Игорь Гриньков - Криминальная история Страница 6

Следователь Волшебников обратился к Гарику:

— Для начала давайте проведем ему экспертизу.

— Разумно. Выноси постановление, и не завтра-послезавтра, а прямо сейчас. Потом от вас ни хрена не дождешься». — И Гарик, представившись Хонгору, попросил его раздеться до трусов.

В своей работе Гарик был скрупулезен, что трудно было предположить по его разгильдяйским манерам и полубогемному облику. Халтуру в деле он терпеть не мог. Дотошно осмотрел тело свидетельствуемого, обратив особое внимание на костяшки пальцев рук. Не обнаружив ничего, он начал также внимательно разглядывать одежду и обувь Хонгора, особенно подошвы утепленных кроссовок. Не найдя там ничего подозрительного, лишь театрально развел руками.

— На одежде есть какие-то темные помарки, но кровь ли это, выяснят наши биологи.

— Надо взять подногтевое содержимое, — сказал Волшебников судебному медику.

— Может, ты предложишь мне еще маникюр ему сделать? По УПК это твоя прямая обязанность, вот и выполняй, — Гарик не переваривал чересчур самонадеянных следователей и всегда ставил их на место. Подчеркнуто независимо он вышел на морозную январскую, бесснежную улицу, насвистывая незабвенную “Hey Jude”, держа в одной руке сигарету с зажигалкой, а в другой — плоскую никелированную фляжку.

— Чего это он? — опешил обидчивый Волшебников.

— Он такой, — ответил Володя. — Пижон, конечно, поддавальщик, но дело свое знает досконально. Клевый эксперт, спец на все руки, и гордый. Очень не любит, когда ему пытаются залезть на шею.

Вдвоем они стали допрашивать сникшего совсем Хонгора.

— Фамилия, имя, отчество, год рождения?

— Кокуев Хонгор Максимович, 1949 года рождения.

— Кем приходитесь погибшему Кокуеву Максиму Сергеевичу?

— Родной сын.

— Где проживаете?

— Вообще-то, прописан по этому элистинскому адресу, но постоянно проживаю в крестьянском хозяйстве «Гиссар». Это в пятнадцати километрах от города в Целинном районе.

— Чем занимаетесь?

— Отец поручил мне контролировать это крестьянское хозяйство. Там он разводит овец редкой породы. Специально привез их из Средней Азии. За ними, да и за рабочими, глаз да глаз нужен.

— Так ты там управляющий? — спросил следователь.

— Нет. Вроде старшего. Отец платит мне твердую зарплату.

— И в какой же сумме выражается Ваша твердая зарплата? — полюбопытствовал сыскарь.

— Семь тысяч рублей.

— Креста на нем нет, то есть, не было. Родному чаду и такие крохи! — почти искренне огорчился Володя.

— Отец не любил сорить деньгами, — дипломатично заметил Хонгор.

Волшебников с явным недовольством на лице заметил:

— Несет от тебя, как от пивной бочки!

— Выпивши я вчера был крепко, — пояснил допрашиваемый.

— Ты, что, алкоголик? — в лоб спросил следователь.

— Да, нет. Пью я редко, отец был трезвенником и этого дела не переваривал, на дух не переносил. Но бывают случаи, когда выпиваю до такого состояния, что не помню вчерашнее.

— И вчерашнюю ночь, разумеется, не помнишь? — в вопросе Волшебникова звучало плохо скрытое утверждение.

— Подожди, Валерий, — прервал его сыскарь Володя и обратился к Хонгору: — Расскажите по порядку, когда пришли домой, что было ночью. Подробно.

Хонгор попросил разрешения закурить и начал говорить:

— Вообще-то, я почти все время нахожусь в крестьянском хозяйстве, в Элисту приезжаю редко, только по делам и для отчета отцу. Вчера я приехал часа в 4 дня. Сегодня собирался закупить продукты для работников и кое-что по мелочевке. В магазине отца всегда отоваривался. И сегодня же хотел возвращаться обратно. Встретил друзей, и сели выпивать в кафе «Дорожное».

Володя уточнил имена друзей и их адреса, после чего предложил продолжить рассказ.

— Так, вот. Набрались мы с ребятами хорошо, но это все я четко помню. Примерно в 10 часов вечера я приехал в дом отца. Его я застал с продавщицей в магазине. Старик был очень недоволен моим состоянием опьянения и отправил в дом спать. Я прошел в свою комнату, разделся и лег спать. Заснул практически сразу.

