «Червонец», или не буду сотрудничать…

Злотник понимал, что эта старая история может всплыть, но больших грехов за ним не было. В студенческие годы он закладывал Климентьеву доцентов, бравших взятки, мелких фарцовщиков, сокурсниц, ложившихся под иностранцев… Но однажды он ошибся. Из-за дурацкой любовной истории Натан очень обиделся на студента из солнечного Кавказа, на красавчика Аслана Камаева.

На следующий день Климентьев получил от агента «Червонца» сообщение, что Аслан торгует наркотиками. Потом Злотник сочинил еще три кляузы. А в день обыска сам подбросил Камаеву пакет с дурной травой… Парня осудили на семь лет, но он так и не вышел из лагерей – или своей смертью умер, или прибили за гордый нрав.

Этого эпизода Наум Яковлевич боялся больше всего. У чеченцев нет срока давности на кровную месть. А младшие братья Аслана и теперь очень крепкие ребята. Если информация о доносах «Червонца» станет известна им, то Злотника не спасут его миллиарды, не защитит личная охрана и ее руководитель Игорь Дудкин…

Натан отошел к окну, посмотрел на березу с игривыми сережками, вытащил трубку и нажал кнопку номер один:

– Игорь Анатольевич, ты не очень занят? Загляни ко мне, дорогой. Дело очень срочное и серьезное! На меня наехали. Надо поймать злодея и решить вопрос кардинально… Заходи, Дудкин, обсудим подробности.

9

Паша проснулся от странного чувства. Ему показалось, что кто-то следит за ним… Он приоткрыл правый глаз и сразу заметил яркий свет в коридоре. Там мелькала тень, и слышались легкие шаги.

Это могла быть только она – Надежда из города Пскова, его очень дальняя родственница, его восьмая вода на киселе.

Странно, но уж очень быстро он к ней привык. Ему было приятно, утром его ждет накрытый стол и ласковый взгляд. Приятно, что в квартире все убрано и разложено по полочкам, что на подоконниках появились цветы, а в шкафах терпкий запах лаванды… Если она уедет, то от этого уюта через неделю не останется и следа.

Конечно, Надя Патрикеева принесла с собой и неудобства. Раньше он мог познакомиться с девушкой и пригласить ее к себе хоть до утра. А гостья из Пскова превратила его жизнь в монастырь – и с ней нельзя, и других не води!

Муромцев никак не мог понять, почему нельзя с ней? Ведь Надежде уже далеко не шестнадцать! А родственная связь такая дальняя, что и не разглядеть без бинокля… И он сам в такой форме, что не может ей не нравиться. Он всем женщинам нравится!.. Так в чем дело?

Павел чувствовал, что он боится Надежды. С ней приятно говорить, шутить, общаться. Но дотронуться до нее в другом смысле страшно. Она, как тонкий хрустальный кубок, который от неловкого движения разлетается на сотни мелких осколков… Это впервые в жизни он робел перед девушкой.

Кузькин заехал за ним и по дороге в Останкино красочно описал ситуацию.

– Я понимаю, Паша, что улик мало, но думаю, что Маслова надо задержать и допрашивать в каком-нибудь мрачном подвале. Такие красавчики привыкли к славе и женскому восторгу. Если с ним говорить на студии, то он нам устроит концерт-шапито. Будет не допрос, а тихий ужас!

– Согласен с тобой, Лев, но теоретически. А на практике – я против! Антон Маслов – это фигура из гламура. Его задержишь – и вся тусовка на уши встанет. За твоим голубым «Фордом» вся Москва будет гоняться. Одни заморочки вместо работы! И виллу в Бутово сразу рассекретим, и вообще…

– Жаль, Паша! В Останкино мы будем у него, как в гостях. Он нам сочинит сказку, даст автограф и укажет на дверь… Ты бывал когда-нибудь внутри Телецентра?

– Был два раза, но только там, где аппаратура, где технари работают.

– Это, Паша, совсем не то! Здесь, где студии – рассадник женщин. Просто толпы ходят в разных направлениях. Каждая сверкает и считает себя звездой… Ты как, еще смотришь на женщин, или кроме Надежды никого не видишь?

Муромцев сразу не ответил, и в салоне голубого «Форда» повисла тишина… Кузькин ожидал, что Павел пошутит на тему женского пола, а тут парень замолк и загрустил. Неужели эта Патрикеева так его присушила? Не может быть!

