Нэнси Пикард - Потерянная невинность Страница 6

И тут зазвонил телефон. Но это был не ее телефон, и Эбби стало не до смеха.

Звонок раздался в спальне родителей. Это был телефон экстренной линии отца.

— Нет! — шепотом закричала она в подушку. — Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! Только не сегодня! Пожалуйста, пожалуйста, оставьте его сегодня в покое!

«Как хорошо, что полы в доме Рейнолдсов закрыты ковровым покрытием», — думал Митч, крадучись пробираясь по коридору, а затем спускаясь вниз по лестнице. И как хорошо, что Марджи Рейнолдс любит ночники, избавившие его от необходимости путешествовать в полной темноте. Вряд ли ему это удалось бы, хотя он и знал этот дом почти так же хорошо, как свой собственный.

Митч заставил себя думать о том, что сделает или скажет, если кто-то из родителей Эбби проснется и обнаружит его крадущимся по их дому среди ночи. Миссис" Рейнолдс его, возможно, и простит, но Митч сомневался, что может рассчитывать на снисходительность со стороны дока.

«Митч?» — произнесет он своим хрипловатым раскатистым баском, благодаря которому все его высказывания выглядели хорошо обдуманными и значительными, даже если он всего лишь здоровался с человеком или просил его передать тарелку с пирогом. Когда Квентин Рейнолдс сообщал людям, что рака у них нет, они воспринимали это как голос с Небес, сообщающий им Благую весть. Если он говорил, что в их распоряжении осталось три месяца, они верили и послушно отправлялись на тот свет в указанный доктором срок. Все в городе знали, что, прежде чем задать доктору какой-либо вопрос, необходимо хорошенько подумать и решить, сможешь ли ты справиться с полученной информацией. Отец Митча любил повторять, что в отношениях с Квентином Рейнолдсом необходимо быть человеком, свободным от предрассудков. Квентин также был наделен суховатым чувством юмора, которое часто сбивало с толку людей, лишенных этого качества. Митч представил себе, как он нахмурится и скажет: «Я готов поклясться, что действительно встал с постели и не сплю. С другой стороны, сейчас глухая ночь, и я вижу Митча, который крадется по моей лестнице…»

Митч на цыпочках миновал кухню и подошел к двери, ведущей в офис дока. Только сегодня днем он сидел в этой кухне и доедал второй кусок вишневого пирога, испеченного миссис Рейнолдс, в то время как за стеной работал отец Эбби. Ему вдруг показалось, что с тех пор прошла целая вечность, а не какие-то несколько часов.

Доктор Рейнолдс придерживался старомодной традиции, согласно которой клиника находилась при доме, а не в центре города. Митч в полной темноте прошел по коридору, соединяющему дом с небольшой пристройкой, сделанной еще до его рождения. Неслышно ступая босыми ногами по паркету, он пересек комнату ожидания, регистратуру и процедурную и очутился в небольшом холле с пятью дверями: в кабинет дока, в две комнаты первичного осмотра, в ванную и в большую кладовую с медикаментами.

Если объяснить, что он делает в чужом доме ночью, представлялось весьма затруднительным, то ответить, что он делает в его медицинской части, было и вовсе невозможно.

«Да я тут просто краду амфетамины. А в чем, собственно, дело, док?»

Митч толкнул дверь кладовой и вознес молитву богу юных девственников. Но, немного подумав, понял, что этому богу вряд ли хочется терять своих лучших апостолов.

При этой мысли колени Митча дрогнули, и он с трудом удержался на ногах.

Когда телефон разразился звонком, напомнившим Митчу рев сирены, предупреждающей о приближении торнадо, он подскочил, как будто доктор ткнул его иглой в задницу.

В течение нескольких блаженных мгновений из комнаты родителей не доносилось ни малейшего шума. Эбби даже позволила себе подумать, что им с Митчем по-прежнему ничего не угрожает. Но затем она услышала, как их дверь тихонько отворилась, и ее сердце оборвалось, а затем понеслось вскачь. Ее отец почти бежал по коридору, направляясь к лестнице. Она закрыла лицо руками. Отец старался не шуметь, но его шаги звучали достаточно отчетливо. Быть может, Митч их услышит и успеет спрятаться…

Необходимость предостеречь Митча подбросила ее на постели. Она бросилась к двери.

— Папа! — крикнула она. — Что случилось?

Он оглянулся на нее, и то только ради того, чтобы прошептать:

— Тс-с-с… Спи давай.

— У кого-то начались роды? Надеюсь, никто не разбился на скользкой дороге?

На этот раз отец не стал утруждать себя ответом и начал спускаться по лестнице.

Эбби вернулась в постель. По крайней мере, она попыталась предупредить Митча. Он не мог не услышать ее голос.

