Константин Чернецов - Крым бандитский Страница 6

Гуня пытается обложить данью все новые кооперативы, естественно, те, где предполагаются или уже есть высокие доходы. Сколько именно «ростков свободного предпринимательства» попали под пяту или под «крышу» банды, сейчас уже не установить. Но важно, что среди тех, на кого наехали бандиты, был так называемый торгово-закупочный кооператив (ТЗК) «Ай-Петри», резво набирающий обороты.

Тяжела доля советского рэкетира: кооператив держат крепкие деловые-игровые, Олег Слатвинский, известный в Симферополе под кличкой Жираф, и уже упоминавшийся игровой, экс-король Пушкинской, Евгений Хавич, — люди решительные, серьезные и с приличными связями в уголовном и полууголовном мире.

Слатвинский Олег Станиславович, 1964 года рождения, коренной симферополец, привлекался к уголовной ответственности по статье 222 части 1 УК УССР, кличка Жираф.

Хавич Евгений Михайлович, 1944 года рождения, уроженец Омска, ранее судим, женат, кличка Жид, первые приводы в милицию происходили еще в 1959 году.

Они фигуранты многих страниц крымской истории; фотографии не слишком точно передают их силу и своеобразие, впрочем, это беда почти всех фотографий.

Гуня им сделал предложение, но они, естественно, наотрез отказались от его «крыши» и «абиссинского» налога.

Но как известно, отказаться, выставить за двери рэкетиров — дело конечно же серьезное и решительное, но не окончательное. Рэкетиров надо отвадить, и желательно так отвадить, чтобы у них впредь не возникали всякие забавные намерения типа разгромить офис, или что-нибудь поджечь, или выбить из строптивцев иллюзии бейсбольной битой (в Симферополе бейсбол в моде), или выжечь предпринимательскую гордость утюгом, паяльником или автогеном.

По причинам, ведомым только им, — а мы можем об этих причинах догадываться, — Хавич и Слатвинский не стали ни обращаться к правоохранительным органам, ни искать другую группировку, способную отогнать Гуню.

Наверное, матерые игровые, люди весьма неглупые и достаточно опытные, Жираф и Жид знали заранее, например, о неэффективности милицейской защиты, или, будучи недавними выходцами из теневого бизнеса, не хотели лишний раз засвечивать кооператив и соваться в милицию.

Они решили поступить проще и резче: своими силами убрать Гуню, возможно, вычислив уже, что конкурентная борьба или бандитская война в его кругах разгорается и без вожака банда если и сохранится, то ей будет не до экспансии.

Вероятность такого предположения очень велика: на тот период все знали всех, и уж игровые Жид с Жирафом, с их связями в криминалитете, просто не могли не знать, что у Гуни большие осложнения с Дзюбой и Саханом, — об этом в Симферополе, как говорится, не знали только те, кто по долгу службы не хотел знать.

А уж теневики-игровые… Союзников и противников они выделяли безошибочно.

Убивать своими руками ни Слатвинский, ни Хавич не собирались. Особенно это касалось сорокатрехлетнего Хавича, который стремился руководить, — оставаясь в тени.

В числе их знакомых был и Макаленок, который, порвав с прежним шефом, состоял (в числе многих, надо сказать) в контрах с Гуней и обладал достаточной решимостью пойти до конца. Ему сделали предложение — и Макаленок дал себя уговорить.

Жираф, вдобавок к обещанному вознаграждению, взялся за техническое обеспечение операции.

С этого момента арсенал гангстерских войн и разборок расширяется: в ход пошли взрывчатые вещества, да так широко, что на долгие годы Крым оказался впереди Украины всей по числу, мощности и эффективности взрывов, произведенных бандитами.

Начиналось же все на любительском уровне: у одного из команды кооператива «Ай-Петри», Геннадия Яворского, оказались связи с взрывниками в Перми. Там и достали тротиловые патроны для имитации взрывов, при помощи которых самостоятельно смастерили достаточно убедительное взрывное устройство, и Макаленок подложил его в машину Гужева.

Большой сложности это не составляло: маршруты передвижений и особенно долгих остановок («на оттяжку») Гуни бывший соратник знал, а сравнительно недавнее покушение так еще и не научило Гужева осторожности. В то время тщательно запирали, обвешивали противоугонками и не оставляли без присмотра свои машины граждане простые, а авторитеты угона не боялись. Сами патронировали команды автоугонщиков.

Двадцать восьмого марта 1989 года, поздно вечером, Гуня на своей «девятке», вместе с Сашей Скоробогатько, который постоянно находился при нем последние полгода, подъехали к дому Гужева на улице Украинская, 8.

