Кирилл Павлов - Импортный свидетель [Сборник] Страница 6

Некий работник исполкома райсовета М. И. Почтенный, имея автомобиль «Жигули», в течение уже длительного времени не ездил на нем, потому что в машине вышел из строя распределительный вал, а заменить эту архидефицитную деталь было невозможно. Но однажды, когда его сын, студент техникума, приехал домой, отец похвастался, как крупно ему повезло: он наконец купил вал. Сын порадовался, и они принялись тут же устанавливать этот вал на машину.

— Надо же, и работы не так уж много — на полдня, если соображать в технике, как ты, Витусь, а считай полгода стояла, родимая.

— И деталь-то несложная, пап, смотри, кусок трубы с кольцами, и все тут.

— Да, кусок… Знаешь, сколько содрали спекулянты-сволочи? Две сотни. Вот тебе и кусок.

— Как это? Он же девятнадцать рублей стоит.

— Может, и так, да только теоретически. А реально, чтоб вот пощупать, двести.

— Где же это тебе так «крупно повезло»?

— А на въезде в райцентр, у бензоколонки.

— А кто продал?

— А откуда я знаю? Какие-то типы. Приезжие. А может, наши. Там и женщина была.

— Постой, постой, отец, и ты выложил кровные, заработанные двести рублей каким-то жуликам? Это ж твой месячный оклад!

— А что делать, сынок? Где тогда взять?

— А нигде. Ты извини, я не буду тебе помогать.

— Как не будешь?

— А так. Не могу. Вроде осуждать негоже отца, но ты же работник райсовета, а бандитам потакаешь — выходит, Советскую власть позоришь.

— Ну-ну, не заговаривайся, парень. Ишь чего выдумал!

— Ничего я не выдумал! Да ты и сам Все понимаешь. А про запчасть как член оперативно-комсомольского отряда, учти, сообщу нашему комиссару. Будет лучше, если сам отнесешь ее на базу. Привет.

Через два дня графологическая экспертиза отвергла принадлежность почерка в принесенных Медведевым бумагах Камоликову. Да я это и предполагал. Кстати, эти бумаги были, по сути, истинным учетом товаров в трех торговых точках нашего райпотребсоюза. Со временем они сыграют свою роль, а пока я изучал документы, относившиеся к магазину Камоликова.

Это был тот день, когда мне уже представитель областной прокуратуры задал вопрос, кто такая Лариса Леонтьева и действительно ли у меня с ней есть какие-то отношения. Сославшись на УПК РСФСР, я в свою очередь спросил: а есть для такого вопроса «заявление потерпевшей» или ее законного представителя?

Прокурор области предложил возбудить уголовное дело по факту заведомо ложного доноса. Но я не придавал значения этой анонимке — времени тогда не было на ерунду, и я отказался.

Экспедиторы, которые привозили товары в магазин, опровергли образование в нем недостачи товаров в результате их небрежного отпуска Камоликову. Они представили свои документы. Фактов получения товаров без документов обнаружено не было. Куда же тогда девались товары?

И здесь снова помог следователь Ямочкин.

— Николай Константинович, вы классику хорошо помните?

— Не до классики, Василий, что там у тебя? Срочное?

— Да нет, Николай Константинович, до классики… Помните: «А был ли мальчик?»

— Что это ты имеешь в виду? — не понял я.

— Мы с ребятами из ОБХСС прикинули, где Камоликов мог бы одновременно размещать столько продуктов, числящихся по накладным экспедиторов. У него же магазин не резиновый и подсобка маленькая. Не на улице же он мешки с сахаром и ящики с хлебом держит. Может, их в магазине вообще не было, а туда привозили только документы?

Пожав руку моему надежному помощнику, я выразил ему благодарность за смекалку.

— Служу социалистической законности! — отчеканил Ямочкин торжественно и улыбнулся во весь рот.

Все-таки я еще раз убеждаюсь, эффект похвалы срабатывает всегда. После «Служу социалистической законности!» следователь принялся за дело с утроенной энергией, усталость его словно бы и не брала…

Вскоре мы предъявили наши расчеты Камоликову. Как ни странно, он сразу успокоился, даже улыбаться начал.

— Так не пойдет, товарищ прокурор!

Именно эта его фраза и убедила нас, что первая часть нашей работы завершена. Но дальше идти этим путем рискованно — мы могли ошибиться.

И мы ошиблись. Потому что продолжали доказывать недостачу. В тетради, изъятой при обыске у Камоликова, против цифр, записанных столбиком и в строку, значилось коротко: «Хлеб».

В нашем районном городе живет около пяти тысяч человек. У нас есть две булочные, несколько продовольственных магазинов и универсам, которые продают хлеб.