Едва дыша от напряжения, Эбби зажмурилась и снова начала молиться: «Пожалуйста…»

Даже сквозь закрытые веки она увидела свет и поспешила открыть глаза. Поняв, что его источником служат фары приближающейся к дому машины, Эбби поняла, что свой шанс они упустили. Единственное, что ее радовало, — ничто не указывало на то, что папа обнаружил Митча. Должно быть, он где-то спрятался. Хотя, с другой стороны, он мог уже на всех парах мчаться домой.

Нет, только не это! В метель, босиком и без куртки…

Эбби уставилась в потолок. Ей давно не было так плохо. Разочарование, ярость, грусть, страх, беспокойство за Митча, чувство вины как перед ним, так и перед родителями… Все эти отвратительные чувства навалились на нее одновременно.

Неужели любовь не может быть хоть немного проще?

Митч нырнул в темную кладовку за секунду до того, как отец Эбби распахнул дверь, ведущую из кухни в пристройку. Фары приближающегося автомобиля залили темные комнаты светом. На несколько мгновений Митч замер, пытаясь перевести дыхание, чтобы никто не услышал его судорожных вздохов. Донесшийся со стороны лестницы крик Эбби не на шутку его перепугал. Темноту кладовой рассек узкий длинный луч света. Опасаясь излишнего шума, Митч не рискнул плотно прикрыть за собой дверь и теперь терзался опасениями, что это привлечет внимание дока.

«Господи! — думал он. — А вдруг ему понадобятся какие-нибудь медикаменты?»

Он лихорадочно озирался по сторонам, но его окружали лишь открытые полки, включая и ту, на которой стояла коробка с презервативами. Все это выглядело дурной шуткой. Ха-ха, не сегодня, сосунок!

Удары сердца так сильно отдавались в ушах, что Митчу показалось, будто он оглох. Словно сквозь грохот ударных инструментов он услышал стук захлопнувшейся дверцы автомобиля. Затем открылась входная дверь, раздались мужские голоса, и потрясенный Митч понял, что эти голоса ему знакомы. Господи Иисусе! В офис врача вошли отец Рекса и Патрик. Этого только не хватало! Может, сейчас сюда явится и его собственный отец?

Впрочем, терять ему уже нечего, все равно его скоро поймают. Так почему бы не взглянуть, что там происходит? Митч придвинулся к пробивающейся сквозь щель в двери полоске света. Но то, что он увидел, потрясло его гораздо сильнее, чем затруднительное положение, в котором он очутился. Вслед за доктором Рейнолдсом в кабинет вошли отец и брат Рекса. Они шли по коридору прямо на него, неся на руках обнаженную девушку.

Док остановился у самой двери в кладовую и распахнул расположенную напротив дверь смотровой комнаты.

— Заносите ее туда, — скомандовал он.

Отец с сыном послушно выполнили его распоряжение, развернули тело, и длинные волосы девушки упали им на руки, открыв взгляда Митча ее лицо.

Очередной вдох застрял у него в горле. «Господи, да она мертвая!» — подумал Митч и отшатнулся, инстинктивно пытаясь отгородиться от страшного зрелища. Но все равно продолжал ее видеть. Ее открытые глаза, казалось, в упор смотрели на него. К счастью, это длилось одну секунду, а затем ее лицо сместилось в сторону и исчезло из поля зрения.

И тут пришла запоздалая мысль: «Я ее знаю!»

Сквозь стук крови в ушах он услышал голос Квентина Рейнолдса:

— Положите ее на пол, Натан.

— На пол?

Голос отца Рекса прозвучал-резко, почти агрессивно. Впрочем, в этом не было ничего необычного.

— Надо же ее куда-то положить, — терпеливо пояснил отец Эбби и повторил: — Положите ее на пол.

— Почему не на стол?

— Положи ее на этот чертов пол, Натан!

Спрятавшийся в кладовой Митч вздрогнул от удивления. Он никогда — никогда в жизни! — не слышал, чтобы отец Эбби ругался или хотя бы разговаривал с кем-нибудь в подобном топе.

— Не кипятись, Квентин — отозвался Натан Шелленбергер.

Последовала пауза, которую нарушил голос дока.

— Патрик, обожди в машине! — распорядился он.

Когда этот говнюк не тронулся с места, как того и ожидал Митч, — а ничего другого от такого урода, как Патрик, ждать не приходилось. — отец толкнул его в плечо:

— Слышал, что тебе сказали? Выйди.

Патрик не стал спорить, пожал плечами и медленно направился к выходу. Только после того, как он с грохотом захлопнул за собой дверь, Митч с удивлением понял, что Патрика вообще не должно быть в городе. Почему он не в Манхэттене? Он ведь учится в университете. Рекс не говорил, что этот ублюдок, его старший брат, вернулся домой.