– Ты, Паша, не обращай внимания, если я глупость сморозил. Я по доброте душевной могу любую чушь выдать. Так, что самому потом стыдно… А в твоей Надежде совсем непонятно, где привлекательность. Трудно понять – где в ней что!

– Вот тут ты прав! Она очень загадочная. Я смотрю в ее глаза и робею…

– Ты робеешь?.. Я могу точно сказать, Муромцев – это любовь. Со мной такое было. У меня тоже страх был, озноб и колотун. Три недели я робел и не заметил, как она меня в ЗАГС завела… Это любовь, Паша! Точно тебе говорю…

Съемок в этот день не было. Кузькин точно помнил, что в прошлый раз студия гудела от сотни голосов. И зрители, и сотрудники тихо переговаривались, а вместе это напоминало огромный пчелиный улей или трансформатор очень высокого напряжения… Сегодня здесь было почти тихо. Вот только из кабинета самого Маслова изредка слышались его крики. Начальник песочил кого-то из сотрудников.

Муромцев и Кузькин пересекли пустую тусклую студию и без стука вломились в кабинет… Антон Петрович не просто сидел в кресле. Он в нем восседал! Это значит, что в его позе и в чертах лица было что-то от всесильного монарха. Что-то от царя Гороха или от Кощея Бессмертного… А на ковре перед столом стояла удивительно нежная девушка. Стройная, курносая и робкая. Именно таких спасают в сказках… Маслов ругал сотрудницу грубо и непристойно.

Кузькин подскочил к столу и со всего размаха хлопнул кулаком по его дубовой поверхности.

– Простите, девушка. Ваш начальник обязательно извинится за свое хамство. Идите, работайте… А вас, Маслов, я попрошу остаться!

Кроткая девушка попятилась к выходу, а Антон Петрович вскочил и на всякий случай встал по стойке «смирно». Он сразу понял, что Муромцев старший, и обращался только к нему.

– Кто вы такие? Вы из милиции?

– Мы следователи. Мы работаем по делу об убийстве Ларченко.

– Я его не убивал!

– Уже хорошо, Маслов, что вы не спрашиваете: «Кто такой Ларченко?»… Вы хорошо знали убитого?

– Нет! Я его вообще не знал. Я даже не знаю, что он убитый… Этот Ларченко позвонил мне и стал вымогать деньги. Я обещал дать. Мы договорились о встрече. Я поехал в Дубки, ждал его целый час, а он не пришел. Я и уехал… Это все!

Это было действительно все, что сообщил Маслов. Он еще рассказывал, как в молодости героически сотрудничал со спецслужбами, как собирал деньги для вымогателя, как ехал в сторону Дубков. К убийству все это не имело никакого отношения!.. А в конце Антон Петрович гордо заявил, что его невозможно обвинить в убийстве. Почему? Потому, что за него вступится вся либеральная общественность, все правозащитники и все адвокаты.

Разговаривать дальше было бессмысленно… Улучив момент, Паша взял со стола гладкий стакан, который перед этим крутил в руках Маслов.

Это было сделано очень демонстративно. Стакан взят двумя пальцами за края, сразу упакован и спрятан в кейс. Ясно, что Муромцеву понадобился не сосуд для питья, а отпечатки пальчиков испуганного Антона Петровича.

Пока хозяин кабинета собирался дать отпор нахалам, Кузькин изловчился и отправил в пакет мраморный брусок, на который Маслов оперся ладонью.

– Вы не волнуйтесь так, Антон Петрович! На вас смотреть, так просто тихий ужас… Мы вернем вам и стакан, и кирпич. Вот сопоставим отпечатки с места убийства и вернем. Или вам, или тому, кто сядет на ваше место.

Они уходили неторопливо. Во время допроса они почувствовали, что у Маслова все рыло в пуху. Но интуицию к делу не пришьешь… Зато удалось испугать клиента, и, надо думать, он начнет делать глупости и выдаст себя…

10

Игорь Дудкин ушел из милиции недавно. И ушел не из-за денег, а по идейным соображениям… К сорока годам он успел получить высокую должность, звание полковника и кабинет с тремя окнами. Это, конечно, не предел мечтаний, но очень достойно для такого возраста.