Владимир Колычев - Честный вор Страница 6

– Думал, заражение крови будет, – улыбнулся он. – От «мусора» с пули.

– Ну да, «мусорские» пули, они заразные… – осклабился рослый. – Сам кто будешь?

– Братва Есаулом называла.

Фамилия у него Есаулов, от нее можно было и «погоняло» получить. Но Сергил сказал, что рано его Есаулом называть, дескать, для мелкой сошки это слишком звучная кличка. Но все изменилось после того, как он поднял «шухер», окончательно поставив себя вне закона. Он помнил, как называл его Рамзес, когда они перелезали через забор, Есаулом называл. А Рамзес личность в темных кругах известная, уважаемая. Артем случайно подслушал их с Сергилом разговор. Все у Рамзеса хорошо, и две ходки за плечами, и заслуги перед братвой серьезные. Еще немного, сказал, надо потерпеть, и он сам встанет под воровскую корону…

– Какая братва?

Артем провел пальцами по уху и щелкнул ими. Не мог он говорить, ушей много. Но рослого такой ответ не удовлетворил, и пришлось сказать:

– Серьезная братва. Очень серьезная.

Артем не пытался угрожать, но дал понять, что в душу к нему лучше не лезть. Если рослый заставит его «засветить» Сергила, спросят с них обоих – и очень жестко.

– А шьют что?

– Рупь сорок четыре. Предварительный сговор хотят повесить, но не было ничего такого.

Рослый кивнул, задумчиво ущипнул себя за подбородок. Понял он, что Артем в «несознанке». И предварительный сговор был, и группа лиц, но менты могут об этом только догадываться. Так же, как и он сам.

– А братва действительно серьезная? – спросил он.

– Очень, – без тени сомнения ответил Артем.

– И прогон будет?

Артем смущенно промолчал. Не было у него никакой информации о своих подельниках, и неизвестно, знают ли они о нем. По идее, Сергил должен был отправить на тюрьму «маляву» про его честь, оказать ему этим поддержку. Никто не посмеет «придраться» к Артему по беспределу, если сам Сергил объявит его своим «крестником». Но прогона может и не быть, Артем не знал, захочет ли Сергил светиться ради него…

– Чего потерялся? – усмехнулся рослый.

– Я на воле правильно себя вел и здесь не «косорезил». Мне оправдываться не в чем, значит, можно и без прогона. А если у тебя какие-то сомнения, если под конфликт меня ставишь, сам коней прогоняй.

Рослый приоткрыл рот, слушая Артема, не ожидал он от него такой отповеди. Да и сам Артем, честно говоря, удивился себе. И слова нужные нашел, и в строчку их ровно вставил… Тетя Соня много рассказывала про тюрьму, и разговоры братков он слушал, на ус мотал, но как-то не думал, что это ему пригодится.

А пригодилось. Решетка разделила его жизнь на «до» и «после», и нечего распускать сопли, думая о старом, нужно брать себя в кулак и приспосабливаться к новым реалиям. Тюрьма – это не катастрофа, это продолжение жизни. Трудное, полное невзгод и лишений, но продолжение. Артем должен жить дальше – сводить к минимуму тяготы и создавать себе маленькие радости. Сейчас ему нужны сон и покой. Он научится не обращать внимания на шум, гвалт и вонь. Должен научиться…

– Ну, если ты такой правильный, то живи… – с едва заметной растерянностью во взгляде усмехнулся рослый. – Что-то ты бледный какой-то.

– Из больнички поперли.

– Ну, хорошо…

Как и думал Артем, рослый оказался «смотрящим» в камере. Он определил ему шконку и велел отдыхать, набираться сил.

Под конфликт Артема ставить не стали, но знак вопроса над ним нарисовался сам по себе. Братва хотела знать, откуда он, такой молодой да ранний, взялся…

Сильный удар в раненую ногу прострелил сознание. Артем соскочил со шконки, непроизвольно махнув рукой. Его кулак сам по себе влетел в чью-то голову, кто-то упал.

– Я не понял! – оторопело протянул Бусняк, испуганно глядя на Артема.

Не ожидал он от него такой реакции на свой удар. Не думал, что Артем сразу начнет бить. Но при этом понимал, что ответил тот, скорее случайно, чем намеренно.

А ударил Артем сильно. Бусняк поднимался с пола тяжело, как нокаутированный боксер – с ринга. Перед глазами у него все плыло, тело вело в сторону, не до реванша ему сейчас.

Убойно ударил Артем. Но на этом он и остановился. А зря. Надо было «мочить» Бусняка и стоящего рядом с ним Арцеула. А еще лучше надо было начать с мощного на вид Арцеула.

Но Артем замешкался, упустил инициативу. Бусняк поднялся, плечом к плечу встал с Арцеулом, взгляд его наливается кровью. Не амбал он, но хлесткий, жилистый и заточкой мог ткнуть как нечего делать.

