Эрик Эмблер - Грязная история Страница 6

– Ну, если начистоту, – сказал я, – мне пока не удалось собрать всю сумму. Как я говорил, мне пришлось ехать в Дельфы, а мадам Карадонтис… как бы это сказать…

Он кивнул:

– Мадам Карадонтис тебе все-таки не одолжила.

– Не столько, сколько требуют обстоятельства. Он холодно посмотрел на меня.

– Репутация мадам Карадонтис хорошо известна. По имеющимся у меня сведениям, вероятность того, что она может хотя бы подумать, не дать ли кому-то взаймы, практически равна нулю.

– Она слишком много пьет. Порой трудно понять, как ты с ней сотрудничаешь.

– Зато нам хорошо известно, как обстоят твои дела, – сказал он неприятным тоном. – Ты знал условия и согласился на них. Я готов выполнить свою часть сделки. Как лицо, ответственное перед мистером Гомесом, я намерен проследить за тем, что ты выполнишь свою. Если ты этого не сделаешь, могу тебя заверить, что твоя песенка будет спета.

Я мог бы обойтись и без его заверений. Так или иначе, моя песенка действительно была бы спета. Мой желудок отреагировал, однако, на это напоминание таким громким ворчанием, которое наверняка услышал и он. Я откашлялся, чтобы заглушить ворчание.

– Я готов на все, что вы предложите, – сказал я.

– Хорошо. Мое предложение состоит вот в чем: раз ты не можешь взять деньги в долг, ты должен их заработать.

– Вы имеете в виду эту кинокомпанию?

– Вот именно. – Он ткнул меня в грудь очень твердым пальцем, чтобы подчеркнуть значение своих слов. – Я заключил с «Сине-Таранто» контракт на ее обслуживание на время съемок. Если ты подойдешь «Сине-Таранто», то войдешь в команду. Но при этом будешь оставаться в моем подчинении. Ясно?

– Ясно. Я их обслуживаю, вы получаете за это деньги. Сколько это будет стоить?

– Столько, сколько ты мне должен. Ты им понадобишься примерно на три недели.

– А что же с моим паспортом? Я не могу его ждать три недели. Они не будут вам платить за мои услуги, если полиция запрячет меня в каталажку.

– Это мы обсудим позже. – Он снова ткнул меня в грудь. – Сейчас главное узнать, подойдешь ли ты им. Исходя из твоих же интересов, я очень надеюсь, что подойдешь. – Он опустил руку и щелкнул пальцами. – Если готов, пошли.

Он повернулся и зашагал обратно по направлению к ресторану. Я двинулся вслед.

– Ты по-французски хорошо говоришь? – Он взглянул на меня через плечо.

– Довольно прилично.

– Тем лучше для тебя. «Сине-Таранто» – международная компания. Мсье Гутар – личный помощник продюсера, француз. Похоже, ни на каких других языках он не говорит. Мистер Эмиль Хейек, продюсер и директор, говорит на нескольких языках, но не по-гречески. Я точно не знаю, какой он национальности. Может быть, швейцарец. Он живет в Швейцарии. Кинооператоры – итальянцы. Но тебе предстоит работать с мсье Гутаром. Сначала ты встретишься с ним.

Мсье Гутар был тем самым блондином с мощными руками.

Когда мы подошли к столу, он поднял голову, но продолжал сидеть, пока нас представляли друг другу. Его рукопожатие, к моему облегчению, было небрежно: его лапищи, покрытые рыжеватыми волосами, наверняка могли бы переломать мне кости. Кивком он пригласил меня садиться.

У него были очень бледные голубые глаза, короткая шея и плоские, жесткие щеки, выглядевшие такими же мускулистыми, как и его руки. Это было лицо человека, привыкшего командовать: его рот, казалось, обладал способностью лишь отдавать распоряжения о наказании, а глаза – следить за их исполнением. Слабая полуулыбка, игравшая на его тонких губах, как я скоро понял, оставалась постоянной. Но это была улыбка-капкан: единственное, что доставляло ему удовольствие, так это чужие неприятности. Манера, с какой он принялся меня осматривать, сразу же меня обескуражила, и я невольно попытался подыграть его ухмылке, изобразив жалкое ее подобие. Должен признать, что Гутар навел на меня страх с первого же взгляда.

Сначала говорил один Геннадиу. К моему удивлению – я действительно этому очень удивился, – он с разбега обнародовал тот факт, что я муж Ники. Он, конечно, называл ее исполнительницей танца живота. Она действительно исполняет танец живота, однако многие не знают, что в арабских странах это не просто представление в ночном клубе, вариант стриптиза, а высокоценимое искусство. Сама она предпочитает выражение «исполнительница экзотических танцев», чтобы подчеркнуть различие. Я так и сказал.

