Кирилл Казанцев - Убийство по-министерски Страница 53

Да, конечно, можно было сделать лучше, продуманнее, а так многое выглядело притянутым за уши. Но Стрекайло это уже не очень волновало. Подполковник этот, Герасимов, тоже не дурак. Понимал, что если откажется принять условия Юрия Ивановича, до пенсии точно не дослужится. Да и подчиненные его полетят — те, что делом Скоробогатова занимались. Проглотил как миленький, никуда не делся! Взял Андрейченко тепленьким, когда тот ни сном ни духом почивал в своей постели! Юрий Иванович от души повеселился, смотря видеозапись, на которой этот напыщенный дурак хлопал глазами, не в состоянии объяснить, откуда в его гараже взялся пиджак погибшего бизнесмена, и свежие царапины на новеньком автомобиле…

Вот так одним выстрелом Юрий Иванович убил двух зайцев сразу. И сына выручил, и Андрейченко убрал. И теперь его кресло займет другой человек — тот, который будет слушать вышестоящих людей. Послушный человек. Свой. Юрия Ивановича, правда, теперь уже нет в этом городе — он в Москву перебрался, как депутат Госдумы. Именно он оказался единственным в списке, именно его и утвердили. Ну, и Антоху, разумеется, с собой перетащит. Родная же кровь! Но свои сливки с бюджетных денег и в столице получать можно. Они исправно станут поступать на его счет. Юрий Иванович перед отъездом уже обо всем позаботился. А деньги лишними никогда не бывают! Тем более что вся эта история крепко ударила по его карману. Ну да ладно, все хорошо, что хорошо кончается!

Стрекайло выглянул в окно. Перед ним простиралась Москва. Его мечта сбылась. Теперь можно было и расслабиться…

Эпилог

С вечера, проведенного мной у подполковника Герасимова, прошло полтора месяца. Я воспользовался его предложением и ушел в отпуск сразу, как только завершил дело Андрейченко. Зло было наказано. Главный, изначальный виновник смерти моей дочери ожидал приговора суда. Но, честно говоря, я не чувствовал себя удовлетворенным. Грызла меня досада и мучила совесть, что не за то преступление посадил я Андрейченко.

— Ничего, — успокаивала меня Наташа. — Зато теперь многое изменится. Придет новый главный врач — пока не знаем, кого назначат, ждем. И в министерстве другой человек появится. Будем надеяться, что все эти перемены к лучшему.

Я был благодарен ей за поддержку. Последние недели здорово сблизили нас, и я был рад, что не один. В одиночестве мне было бы совсем плохо. С Ольгой я успел развестись, причем без всяких препон. У нас больше не было несовершеннолетнего ребенка, и вопрос о разводе не надо было решать через суд. Из моей квартиры Ольга ушла, переехав к своим родителям. До развода она несколько раз делала попытки к примирению, но я не уступил…

Однажды вечером Наташа вернулась с работы в смятении. Она по-прежнему проходила интернатуру в той самой больнице, где была прооперирована Катя. По ее лицу я понял, что случилось что-то крайне неприятное.

Наташа села за стол, на мое предложение налить ей чаю отказалась, посидела молча несколько секунд, а потом заговорила каким-то тусклым голосом:

— Знаешь, кого назначили главным врачом? Вовсе не Никанорова, как мы думали. А Старыгину.

— Вот как? — поднял я брови. — И что?

— А бывший главврач Новожилов — теперь министр здравоохранения. Подсуетился, пристроил свою любовницу напоследок, — тихо сказала Наташа и, дождавшись, пока я переварю эту новость, добавила: — Сегодня привезли новые аппараты для УЗИ. Старые списали. И Старыгина во всеуслышание с гордостью заявила о том, сколько денег потрачено на это оборудование.

— И что? — все еще не понимал я до конца.

— А то, что в действительности эти аппараты стоят гораздо дешевле… — закончила Наташа совсем тихо.

Я встал и вышел в комнату, принявшись ходить из угла в угол. Что же это, значит, все зря? Вся моя работа коту под хвост? И арест Андрейченко тоже? Да, зло в его лице наказано, но общее зло продолжается! На место Андрейченко пришел другой человек, на место Новожилова — другой… И все остается по-прежнему! И откаты, и беззакония на местах, взяточничество, вымогательство, произвол медсестер и санитарок… Что же это такое?

И сам себе вслух ответил по слогам:

— Сис-те-ма!

