Валерий Ильичёв - Мафия заказывает Страница 5

Гнев и злоба охватили Татьяну: «Неужели все было напрасно и мне завтра не удастся пойти в школу в новых серьгах?»

И она бросилась на Тенгиза, стремясь вцепиться ногтями ему в лицо. Но он успел схватить её за руки и с силой отбросить от себя. Не удержавшись, она мешком упала на пол и взвыла не столько от боли, сколько от обиды и бессилия.

— Что здесь происходит? — сиплый, с гортанными переливами голос Георгия прозвучал как спасение.

Он стоял на пороге с ключом в руке, и глаза его немигающе строго смотрели на напарника.

— Что, насиловать девчонку вздумал?

Заметно испугавшийся своего старшего товарища, Тенгиз заговорил что-то на своем языке. Вид при этом у него был виноватый. На лице у Георгия отразилось удивление. Он недоверчиво посмотрел на Татьяну:

— В чем дело, девочка, объясни?

И Татьяна с обидой выпалила:

— Он обещал вдвое больше, а дал только половину!

И Георгий понял, что напарник не врет. Он ошеломленно смотрел на эту девчонку, которую знал уже два года и помнил четырнадцатилетней голенастой пацанкой, и отвращение застыло в его немолодых, много повидавших глазах. Напарник оказался виноват меньше, чем он думал, но все равно — он нарушил закон гостеприимства. Воспитанный в строгих кавказских обычаях, Георгий на своем родном языке приказал напарнику полностью рассчитаться с этой дрянной девчонкой. Тот понял, что надо уступить, и отсчитал недостающую сумму. Уже не пересчитывая, Татьяна соединила обе пачки, бросила их в сумочку и поспешила к выходу.

После её ухода Георгий и Тенгиз собрали вещи и оставили квартиру. Хотя Георгий не особенно уважал хозяина, но смотреть в глаза человеку, доверие которого так вероломно нарушил его товарищ, он не мог. Уходя, они положили ключи на стол и захлопнули за собой дверь.

Отец Татьяны потом долго недоумевал, почему так спешно покинули его дом кавказцы. А Татьяна с чувством горечи вспоминала, как на следующий день пришла в класс в великолепных серьгах, но почти никто не обратил на них особого внимания, а та богатенькая выскочка совсем её доконала, пренебрежительно заметив:

— Безделушки неплохие, но тебе не идут. У тебя лицо круглое: длинные висюльки надо покупать тем, у кого лицо удлиненное, породистое, а не как у простушек из деревни.

Девчонки фыркнули, давая понять, что знают, в чей огород камешек брошен, и разошлись.

И это — все?! И это тот триумф, ради которого она претерпела все унижения?! Татьяна сбежала с уроков и долго сидела на скамеечке в сквере. Слезы катились градом, но она даже не всхлипывала. Не было сил.

…Окончив школу, Курлыкова поступила в техникум, где заместителем директора был знакомый отца ещё со студенческих лет. Через два года отец разбился на машине, и после его похорон жить стало совсем худо.

Мысли о «древнейшей» профессии теперь часто посещали Татьяну. Дразнили баснословные доходы проституток, и она думала о том, что могла бы заняться этим ремеслом, пока не закончит учебу или не выйдет удачно замуж.

Теперь ей нужен был лишь маленький толчок. И Татьяна нашла выход, придумав пари, которое заключила со своей сокурсницей, что любой, в том числе и она, сможет пойти в гостиницу и подцепить там денежного клиента. Она уговорила себя, что одно дело пойти впервые и в качестве проститутки предложить свои услуги и иное — если ты это делаешь на пари, стремясь выиграть спор с подругой. В первый раз ей повезло. Вместе с подругой они ухитрились прошмыгнуть мимо охраны и поднялись на третий этаж. А там оказался подвыпивший толстый мужчина в летах. Он удачно решил свои дела в столице и теперь жаждал вкусить из чаши мирских наслаждений. Татьяне оставалось лишь шагнуть вперед и взять гостя под руку.

Едва за ними закрылась дверь номера, её подруга бросилась вниз и, не жалея о проигранном пари, с радостью выскочила на улицу.

Во второй раз Татьяна уже спокойно пришла в гостиницу. Но здесь везение её оставило: она была задержана сотрудниками милиции. Рассказ о пари развеселил молодых ребят-оперативников, и, поверив, они отпустили глупую студентку. Но через два дня Татьяну вновь задержали и тут уже поставили на учет. А в один прекрасный день Татьяну окликнул высокий смуглый парень, представился Левой и предупредил, что без его ведома никто не может заниматься «древнейшим» ремеслом на этой территории.

— Смотри, я тебя лично трогать не стану, но мои девочки не любят конкуренции. Я уже знаю о твоих неприятностях с милицией и могу избавить тебя от встреч с ними, а также не позволю другим девочкам тебя обижать. Вообще-то мне новенькие особенно не нужны. Но твоя пышная фигурка и пухлое личико в сочетании с молодостью имеют определенную прелесть для любителей непорочной юности. И не надо тебе нарываться на неожиданности. Если согласна, то я буду тебя посылать по нужному адресу.

