Вячеслав Жуков - Охота на президента Страница 6

– Я как обычно подала банку продавцу. Этому бородатому молочнику. Он налил в нее молока. Закрыл крышкой. Стал ставить банку в сумку, в то время как я отдала женщине деньги. И тут я заметила, что, ставя банку в сумку, он шарит рукой в сумке. Представляешь? – Людмила произнесла это так, словно молочник был рядом, и она хотела его пристыдить за непристойный поступок. – Я такой шум подняла, – гордо произнесла она, – что этому нахалу мало не показалось.

– Успокойся, – выслушав ее, спокойно сказал муж.

Людмила не ожидала такого равнодушия с его стороны.

– Что значит, успокойся. Ничего себе. У меня в сумке будут шарить, а я должна успокоиться? Хорошенькое дельце, – еще больше возмутилась она.

– Да что в этой старой сумке можно нашарить? – усмехнулся муж.

Людмила хмыкнула, удивляясь тупости своего «ботаника».

– Как это что? Оказывается в сумке, внутри есть карман. Я не подозревала. Так вот мне показалось, что этот молочник шарил рукой именно в нем. А ведь в нем могли быть какие-то деньги. Мне явно показалось, как будто он что-то там взял, – не отступала Людмила от своего, поражаясь спокойствию мужа. Если уж он не желает ее поддержать, то оставаться таким равнодушным, просто не имеет права.

– Береги нервы, – сказал супруг «ботаник». – Ничего страшного не произошло. И в сумке у тебя он ничего не взял и не мог взять. По крайней мере, денег там уж точно не было. И не зачем было поднимать шум. Не за чем орать. Понимаешь меня? – последовало строгое замечание, воспринять которое спокойно Людмила не могла.

– Да, но он что-то взял. Я ведь не слепая, – проговорила она раздраженно, припоминая инцидент до тонкостей. За ней в очереди оставалось не более шести человек. Но пусть этому бородатому мужику будет стыдно перед ними. Вдруг он к кому-то еще из очереди залезет в сумку. Пусть это будет предупреждением и ему и таким же доверчивым простушкам, как она.

Людмила вышла в кухню. Услышала, как муж стал звонить по телефону. По привычке к его разговору она не прислушивалась. Услышала только, как вначале муж перед кем-то извинился. Не понимала, за что ему следует извиняться, если он уже две с половиной недели не вылезает на улицу. Потом до ее слуха долетело несколько мало понятных фраз, которыми «ботаник» обещал, что ему остается совсем немного.

Она не знала, что это означает. Во всяком случаи, ей от мужа частенько приходится слышать нечто подобное. Похоже, это выражение «совсем немного», стало его любимым. К обеду не дозовешься. Ему видишь ли, остается совсем немного. И это немного, растягивается еще часа на два. Людмила привыкла.

Ночью, ворочаясь с боку на бок, она вдруг проснулась и заметила, что мужа рядом нет. Это ее нисколько не удивило. Иногда ее чудной «ботаник» вместо того, чтобы спать, как все нормальные люди, предпочитал совсем другое. И в этот раз в маленькой комнатушке, которую муж величественно называл кабинетом, горела настольная лампа. Вот только его самого возле компьютерного стола не было.

Людмила тихонечко встала и, выглянув в коридор, увидела, что в прихожей горит свет. Муж держал в руках ту старую сумку, с которой она ходит за молоком. Удивилась. Что это еще за новость такая? Оказывается у ее простачка «ботаника» есть от нее секреты. И один из них – дискета, которую он только что засунул внутрь сумки.

Она нисколько не сомневалась, что дискета попала в тот самый внутренний карман, о существование которого Людмила и не подозревала. Но зачем он ее туда положил?

Людмила не знала, как быть. Закатить ему сцену прямо сейчас, или отложить это на утро? Решила все-таки отложить на утро, потому что утро вечера мудренее.

А утром проснулась, и напрочь забыв про то, что видела ночью, быстро оделась и побежала за молоком. В очереди она оказалась четвертой. Самым первым был старичок, ветеран войны, вырядившийся как на парад. По крайней мере, Людмила нисколько не сомневалась, что, собираясь за молоком, он нацепил на засаленный пиджак все значки и медали, которые только в его доме имелись. И теперь бряцая наградами, негодовал по поводу высокой цены на молоко.

Людмила особенно не прислушивалась к его болтовне. Скучающим взглядом водя по сторонам, терпеливо дожидалась, пока старичок наконец-то расплатится и уйдет. Но ветерана, как видно потянуло на общение. И откуда только он взялся такой дотошный. Раньше его Людмила не видала тут.

Кажется, старик просто так уходить не собирался. Стал докалываться до продавцов, откуда молоко, и есть ли у них разрешение на торговлю тут.