– Ну, ты в натуре! – Артем на пару мгновений сфокусировал взгляд на фашистском кресте, выколотом у него на груди. Только фашист мог так поступить – ударить спящего арестанта, да еще по больной ноге.

– Сел! – толкнул тот Артема в грудь.

Неожиданно толкнул, с силой, а Артем стоял, опираясь только на одну ногу, поэтому не смог удержать равновесие и сел на шконку.

И Бусняк опустился на вмурованную в пол скамью спиной к столу-дубку, лицом к Артему, грозный Арцеул нависал слева.

Почти неделю Артем жил относительно нормально. «Смотрящий» его к себе в компанию не звал, но и в обиду не давал. Арестанты даже заботу о нем проявляли, кто шоколадкой угостит, кто сальцем из домашней передачи – чисто для укрепления организма, пострадавшего от ментовской пули.

А сигаретами с ним не делились. Ими здоровье не поправишь, а они здесь на вес золота, да и «стрелять» папироски на тюрьме не принято. Раз-другой можно, стерпят, а потом попрошайкой назовут. И приклеится «погоняло»… Череп как-то сказал, если нет своих сигарет, то лучше завязать с куревом…

Без сигарет он жил, на тухлой баланде, зато его никто не трогал. Но сегодня утром «смотрящего» перевели в другую камеру. И двух его пацанов за компанию выдернули. Власть в камере захватил Бусняк. Наступил его звездный час, и он уже пользуется этим. Старый «смотрящий» держал его за баклана, крылья ему распускать не давал, но теперь некому было одернуть эту дурную птицу. Более того, Бусняк успел обзавестись собственным блаткомитетом. Кузня и Арцеул – такие же отмороженные «утырки», как и он.

– Не нравишься ты мне, пацан. Ох, не нравишься! – деловито качая головой, проговорил Бусняк.

– Я тебе не девочка, чтобы нравиться.

Артем зажмурил глаза. Не должен он был это говорить. Сейчас начнется.

– А если нам здесь девочка нужна? – ухмыльнулся Бусняк.

Началось!..

Он с ухмылкой глянул на губастого Ванюшу, который возвышался над Артемом на шконке второго яруса. Ванюша «терпила» по жизни, вечный шнырь, с ним в камере никто не считался, но Бусняк сейчас обращался за поддержкой не столько к нему, сколько ко всей камере. Он измывался над Артемом толпе на потеху. А веселые зрелища здесь в большой цене. Для того и устраиваются всякого рода «прописки» для новичков, чтобы повеселить камеру.

Артем не видел, как реагирует на шоу Ванюша, но ему хватило идиотский ухмылки, с которой смотрел на него дядя Костя. Нормальный вроде мужик, обычный работяга с завода, сермяжная душа, и к Артему он относился хорошо, конфетами угощал, но сейчас готов был глумиться над ним в угоду отмороженному Бусняку. Надо будет, и с кулаками на него набросится. Но удивляться этому не стоит. Куда ветер, туда и быдло…

– Я за свои слова отвечаю, – хмуро глядя на самозваного «смотрящего», озлобленно буркнул Артем.

– Ты что-то там за серьезных людей говорил… – напомнил Бусняк. – Где они, эти серьезные люди? Где «малява», где прогон?

– Я не обещал прогон.

– Ты за серьезных людей говорил. А нет никаких серьезных людей. Пустозвон ты. Знаешь, что с такими делают?

Артем кивнул. Плохи его дела. Бусняк уже принял решение, Кузня рвет цепи, чтобы наброситься на приговоренного, и Арцеул подключится, можно в этом не сомневаться. И можно говорить сколько и как угодно, все равно ничего не изменишь, Бусняк не отступится от своего. Остановить его можно только громким именем. Если Артем скажет, с кем ходил на дело, Бусняк засунет свой язык куда подальше. Он хоть и отмороженный, но не на всю голову. Связываться с законным вором точно не захочет…

Но не мог Артем сказать про Сергила. Не мог, и все… Может, Бусняк для того и наехал на него, чтобы услышать это имя? Может, «кум» его на это дело подбил?.. Сейчас все решала грубая физическая сила. Артем все это понимал, но как же страшно ввязываться в жестокую драку. Их трое, а он один. А еще тот же дядя Костя может подключиться. Или нож в ход пойдет… Он почувствовал, как от страха онемели руки, и ноги стали ватными.

– За меня спросят, – дрожащим голосом проговорил Артем.

– Кто за тебя спросит? Хоть одно имя назови! – ухмылялся Бусняк.

– Тебе и одного имени хватит, – хищно сощурив глаза, сказал Артем.

– Я ведь пробью тебя на это имя! – пригрозил «баклан». – Будешь на вокзале спать. И поезда встречать. Я к тебе первый заеду!

– А кто ты такой, чтобы пробивать по уважаемым людям? – зло спросил Артем. – «Смотрящий» по хате? А кто тебя сюда ставил? Кто полномочия давал? Не можешь ты здесь решать! А имя я тебе дам! И этот человек реально с тебя спросит! Есаул его зовут! – И соскочил со шконки.