И Татьяна согласилась. Конечно, при оплате услуг ей доставалась меньшая часть, но зато и забот никаких. Лева вскоре перевел её в разряд девочек по вызову и направлял к строго определенному кругу лиц. Расчет сутенера оправдался: детская пухлость Татьяны чрезвычайно нравилась богатым пожилым бизнесменам. Лева подбирал ей гардероб с учетом психологии богатых клиентов. Чаще всего это были комбинезончики, штанишки и платьица, какие обычно носят дети-дошкольники. Такой наряд в сочетании с внешними данными Татьяны делал её ещё более привлекательной для сластолюбцев. Проинструктированная Левой, она, играя свою роль, никогда не пила вина, просила поднести ей стакан молока и сладости. И в общении с такими клиентами не выходила из определенного ей Левой амплуа простушки, впервые попавшей в подобную обстановку. Такая линия поведения оказывалась весьма выигрышной: к Татьяне относились без излишней грубости, старались не обижать, часто платили больше, чем было оговорено, и эти деньги она от Левы скрывала. Правда, когда дело доходило до постельных забав, ей приходилось несладко. Но со временем она привыкла, и её уже редко удавалось удивить чем-нибудь необычным. И если Татьяна сносила что-нибудь очень уж неприятное, то, сжав губы, наполняла свое сердце ненавистью ко всем тем, кто, как она считала, был виновен в этом её порочном занятии.

Примерно через год у Татьяны сложился постоянный круг клиентов из числа «солидных» людей, и она уже не была вынуждена рисковать и работать как каторжная по случайным вызовам.

— Все это мы узнали из опроса её приятельниц-проституток, которым она иногда рассказывала о своей жизни, — закончил Антонов. — Вот только почему убили Курлыкову, а потом, как сегодня стало известно, её давнюю школьную подругу, нам пока не ясно. Есть ещё одна важная деталь. На следующий день после убийства Курлыковой исчез и Лева. По слухам, он отдыхает где-то на юге. Есть у меня один человечек из его окружения, сегодня вечером с ним встречаемся. Думаю, что появятся у нас зацепки, кто и по какой причине решил убрать проститутку, а затем и её подругу. Так что давайте завтра с утра, эдак часов в девять соберемся и обсудим, что мне птичка на хвосте принесет.

На этом и порешили. «А все-таки интересно, какая же связь между убийствами Курлыковой и Турбиной? — думал, возвращаясь в отделение милиции, Ильин. — Копать тут надо, конечно, от Курлыковой. Не может быть, чтобы у них не было контакта в последнее время. Наверняка такой контакт был! Придется начинать с детального опроса родственников погибших девушек. Скорее всего, здесь могут помочь близкие Турбиной. Хотя как к ним с этим подступиться, сразу после похорон? Ну ладно, завтра и посоветуемся, а сегодня надо ещё раз посмотреть, что же мы имеем».

Но заниматься убийством Турбиной ему в тот день так и не пришлось. Уже при входе в дежурную часть его окликнул лейтенант Панфилов:

— Ильин, начальник сказал, как только появишься, сразу к нему на совещание. Все уже там собрались, минут десять как заседают. Так что давай скорее.

«Ну вот, опять совещание. Одни совещания, а работать некогда». Но делать было нечего, и он пошел в кабинет к начальству.

III. Первые успехи

Этим утром Павлов травяным чаем их не угощал: все приехали из дома, позавтракали, да и жалко было терять время. Антонов выглядел довольным, было ясно, что есть новости, и неплохие. Ему, конечно, хотелось все изложить эффектно, с паузами, но, понимая, что времени действительно в обрез, он начал с главного:

— Вот что, мужики, обнаружилось: Курлыкова последние полгода обслуживала лишь вечерние сходки бизнесменов. Нравилась она особенно Старику. Проститутки говорят, что он даже ревновал её, и был случай, серьезно повздорил с Костылем. Тому было наплевать, с кем в постель завалиться, но попер на принцип. Да Старик не уступил, и лишь вмешательство Туза не позволило разгореться ссоре. Короче, Курлыкову все считали женщиной Старика, и он запретил Леве отправлять её в другие компании, для себя берег. Впрочем, он платил щедро, и Лева в обиде не был. Но вот мой приятель из окружения Левы рассказал, что дней десять назад прискакал тот к нему домой весь взмыленный и говорит: «Вчера Булку — Курлыкову то есть — серьезные ребята разыскивали, а сегодня её в подъезде мертвую нашли. Вот и думаю я смотаться из Москвы на время от греха подальше. Эта девка меня подвела по-страшному: пронюхала каким-то образом о серьезных делах „солидных“ и опасных людей да еще, это же надо было удумать, решилась на шантаж! Разбогатеть, видите ли, дурехе захотелось разом и навсегда. А мне что теперь делать? Я её дней пять не видел. А вдруг эти авторитеты подумают, что она мне что-то нашептала, а я ни сном ни духом. Но если возьмут в оборот, то ведь не докажешь, что не верблюд. Нет, я лучше смотаюсь с семьей на пару месяцев куда-нибудь на юг, а когда все утихнет, то можно и вернуться». Мой человек посоветовал ему так и сделать. К тому же Лева именно его попросил дать знать, когда можно будет вернуться, ну и адресок тамошний оставил. Лева, похоже, действительно мало что знает. Пусть пока гуляет. Но если накопаем что-нибудь стоящее, то и его выдернем из ласковых вод Черного моря. Похоже, этот фрукт не из твердых и «поплывет на расколку».