Небольшая очередь из нескольких человек, в том числе и Людмила, готовы были проклинать старого. Сам он молока уже купил, и теперь решил поискать правду матку, докучая всем остальным и рассуждая на тему несправедливости, раздражая продавцов своим присутствием. Так, по крайней мере, решила Людмила, заметив, что продавцы молочники занервничали. Но тут же она поняла, что причина их невроза была совсем в другом, когда глянув, увидела, остановившуюся неподалеку белую «Тойоту» с тонированными стеклами.

Из машины явно наблюдали за тем, как идет торговля.

Людмила подала банку бородатому продавцу. Старалась не смотреть ему в глаза. После того случая с сумкой ничего кроме неприязни к нему не испытывала.

– Мне как всегда, – сказала она словно в пустоту.

Показалось несколько странноватым, что продавец приняв из ее рук банку, наполнил ее молоком, и как обычно поставил в сумку. Людмиле опять показалось, что он своей лапищей шарит по сумке, но на этот раз она возмущаться не стала. Раз это нисколько не волнует мужа, то почему должно волновать ее. Пусть шарит, сколько хочет. Она перехватила его взгляд.

Бородатый верзила так смотрел на белую «Тойоту», словно ничего и никого кроме не замечал. И его помощница в белом фартуке и нарукавниках не отводила от иномарки настороженного взгляда.

Людмила протянула деньги за молоко.

– Быстро уходите, – чуть наклонившись, тихо сказал ей верзила молочник, накинув на свой бидон крышку.

Людмила не поняла, ей ли вообще, предназначались эти слова. Растерянно спросила:

– Что? Это вы мне?

Но продавец не ответил. Запихнул бидон в открытый багажник. Его помощница мигом сложила столик, швырнула в машину следом за бидоном. Села на сиденье.

Кто-то из очереди начал возмущаться тем, почему не досталось молока.

– Прокисло молоко, – шутливо отозвался молочник и, видя, что Людмила все еще стоит, шепнул ей: – Немедленно уходите домой.

– А деньги? – спросила Людмила, не понимая, что вообще происходит. – Я же вам должна заплатить за молоко.

Но бородатый молочник уже ее не слушал. Запрыгнул в салон своей машины. Старик ветеран стучал костлявой рукой по крыше его машины, требуя вернуть деньги за молоко, раз оно кислое.

Когда машина продавцов молока тронулась, почти следом за ней поехала белая «Тойота». Людмила не видела, в какую сторону обе машины поехали. В конце концов, ей было глубоко наплевать на это. Наплевать на продавцов. На старика ветерана, принадлежавшего к неукротимому отряду вечно недовольных. Наплевать на все. Из того, что здесь произошло, она ровным счетом не понимала ничего. Возвращалась домой с тяжелыми мыслями, почему изо всей очереди продавец обратился только к ней. И денег за молоко не взял. Странно и не понятно.

В подъезде, въедливая до всех дел с проворностью дворовой собаки лифтерша, сообщила новость, от которой Людмиле стало не по себе. По крайней мере, приходу к ним милиционера, Людмила не обрадовалась. Наоборот, сердце подсказывало, что случилось нечто ужасное. Она пока еще не знает, что. Но оно уже случилось.

На ее долгий звонок в дверь, муж «ботаник» не открывал. И Людмила отперла дверь своим ключом.

Глава 3

– Я вот никак не пойму, – на возвышенном эмоциональном подъеме произнес Грек, вытаращив на майора Туманова свои черные глаза.

Федор посмотрел на Грека.

– Чего ты не поймешь?

– Да криминалист наш, Семин, мать его так. Еще там, в квартире, битых полчаса доказывал мне, что случившееся с Калугиным не похоже на самоубийство…

– И что? – спросил старший лейтенант Ваняшин.

Грек подвинул ему заключение криминалистической экспертизы.

– Да ни хрена! На, почитай, если не читал, – запальчиво произнес он. – Непонятка какая-то получается, если судить по этой бумаге. На рукоятке револьвера, из которого была выпущена пуля, имеются отпечатки пальцев погибшего Калугина. Так?

Федор Туманов кивнул.

– Ну так, – сказал майор. – Семин оперирует фактами. А они таковы: на рукоятке револьвера обнаружены только отпечатки пальцев самого Калугина. Но ты не забывай и про следы.

Грек едва не подпрыгнул на стуле.

– Вот как раз про них я и хотел сказать. Семин со своими лоботрясами обнаружили в квартире наличие нескольких следов. Так?

– Да что ты все заладил, так да так? Выражайся яснее, – потребовал майор.

– Ладно, – тряхнул усатый Грек своей башкой. – Пожалуйста. Извольте, товарищ майор. Судя по заключению криминалиста, один след принадлежит вдове Калугиной. Другой – врача «скорой помощи». Есть еще пара следов. Один из них, принадлежит помощнику врача, стажеру. А другой – тому самому неизвестному нам милиционеру.