Лев Корнешов - Проводы на тот свет Страница 5

— Юрась был давним другом моего отца. Но в последние годы они разошлись. Я знаю из-за чего — отцу больше не нужна была «крыша» и он отказался от услуг его братвы. Вы знаете, чем занимались отец и его компаньоны?

— Напомните, пожалуйста, — уклонился от ответа Алексей.

— Ритуальная фирма «Харон», десяток других фирм похоронно-ритуального профиля, рестораны. Но самое главное — они «держали» три городских кладбища и собирались открыть четвертое, сугубо коммерческое.

— Простите, но я в этом плохо разбираюсь. Это выгодно?

— Еще как! Миллионы и миллионы… Простите за цинизм, но свеженький покойник — это деньги. А умирают у нас каждый день сотнями.

— Надо же… Значит, я умру и на мне, усопшем, кто-то хорошо заработает?

— Я слышала грустную шутку: сегодня помереть дороже, чем лечиться. Хотя и лечиться тоже стоит недешево.

— Откуда вам это известно — молодой, красивой, судя по цветущему виду, не страдающей хворями?

— Я — дочь своего отца. Кстати, мне кажется, что Юрась отказался влезать в поиски его убийц по очень распространенной причине: здоровые, нормальные люди инстинктивно сторонятся кладбищ, разных похоронных дел. А вот отец и его компаньоны вполне увлеченно всем этим занимались. Конечно, большие деньги имели значение. Однако для них чужие смерти как бы стали частью их жизни.

— Объясните.

— Это долго и сложно объяснять. Вы рискуете выпить вторую рюмку где-нибудь к рассвету. Поэтому давайте о деле: я прошу вас разыскать и назвать мне убийц моего отца. А отомстить я сумею сама.

Костров, заметив, каким холодным и почти застывшим стал её взгляд, понял: отомстить она сумеет.

— Что же, рассказывайте все подробно, — со вздохом предложил он.

Ольга подробно рассказала о том, что из себя представляет фирма ритуальных услуг «Харон»: как создавалась, становилась на ноги. Она знала очень много, потому что выполняла роль помощницы своего отца, Тихона Никандровича — он никому не доверял.

— Наша фирма, — подчеркнула она, — в последние год-два процветала и была предметом зависти многих деловых людей.

— Вашему отцу угрожали? Допустим, требовали принять в долю, продать акции, отстегивать регулярно крупные суммы?

— Нет, насколько я знаю. Во всяком случае начальник нашей службы безопасности ничего об этом отцу не докладывал.

— У «Харона» своя служба безопасности?

— Конечно, как и у всех крупных фирм. Ее возглавляет бывший полковник КГБ Марат Васильевич Волчихин.

— Вот и поручите ему розыск убийц.

— Волчихину это уже поручил Благасов. Но я думаю, что они никого не отыщут.

— У вас есть основания так считать?

— После убийства моего отца и Артемия Николаевича Брагина полновластным хозяином «Харона» стал Благасов. А Волчихин — его человек.

— То есть, он единственный преемник. А как другие? Есть ведь и наследники?

— Другие, как вы изволили выразиться — женщины. Я, дочь Брагина Алевтина и его жена. Моя мама несколько лет назад умерла. Нам определены проценты от прибыли — равные всем. Виолетте Благасовой — ничего, так как она жена нового хозяина, то есть он содержит её на свою долю, которая с гибелью моего отца и Артемия Николаевича Брагина сразу увеличилась втрое. Механизм простой — вся прибыль идет Благасову, а уж он отстегивает крохи нам: мне, Альке, жене Брагина. Если с Благасовым что-нибудь… печальное случится, хозяйкой «Харона» и его «окрестностей» автоматически станет Виолетта Петровна. Кстати, её фамилия по первому мужу — Заксельрод…

— Он жив?

— Конечно. И даже в новых условиях процветает. А тогда был зубным техником-протезистом: золото и дефицитные стоматологические услуги… Но думаю, Виолетта Петровна от Благасова ничего не получит.

Алексей был недолго знаком с некоей Виолеттой Петровной. И даже более того… Неужели она? Случаются же в жизни неожиданные странности…

— Почему?

— Виолетта очень… не сдержанная по части мужчин, — не смущаясь, объяснила Ольга. — И Благасов это знает. Он её или выгонит или «закажет». Отец мне не раз намекал, что это вскоре произойдет. И просил не отказывать Благасову, если попросит меня выйти за него замуж. Как в старину говорили: капитал к капиталу, а любовь приложится. Но он уже положил глаз на Алевтину и переспал с нею.

— А как вы к этому относились?

