Светлана Успенская - Укрощение строптивых Страница 58

— Вода! Есть вода! Мы победили!

За завтраком все сидели сдержанно-радостные, как будто действительно одержали важную победу.

— Он понял: давить на нас бесполезно! Он согласится на все условия, — фантазировала Юля. — А согласившись на все наши условия, он рано или поздно согласится вернуть нас домой!

— Я была права, когда предлагала вам подождать до утра, — победно улыбаясь, произнесла Ольга Витальевна. — Я знала, я верила!

После завтрака, взяв полотенца и корзинку со свежими фруктами, дружная компания праздничной походкой отправилась на пляж. Уже через минуту эйфория сменилась унынием. На утесе, где еще недавно высилась белоснежная гора, казавшаяся залогом спасения, было пусто. Кучка непрогоревших обугленных остатков мрачно чернела на вершине.

— Кто? — прошептала Ольга Витальевна побледневшими губами. — Кто сжег?

Все молчали. Никто не хотел признаваться в содеянном.

Однако виновник был определен и без слов. Пять пар осуждающих глаз обернулись к Лизе.

Возмущение Дубровинской было искренним и неподдельным.

— Что вы все на меня уставились! — возмутилась она. — Чуть что, сразу я! Я ничего не жгла! Я вообще всю ночь из комнаты не выходила. Сами сожгли, а на меня сваливают…

Еще утром она думала, что как здорово, что вновь появилась вода, теперь никто не заметит, что она изрядно опустошила НЗ в сливном бачке. Видно, на нее решили валить все беды.

— Конечно, это она! — гневно заявила Надя. — Она первая предложила сдаться!

— Надо ее наказать!

— Но как?

— Объявить бойкот!

— Ах вот как, да? — Лицо Лизы исказилось злобной гримасой. — Вы вот так! Я знаю, почему вы ко мне так относитесь! Вы мне завидуете! Все! Потому что вы никто! А я… Я Лиза Дубровинская! Мой папа знаменит! И сама я тоже! Я художница, скульптор и поэт! А вы, вы — никто! И не нужны вы мне, без вас обойдусь, понятно? За мной скоро приедут, а вы здесь останетесь одни! Навсегда!

А я с собой вас не возьму! Вот так!

Она гордо развернулась и пошла прочь, в глубине души еще надеясь, что ее все же позовут. Ощущая спиной осуждающие взгляды, Лиза вошла в дом. Ей было жутко и одиноко.

Пять понурых фигур остались возле кучки пепла. Им казалось, что это сгорела их надежда на будущее. Только одна из тех, что стояли сейчас плечом к плечу возле костра, остро ощущала свою вину за случившееся. И ей было жалко Лизу.

Точно назло к полудню небо затянуло сизыми тучами, и на остров обрушился неукротимый ливень, заливая землю потоками воды.

— У нас не осталось в руках никаких козырей, — резюмировала Лариса.

— Нам нечем бороться с ним.

— Да. У него в руках все: еда, вода, наши жизни, наконец, — вздохнула Ольга Витальевна. — Остается только покориться.

— Вы предлагаете за кусок хлеба ходить вокруг него на задних лапках? — возмутилась Надя.

— Не удивлюсь, если этим закончится.

— Нет! — воскликнула Юля громко. — Послушайте, нет! В его власти вода и пища, но в наших руках самое главное!

— Что? — все одновременно обернулись к ней.

— В наших руках он сам!

— Как это?

Угольно-черные глаза Юли живо блеснули.

— Ему что от нас нужно? Ну, он сам сказал, помните? Любовь, дружба, все такое… Этого ему от нас вовек не добиться, пока он не пойдет на уступки!

Мы в более выигрышном положении, чем он! Мы можем хотя бы общаться друг с другом, а здесь ему не с кем даже поговорить!

— Как это не с кем? — удивилась Алена. — Достаточно только нажать кнопку, и он сможет разговаривать с нами, когда пожелает.

— Нет, только когда мы пожелаем! — торжествующе воскликнула Юля. — Но если мы не захотим с ним разговаривать, он долго не выдержит. Давайте объявим ему бойкот.

— Как, и ему тоже?

— Будем просто делать вид, что мы его не замечаем. Как будто его вообще не существует. Уверена, он долго не выдержит! Ведь это значит: то, на чем он строил свои планы, окажется пшиком! Он сам прибежит к нам, умоляя о том, чтобы мы снизошли до него. И вот тогда-то мы выставим ему свои условия…

— Неплохая идея! — одобрила Лариса. — Кажется, это сработает.

В дом женщины возвращались неожиданно сплоченные. Начался новый раунд борьбы строптивых пленниц за свое освобождение.