Гуня загнал машину в гараж, вышел, и, уже когда запирал снаружи прочную металлическую дверь, грохнул мощный взрыв. Капитальный гараж разлетелся, как карточный домик, «девятка» превратилась в груду искореженного и оплавленного металла, но сам Гужев уцелел: стальной лист двери принял осколки и часть ударной волны.

С тяжелой контузией первый крымский авторитет оказался в областной больнице имени Семашко и на продолжительный срок был выведен из войны (в то время в больницах еще не доставали: взрывы, пожары и выстрелы в больничных корпусах начнутся в более поздний период).

А война продолжалась, и теперь охота пошла на Гуниных боевиков.

Тот же Макаленок, пользуясь своей относительной незасвеченностью как противника в банде Гуни, ликвидировал Рауля.

Ликвидировал по простейшей схеме, которая в тот период еще срабатывала: остановил знакомого просто на улице, пригласил в свою машину, мол, надо поговорить о делах в спокойном месте, вези куда хочешь — и даже уступил Раулю место за рулем.

Рауля потянуло в очень спокойное место — в район за центральным городским кладбищем.

Там Макаленок прострелил голову самоуверенного боевика (пуля прошла навылет и выбила левое стекло «семерки»), оттащил труп в лесопосадку, сначала обработал автогеном до неузнаваемости, затем облил бензином и поджег останки, чтобы уж наверняка не идентифицировали и не нашли никаких следов.

Машину спрятал во дворе дома Жирафа, где ее впоследствии нашли со следами крови на переднем сиденье и выбитым стеклом дверцы водителя.

На кого же в действительности работал Макаленок?

Вроде бы на ай-петринцев, получал задания, взрывчатку, оружие и деньги от Жирафа, пользовался его машиной; частенько бывал в доме и у Жида, и у Яворского.

В то же время реально действовал на пользу скорее свою и Дзюбы, а Жирафа подставлял, да так, что при самом обычном профессиональном расследовании его преступная связка с Жирафом была бы раскрыта.

Начнем с простого вопроса: зачем вообще айпетринцам было устранять Рауля?

Да, Жираф и Жид наверняка знали, что осетинский клан работает на Гуню, и могли предположить, что Гужев, пережив следующее покушение, взрыв, вычислит его заказчиков и попытается с ними разделаться руками бестаевской группировки. Но это лишь одна из вероятностей ответного хода Гуни, а уж уверенности в том, что против ай-петринцев будет брошен именно Рауль, почти совсем не могло быть: в банде у Гужева хватало и других, скажем так, не менее опасных боевиков.

А вот с точки зрения Дзюбы и особенно Сахана, Рауль, равно как Бес, враги проявленные, действующие и подлежащие скорейшему уничтожению.

Для ай-петринцев Рауль — враг возможный, но далеко еще не определенный; для Сахана же — самый настоящий.

Теперь — о подставке.

Едва ликвидировав Рауля и отогнав машину, Макаленок рассказывает «знакомым ментам» из территориального райотдела милиции, что Рауф Манафов угнал его «семерку», а затем, когда эту машину с очень определенными следами совершенного в ней убийства, нашли во дворе дома Жирафа (интересно как? Сплошная проверка дворов и гаражей не производилась; ясно, что машину эту нашли, потому что знали, информированы были, что и где искать), дает показания, что «случайно» обнаружил ее в другом конце города.

Если в этом не было умысла — например, желания стравить Жирафа с осетинским кланом или сообщения-предупреждения для Гуни, то прокол, недостойное для блатного поведение или в лучшем случае ошибка Макаленка попросту непонятна. Не на ментовку же он работал, это уж не вызывает сомнений!

И еще один момент.

Макаленок и Сахан были если и не дружны понастоящему, то во всяком случае считались близкими приятелями, а вот игровые Жираф и Жид были для Сахана весьма неблизкими; и когда несколько позже Сахан стал в городе одним из самых крупных авторитетов, то воевал он прежде всего с Жирафом.

…Весть об исчезновении Рауля и слухи о том, что он убит (по-видимому, информация просочилась из того же райотдела милиции), заставили Гуню принять дополнительные меры предосторожности. Обычная больница (время спецпалат с решетками, козырьками и надежной охраной еще не пришло) никак не гарантировала безопасности, авторитет это наконец-то понял и, едва немного оклемался, отдал необходимые распоряжения. И вот на десятый день после покушения, 9 апреля, верные капо вывозят Гужева из больницы домой, на Украинскую, 8, где уже отремонтирован гараж и организовано круглосуточное дежурство боевиков.