Камоликов не заключал с хлебозаводом договора на поставку хлеба. Он получал хлеб из других магазинов, если там его не распродавали до конца.

Тем не менее вскоре выяснилось, что многие жители покупали хлеб именно у Камоликова. Потому что в булочных и продовольственных магазинах часто хлеба вообще не бывало. А у Камоликова хлеб всегда свежий, теплый. Причем даже благодаря этим непрофессиональным опросам стало ясно, что хлеба в магазине Камоликова покупалось жителями больше, чем значилось по документам.

Странно, может, недостачи никакой и нет, может быть, нас подвели листы «черной бухгалтерии» из пакета, изъятого у Пинчуковой?

Камоликов производил на меня впечатление очень делового человека. Как ему удалось два года назад выкрутиться, обманув — я в этом теперь не сомневаюсь — милицию и прокуратуру? Маловероятно, чтобы он похитил хлеб из своего магазина и каким-то образом зарабатывал на нем. Он бы не смог его никому сбыть. И кроме того, для вывоза хлеба нужен специальный транспорт. Но ни один человек, а мы расспросили всех, у кого окна выходят на магазин, не видел, чтобы когда-нибудь из магазина увозили хлеб. Разные машины видели все время, они привозили товары, но чтобы увозить… Правда, двое жителей соседнего дома сказали, что видели, как в машину грузили мешки. Но это был явно не хлеб. Очевидцы говорили, что один мешок упал и звук был железный.

Рождалась еще одна версия: продавая хлеб в своем магазине из булочных и продмагов без документов или сверх того, что значилось в документах, Камоликов покрывал таким образом недостачу, образовавшуюся от хищения других товаров. Одновременно возникал и такой вопрос: откуда у Камоликова был свежий, теплый хлеб? Может быть, еще — параллельно — хищение на хлебозаводе? Надо будет заняться проверкой и этой версии.

Дома я застал Анну Михайловну взволнованной. Оказывается, кто-то по телефону угрожал расправиться с ней, если я не прекращу «художеств» по части магазина райпотребсоюза.

Но почему же только магазина? Я ведь выходил еще на одно хищение. Правда, не совсем я. С моего благословения на него вышел областной оперативно-комсомольский отряд, в работе которого активное участие принимал сын Почтенного — Виктор. Он обратил внимание на женщину, торговавшую запчастями у бензоколонки, и сообщил в ОБХСС. А дальше просто: установили, что женщина — супруга Полуэктова, работника базы ремсельхозтехники.

Полуэктова, пойманная с поличным, понимала, что отпираться бессмысленно, призналась легко и быстро — и как воровали, и как прятали в лесу запчасти для автомобилей.

В отношении супругов Полуэктовых было возбуждено уголовное дело. Я подал исковое заявление в суд такого содержания:

Гражданка Полуэктова О. Э., 1954 года рождения, состоит в браке с Полуэктовым Ю. Ш., 1953 года рождения. От совместной жизни у них 23 июня 1974 года родился сын Михаил.

Родители Полуэктовы приучают ребенка воровать, пить водку, уклоняются от выполнения своих обязанностей по его воспитанию, ведут аморальный, антиобщественный образ жизни, чем оказывают на него вредное влияние. Эти факты подтверждаются материалами районного отдела народного образования, актами обследования жилищных условий семьи, характеристиками с места работы родителей, показаниями дирекции школы, где учится их сын.

В отношении супругов Полуэктовых в настоящее время возбуждено уголовное дело.

Поскольку Полуэктовы оказывают вредное влияние на своего ребенка, прошу.

1. Лишить граждан Полуэктовых О. Э. и Ю. Ш. родительских прав и взыскивать с них алименты в размере 1/4 заработка каждого родителя.

2. Ребенка передать на попечение органов опеки и попечительства.

3. О дне слушания дела известить прокурора района…

…Поторопился я, наверное, с гражданским иском. Надо было вначале изучить моральный климат базы. А я сам недоглядел и не успел проверить работу органов внутренних дел, занимавшихся расследованием краж на базе. Зато показал, какой я сердобольный. Пожалев ребенка, решил передать мальчика, словно вещь, государству. А теперь вот оправдываюсь, задним числом объясняю, что отец мальчика работал на базе и регулярно тащил с работы запасные части. Он перебрасывал их через забор, а десятилетнего сына заставлял подбирать их и прятать в лесу, в яме. Сын сперва отказывался, тогда отец избивал его. Постепенно он начал давать ребенку водку. «Когда выпьешь, будет совсем не страшно», — уговаривал он мальчишку. Но мальчик, на счастье, рос хорошим, нормальным ребенком. Он не хотел пить и не хотел помогать отцу в воровстве.