Именно в тот момент я отчетливо понял, что бороться с системой бесполезно.

Наташа тихо вошла в комнату, подошла сзади, обняла меня за плечи. Я порывисто обернулся к ней и неожиданно для самого себя сказал:

— Знаешь, Наташка, а ведь Катюха тебя любила.

Наташа вздрогнула и тихо спросила:

— А ты?

Я прижал ее к себе, похлопал по спине, потом приподнял ее лицо и заглянул в глаза.

— Поедешь со мной? — спросил я.

— Куда? — Она взглянула испуганно.

— Я не хочу больше оставаться в этом городе. Меня с ним ничего не связывает, кроме неприятных воспоминаний. И в полиции я больше работать не буду.

— Знаешь, я сегодня думала о том же самом! — с каким-то удивлением констатировала Наташа. — Я не хочу больше работать в этой больнице.

— Так ты поедешь со мной? Я хочу перебраться в Елецк. У меня там бабушка живет, и именно там я родился. А переехали мы сюда, когда мне было три года. Так что это моя родина. Правда, тут придется еще завершить ряд дел — уволиться, получить расчет, продать квартиру… Но все это решаемо.

Наташа слабо улыбнулась и кивнула.

— Поеду, Андрей, — серьезно ответила она. — Поеду…

Я крепче прижал ее к себе и поцеловал ее волнистые каштановые волосы.

На следующий день я подал рапорт об увольнении. Подполковник Герасимов принял его крайне неохотно.

— Одумайся, Андрей! — начал он, отодвинув листок, исписанный моим почерком. — Не делай глупостей!

— Я твердо решил, Сергей Александрович, — сказал я.

— Да ты, может, меня, дурака старого наслушался, когда я рассказывал, что сам уволиться хотел по молодости, когда тоже, как ты, в дерьмо носом ткнулся? Так я же говорил — до сих пор благодарен человеку, который мне тогда мозги вправил. Ну! Что ты, в самом деле!

Подполковник смотрел на меня убедительным взглядом.

— Не уговаривайте, Сергей Александрович, — покачал я головой. — Это слишком… серьезно для меня. И в этом много личного.

Подполковник Герасимов тяжко вздохнул и посмотрел на меня с грустью.

— Эх, Андрюха! — проговорил он. — Ты же лучший опер у меня в отделении! Самый толковый парень! Где я теперь тебе замену найду?

— Неужели? — Я заставил себя улыбнуться. — Никогда бы не подумал! Вы мне раньше ничего подобного не говорили. Наоборот, утверждали, что я бестолковый!

— Ну, вас если баловать, вы на шею сядете! — ворчливо произнес Герасимов и добавил уже серьезно: — Что ж, надумаешь вернуться — приходи! Я тебя обязательно возьму. И если какая помощь понадобится — обращайся!

— Спасибо, Сергей Александрович, — сказал я.

Подполковник размашисто подписал мой рапорт, протянул мне и сказал еще раз с сожалением:

— Эх, каких людей теряем!

Мы крепко пожали друг другу руки и разошлись. Через несколько дней, получив в кассе расчет и попрощавшись с ребятами, я направился к выходу. Для всех мой уход явился полной неожиданностью. Даже скуповатый на эмоции эксперт Михаил Черновицкий с чувством произнес:

— Да, единственный приличный человек в отделении был — и тот уволился!

Лейтенант Точилин, услышав эти слова, даже не обиделся, он был весь поглощен своими переживаниями.

— Кто же теперь меня прикроет от подполковника Герасимова-то, а? — причитал он. — Андрюх, ну не уходи, будь человеком!

— Ладно тебе! — похлопал я его по плечу. — Подполковник Герасимов, кстати, нормальный мужик.

Точилин воззрился на меня как на сумасшедшего.

— У тебя еще будет возможность в этом убедиться, — подбодрил я его и повернулся к Черновицкому: — А ты, Михаил, прекрати распускать слухи о его жене. И радуйся, что твоя жена здорова.

Черновицкий ничего не понял из моего монолога, но проводил меня задумчивым взглядом.

Я вышел из дверей Управления, в которое заходил, как был уверен, в последний раз. Наташа ждала меня на улице…

— Замерзла? — Я приобнял ее за плечи, и мы вместе пошли по улице. И мне хотелось, чтобы мы и дальше шли вот так, рука об руку, по жизни, в которой нам больше не придется сталкиваться с болью, несправедливостью и предательством… Наверное, не зря друзья меня считали идеалистом…