Утором проснулся, вышел из своей комнаты и прошел через зал. Отец лежал на диване одетый, мне показалось, что он спит. Я пошел в магазин, чтобы составить с продавщицей список покупок. Потом продавщица ушла в дом к отцу для согласования с ним списка. Через минуту она вбежала в помещение магазина, страшно перепуганная, и сказала, что отец мертв. Я не поверил ей и вернулся в дом. В армии нас учили проверять признаки жизни. Так вот, он был действительно мертвый, холодный, успел даже закоченеть.

— Подожди, — перебил его Волшебников, — получается так. Ты крепко спал, как младенец, а в соседней комнате в течение длительного времени убивали твоего отца, и ты абсолютно ничего не слышал?

— Честное слово, ничего не слышал!

— Кому ты сказки рассказываешь? — надменно произнес следователь. — В зале грохот стоял страшный, крики, стоны, а у тебя неожиданно развилась странная мексикано-бразильская амнезия. Ничего не помню, ничего не слышал. Так не бывает. Сдается мне, что ты и грохнул своего папу. Какие отношения у тебя были с убитым Кокуевым Максимом Сергеевичем, твоим родным отцом?

Хонгор заметно нервничал, был бледен, беспрестанно чадил сигарету за сигаретой:

— Сложные, — откровенно ответил он, — отец никому не доверял. Все дело целиком вел самолично. Мне был определен участок — крестьянское хозяйство, да и то он часто приезжал с проверками, частенько ругал меня за выпивку.

— Деньги у него были?

— Думаю, что немалые. Но где они находились, в банке или в каком-нибудь потайном месте, я не знаю.

— А вы никогда не просили надбавки за работу, не получали премиальных? — вставил вопрос сыскарь.

— Раз или два был такой разговор, но отец всегда говорил, что и так платит много, и мы его скоро разорим.

— Вот, вам и мотивчик вырисовывается, — удовлетворенно проговорил Волшебников, — сынок пашет, как папа Карло, не дополучает положенное, чувствует себя ущемленным. Почему бы ни поправить финансовое положение?

— Что такое вы говорите! — возмущенно воскликнул Хонгор.

— Охолонь, охолонь! А лучше, слезу пусти горькую и поведай нам, как ты нежно любил родного папу. Но ведь глазки у тебя сухие, только бегают, как у мышонка. Нет, не любил ты своего папу!

Со слов продавца, а магазин работает круглосуточно, ночью во двор и за покупками никто не заходил. Сам видишь, кроме тебя, некому. Так что, колись, Кокуев. Чистосердечное признание, оно, знаешь…

Хонгор затравленно и беспомощно смотрел на следователя и оперативника.

— Но, не убивал я его, честное слово! Что же мне делать?

— Лучше всего написать явку с повинной. А к слову «честное» не забудь добавить — «пионерское», убедительнее звучит, — съерничал Волшебников. — Выйди на время во двор, обмозгуй то, что я тебе сказал. А то все помещение провонял табачищем и перегаром, дышать нечем. Да, смотри, ноги не вздумай делать. Себе только навредишь.

Когда Хонгор Кокуев покинул кухню, сыскарь Володя озабоченно спросил у следователя:

— Что намерен делать, Валерий?

— Как, что? Задержу на трое суток по статье 122 УПК, а потом возьму санкцию на арест.

— Что-то мне не нравится в этом деле. Не похож Хонгор на убийцу родного отца, хоть и отношения у них были, похоже, напряженные, — размышлял вслух оперативник.

— Да, бросьте, вы, похож — непохож! Вот и эксперту нашему судебно-медицинскому интуиция что-то подсказывает, — уже раздраженно бросил следователь. — Мерещится вам всяческая метафизика. Эксперт-то, за раскрытие не отвечает, ему вольно полагаться на ощущения. А с нас с тобой, Володя, начальство спросит, и строго спросит, почему не раскрыли убийство по свежим следам? Причем, когда явный убийца был у нас в руках. А то, что он расколется, у меня сомнений нет.

Ты, что, нас калмыков не знаешь? Нажрался водки, зенки залил, всколыхнулись старые обиды и несправедливости, ну и пошла молотьба. А когда пришел в чувство, то дело уже сделано, труп папы готовенький для погребения! Это сейчас он, не протрезвевший, пробует залупаться, отрицает все с хода, а посидит немного, поймет, что деваться некуда. Мотив есть, все улики против него.

Таким образом, судьба Хонгора Кокуева была решена. Когда он подписывал протокол допроса и постановление о задержании в качестве подозреваемого, рука его заметно дрожала, то ли с похмелья, то ли от волнения.

Под конец он не выдержал и возмущенно выпалил:

— Несправедливо все это! Не убивал я отца!

— Мы тоже его не убивали, — смиренно ответил Волшебников.

С наручниками на запястьях ссутулившийся Хонгор был посажен в «воронок» и отправлен в изолятор временного содержания при городском ОВД.

Глава III