Ему стало скучно, и он вышел в эфир, включив сеть радиотрансляции, которая разносила его голос по всем углам огромного дома. У него было отличное настроение. Мозолившая глаза куча на берегу благополучно исчезла, а его подопечные, хотя и выглядели сердитыми, но, видимо, осознали всю бессмысленность своего сопротивления и выбросили белый флаг. С надутыми лицами они слонялись по дому, щелкали кнопками телевизора, лениво жевали фрукты, изредка перебрасываясь между собой незначащими фразами.

— Мне нужно сообщить вам всем нечто важное, — многозначительно произнес он в микрофон. — Пожалуйста, спуститесь в холл.

Они слышали его слова, это точно. Он видел, как вздрогнула Ольга Витальевна, оторвавшись от справочника по экономическим вопросам, как поморщилась Юля, перестав что-то писать в записной книжке, как дернулась Алена, занимавшаяся в это время изучением собственного лица в зеркале. Да и остальные тоже слышали его слова, но никто не реагировал на них. Ольга Витальевна опять погрузилась в чтение, демонстрируя всем своим видом повышенный интерес к книге, Юля вновь начала строчить в блокноте, Алена опять принялась изучать кожу на подбородке.

Пришлось повторить сообщение. Голос, многократно усиленный микрофоном, разнесся по дальним закоулкам огромного дома, эхом отразившись в комнатах.

— Что ж, — благодушно заметил хозяин, — хочу вас обрадовать. Вы сегодня были послушными девочками, и поэтому мне хочется доставить вам удовольствие. Пусть каждая из вас назовет свое любимое блюдо, и завтра мы устроим маленький пир. Мы встретимся с вами в дружеской обстановке и наконец сможем познакомиться поближе.

Глухое неприязненное молчание было ему ответом.

— Ну, как вам моя идея?

Тишина.

— Ну хорошо, подумайте немного, — миролюбиво согласился хозяин и добавил:

— А потом сообщите мне… В восемь часов. У вас еще есть время…

Никто не реагировал на его слова. Только Лиза воровато стрельнула глазами в сторону, обдумывая заманчивое предложение, но промолчала.

Стрелка неумолимо подтягивалась к восьми часам, однако никто не спешил выходить на связь. Напрасно он ждал, когда на пульте замигает зеленая кнопка вызова.

Он прекрасно видел своих подопечных на экране. Те усиленно делали вид, что страшно заняты. Только Лиза одиноко слонялась поблизости от холла. Ей было боязно пойти против воли коллектива. Вот уже целый день она существовала точно в безвоздушном пространстве: с ней не разговаривали, о ней как будто забыли. Как на грех, ей выпало в тот день дежурить по кухне. В обычное время Лиза бы вволю повыкобенивалась, чтобы всласть поколоть всем глаза своим собственным особым мнением, но на сей раз она безропотно засунула грязные тарелки в посудомоечную машину и даже бросила на сковородку какой-то полуфабрикат.

— Прошу всех собраться в холле. — Просьбу пришлось повторить, хотя он так не любил просить дважды…

Наконец он заподозрил неладное. Не хотят с ним разговаривать, понял он, и жестко усмехнулся. Хорошо же, они поплатятся за это. Новый бунт будет так же жестоко подавлен, как и предыдущий. Они еще будут умолять его о прощении!

Вытянув антенну телефона, он промолвил в трубку:

— Заказ на сегодня отменяется.

Потом нажал «отбой» и переключил в нерабочее положение тумблер аппарата, управлявшего подачей пресной воды в здание. Потом, подумав, дернул вниз рубильник электрической подстанции — ветряк на крыше несколько раз по инерции печально взмахнул лопастями и остановился. Мигнули экраны мониторов и погасли, светлые окна дома потухли, и здание погрузилось во тьму. Мрачная непроглядная ночь мгновенно навалилась на остров, придавив его тяжелым темным брюхом. Сразу же стало темно и страшно.

— Они будут плакать и умолять меня, — зло прошептал он, включая автономную подстанцию, питающую бункер и пульт управления. — И я еще трижды подумаю, стоит ли их прощать.

Однако в этот миг его впервые охватило неприятное чувство собственного бессилия.

А за несколько часов до этого на свежем воздухе, вдали от микрофонов и подслушивающих устройств, которыми до крыши был напичкан дом, в японском саду, где идиллически журчащий ручей вздымал в воздух хрустальные брызги, состоялось тайное совещание, на котором присутствовали всего два человека. Эти двое были Лариса и Ольга Витальевна. Они считали себя умудренными жизненным опытом, поднаторевшими в закулисной борьбе людьми. Не то что зеленая молодежь, способная только на слепой бунт, беспощадный и бесполезный.

— Что-то не нравится мне эта затея, — покачала головой Лариса, имея в виду бойкот. — По-моему, не стоит его злить.