Геннадиу самодовольно осклабился:

– Как я вам говорил, мсье Гутар, он в этом деле специалист.

Глаза Гутара продолжали разбирать меня по косточкам.

– Не все ли равно, как это назвать? – спросил он. – Если это именно так выглядит и так действует на зрителей, слова не важны.

Было очевидно, что он человек дела. Но какого дела? Уже тогда инстинкт подсказал мне, что в прошлом он почти или совсем не имел никакого отношения к кино.

Он осушил одним глотком остатки вина в стакане и, к моему облегчению, отвел от меня глаза.

– Он знает, что от него требуется? – обратился он к Геннадиу.

– Только в общих чертах. Я думаю, будет лучше, если вы сами введете его в курс дела.

– Это сделает шеф. Он знает, что ему нужно. Моя забота – обеспечить, чтобы он получил то, что ему нужно. – Он поднялся. – Мы пойдем и повидаем его сейчас.

Мы вышли из ресторана.

– Может быть, воспользуемся моей машиной? – спросил я Геннадиу.

– В этом нет необходимости.

Мы прошли вдоль бухты и спустились к моторной лодке, которой он пользовался для доставки припасов на яхты. Было ясно, что яхта входила в число услуг, предоставляемых им для «Сине-Таранто».

Она стояла на якоре на дальней стороне бухты против яхт-клуба и представляла собой старое шестидесятифутовое моторное крейсерское судно с приземистой декоративной дымовой трубой. Мы причалили к небольшому трапу, и матрос придержал багром нашу лодку, пока мы выбирались на яхту. Гутар повел нас на корму, где на палубе под тентом стояла пара столиков и брезентовые кресла. В них сидели трое мужчин и брюнетка.

Двое из мужчин сидели за столиком и играли в карты. Когда мы подошли, они только взглянули на нас мельком и вновь принялись за игру. Это были итальянцы, кинооператор и его помощник. Эмиль Хейек и девица сидели, откинувшись в креслах, позади них. В руках они держали стаканы. Я позже узнал, что девица – его любовница. На вид ей было лет шестнадцать, и она выглядела весьма невинно. Оба впечатления оказались совершенно обманчивыми.

Хейек был примерно моего возраста и внешне чем-то походил на меня – темноволосый, лысеющий, с округлым животиком, орлиным носом и полным, решительным ртом. Однако на этом сходство кончалось. У меня волосы каштановые с проседью, у него – черные как смоль; мои движения неторопливы и хорошо скоординированы, его – быстры и порывисты; у меня голос образованного англичанина, у него – грубый и гортанный, на каком бы языке он ни говорил. И еще он носил драгоценности: золотой браслет, пару перстней и золотую цепочку с медальоном на шее. На кармане его рубашки и носках черных домашних туфель были вышиты золотом его инициалы. Во рту сверкали два золотых зуба.

Когда меня ему представили, он выпрямился, но не встал и не протянул руки. Он кивнул в сторону девицы:

– Мой ассистент и технический советник, мадемуазель Кауфман.

Я поклонился ей. Она разглядывала меня поверх стакана. Хейек жестом пригласил нас сесть. Матрос в белом кителе подал напитки.

– Мне говорили, мсье Симпсон, что ваша жена – известная исполнительница танца живота, – сказал Хейек.

– Исполнительница экзотических танцев, шеф, – сказал Гутар. – У него пунктик на этот счет.

– Рад слышать, – сказал Хейек. Его золотые зубы сверкнули. – В развлекательном бизнесе деликатность и хороший вкус имеют первостепенное значение. Я надеюсь иметь удовольствие познакомиться с вашей женой.

– В настоящее время она на зарубежных гастролях.

– Какая жалость. Но вы, насколько я понимаю, имеете опыт работы с киносъемочными группами.

– Да, мсье Хейек. – Он сказал уже достаточно, чтобы я мог распознать его происхождение. Может быть, он и живет в Швейцарии, но его французский акцент сирийского или ливанского происхождения. Удивительно, что Геннадиу этого не заметил.

– Какого рода у вас опыт?

Говорить ему правду не было никакого толка. Впрочем, в этом и не было нужды: пока я возил ту самую съемочную группу, мне удалось порядочно нахвататься всякой всячины, слушая их разговоры.

– Главным образом, работа на натуре, – сказал я. – Помощь на месте съемок руководителям группы, связь с местными властями, организация массовок, переводчик при директоре – в случае необходимости. В общем, мастер на все руки.

– Кого вам приходилось набирать для массовок?

– Местную публику, рыбаков, деревенских жителей. На самом деле статистов подыскивал один грек, и мне еще тогда пришло в голову, что я и сам вполне справился бы с этой работой, может, даже лучше.