— Ни за что! Я вижу то, что не замечал отец, увлеченный похоронными делами: у Благасова явный сдвиг по фазе. Он очень своеобразный…

— Ладно, пока оставим его в покое. Сколько вам достанется в соответствии с этой странной «процентовкой»? Если не хотите, не отвечайте.

— Почему же? Я думаю, тысяч пятьдесят-сто долларов в год. Кроме этого отец несколько лет назад открыл счет на мое имя в Сбербанке и регулярно его пополнял. Жил он скромно, в загулы не впадал, в казино не ходил, на женщин не тратился. — Ольга еле приметно улыбнулась и шутливо представилась: — Я простая российская миллионерша…

— Ого! — не сдержал удивления Костров.

— Да. Мне есть чем вознаградить вас за труды.

— Если я соглашусь…

— Вы согласитесь! — воскликнула Ольга. — Вы не откажете в помощи слабой, беззащитной девушке. Ведь ясно, что меня тоже уберут, ибо я могу через суд потребовать свою долю наследства. Убьют и Благасова — он уцелел случайно или временно. Потом настанет очередь его жены Виолетты, дочери и жены Брагина…

— Мрачноватая картина получается.

— Кто-то стремится прибрать к рукам многомиллионное дело. А вам известно, сейчас в Москве удавят и за тысячу баксов.

— В этом вы правы. — Алексею хорошо было известно, что убивали и за гораздо меньшие суммы.

Ольга сказала:

— Я не знаю, какая у вас зарплата вместе с гонорарами. Предлагаю вам две тысячи баксов ежемесячно, оплачиваю разумные расходы по розыску и даю пятьдесят тысяч премии, когда вы назовете имена киллеров и докажете, что это именно они убили моего отца.

— Деловая, аж жуть, — пробормотал Алексей. И спросил:

— Начитались американских боевиков?

— Не поняла, — удивилась Ольга.

— То, что вы предлагаете — это американские принципы оплаты труда частных детективов.

— Сама додумалась.

— Помолчите и дайте мне прикинуть… — попросил Алексей. Ольга послушно притихла.

Ну вот, размышлял Алексей, и нарисовался выход. Из редакции так и так уходить, главный редактор не простит грубых эпитетов, а он тоже не простит главному трусость и пляски под дудочку денежного туза-мошенника. А тут предлагают дело по его профилю — розыск. И хорошие баксы. Да и девчушка вызывала сочувствие — изо всех силенок старается казаться деловой, собранной, энергичной, а в глазах застыли льдинки-слезинки.

— Сколько вам лет? — спросил Алексей.

— Не беспокойтесь — совершеннолетняя, — ответила Ольга.

Алексей в душе удивлялся, с какой легкостью она переходила от печали к улыбочкам, от подчеркнуто делового тона к легкомысленным намекам. Вот уж воистину каждая женщина играет свою роль. Ему захотелось её немного позлить.

— Это вы не тревожьтесь. Вам ничего из того, о чем вы подумали, не угрожает.

— А о чем я подумала? — не унималась Ольга. И сразу же согнала улыбку с лица: — Вы мне пока не ответили на мое предложение… Скажите «да»! — потребовала она.

— Хорошо, — наконец сказал Алексей. — Я нанимаюсь к вам на работу. Но за успех не ручаюсь. В одиночку такие проблемы решать трудно.

— Я буду вам помогать, — вполне серьезно заявила Ольга.

— А дочь Брагина… Алевтина, кажется?

— Она знает, что я поехала к вам для переговоров. Но Аля смирилась с потерей отца. И её вполне устраивает сумма, которую ей будет отстегивать Благасов. Алька сказала, что тоже хотела бы с вами встретиться.

— Алька?

— Ей двадцать, как и мне. А вам — тридцать два.

— Все-то вам обо мне известно.

— Так меня учил отец: хочешь иметь общие дела с человеком — узнай о нем все, что можно.

Ольга открыла сумочку, извлекла доллары, протянула Алексею:

— Здесь — тысяча: аванс.

— Что же, хозяйка, — иронично протянул Алексей. — Не откажусь. Мы, убогие, видим такие деньги только по светлым праздникам. Спасибо, кормилица…

— Не паясничайте, — строго прикрикнула Ольга. — Лучше наливайте, запрет снят, да и договоренность достигнута.

Они выпили, и Алексей налег на закуску. День выдался маятный, длинный, странный. Складывалось одно к одному: беседа «по душам» с главным редактором, явление этой барышни со своими убойными и похоронными делами.

— Давайте сегодня больше не будем о деле, — предложила Ольга. — Устала я от всего этого.

И откровенно призналась:

— Этот месяц весь, после похорон, проревела белугой. Я отца очень любила… И вдруг оказалась одна в огромной квартире. И кругом пустота — в квартире, на душе, в целом мире. У Альки хоть мама есть, а у меня — никого…