Сергей Зверев - Наследник чемпиона Страница 6

Рой Флеммер почувствовал, что его клонит ко сну. Еще пять минут воспоминаний, и он упадет на мраморную столешницу тестя, проломив ее лбом. Окончательно расслабиться мешало лишь понимание того, что старик не мог превратиться в маразматика за те последние восемь часов, пока Рой его не видел. Стив Малькольм и раньше был склонен к словоблудию, однако в конце каждого разговора, как правило, он любил выворачивать тему так, что концовка обещала если не шок, то стимул к работе – точно. Что будет на сей раз?..

– Мы встретились в его номере, когда он, сказавшись уставшим, отказался от экскурсии в Руан по местам боевой славы Жанны Д’Арк. Вы знаете, кто такая Жанна Д’Арк, мистер Флеммер? Шучу, шучу, откуда вам знать…

– Я согласен выйти на профессиональный ринг в Вегасе, – сказал Мальков, – более того, мне совершенно безразлично, кого вы выставите против меня. Я побью любого в моем весе. Вы предложили мне три миллиона долларов за один лишь выход. Сколько вы предложите мне за победу?

– Могу заверить, что речь идет о двадцати миллионах, если вы примете особые условия контракта, – сказал ему я, холодея душой. – Но вы даете себе отчет в том, что, если вы выйдете на ринг в Вегасе, вы уже никогда не вернетесь домой?

– Именно об этом я и думаю, когда спрашиваю вас о цене моей победы, – подтвердил он. – Я хочу обеспечить будущее себе и своему сыну, поэтому приеду в США не только для того, чтобы выйти на ринг, но и для того, чтобы остаться в ринге до конца моей карьеры.

Об этом мой отец мог лишь мечтать. Русский боксер в США – это больше того, что он мог предполагать в своих самых сокровенных мечтах.

– Но мне нужны гарантии того, что по приезду в Америку у меня не возникнет проблем. Лишиться родины и стать жертвой обстоятельств – не входит в мои планы, мистер Малькольм.

– Что же вы предлагаете? – спросил я, понимая справедливость его требований.

– Банковские гарантии.

В этот момент некоторую опаску стал ощущать я. И слава богу, что русский боксер, в свою очередь, понял справедливость такой опаски.

– Сделаем следующее, – предложил он. – Три миллиона долларов, которые я могу заработать лишь тем, что выйду на ринг в Лас-Вегасе, вы положите в любой банк Марселя на имя моего сына. Ему сейчас шесть лет, и до того момента, когда он сможет получить эти деньги самостоятельно, я успею выйти на ринг при любых сложившихся обстоятельствах. Это будет гарантией того, что я, приехав в США и попросив у вас политическое убежище, не стану жертвой обстоятельств и не превращу жизнь своего ребенка в ад.

– Вы хорошо понимаете свою ответственность в том случае, если по каким-либо причинам вы нарушите контракт и откажетесь выступать? – спросил я на всякий случай. – Условия этого договора предадутся огласке, вы будете вызваны в международный суд в качестве ответчика, с вас будут взысканы три миллиона долларов США, и тогда ваша жизнь превратится в еще больший ад. Только теперь уже дома, в Союзе?

– Понимаю, – улыбнулся он. – Но я не люблю полумеры. Я хочу не три миллиона, а тридцать. Если бы было по-другому, наш разговор не имел бы смысла…

Малькольм откинулся на спинку кресла, и на его лице появилось выражение, которое появляется на лице человека, у которого в метро вытащили бумажник. Только теперь, по прошествии времени, оно было сдобрено снисходительной насмешкой.

– Я был молод, мистер Флеммер… Амбициозен, честолюбив и… И молод, – немного подумав, президент воткнул сигару в черепаховую пепельницу и размял ее до состояния трухи. – Именно поэтому вы и не видите моего портрета среди великих людей «Хэммет Старс». Мы с Мальковым оформили договор, по условиям которого он выходит на ринг в качестве претендента на пояс чемпиона мира по версии WBC и его агентом становится человек от «Хэммет Старс», а в качестве гарантии выполнения обязательств со стороны «Хэммет Старс» компания перечисляет в марсельский банк на имя Артура Викторовича Малькова, сына русского боксера, три миллиона долларов. Мальков привез с собой отпечатки пальцев шестилетнего Артура, и теперь в банке деньги мог получить лишь человек, предъявивший идентичные отпечатки пальцев. Не назвавшийся Артуром Мальковым и предъявивший свои – уточняю, отпечатки, а отпечатки Артура Малькова. Ведь за это время что-то могло случиться и с Артуром, правильно? Тогда, выполнив условия договора, деньги смог бы получить отец.

– А к чему были эти манипуляции с дактокартами? – не выдержал Рой, уже заинтересовавшийся произошедшими четверть века назад событиями. – Я не понял.

– А что тут непонятного? – Президент покусал губу и насмешливо посмотрел на Флеммера. – Мальков сказал, что в том случае, если он выйдет на ринг и произойдет нечто непредвиденное, например, его смерть, его сын должен быть обеспеченным человеком. Согласитесь, мистер Флеммер, если Мальков выйдет на ринг, то свои условия он выполнит. Но если он случайно погибнет, то удовольствие от этого получит лишь публика. В этом случае если награда не достанется ему, то сын должен остаться обеспеченным человеком… Какое бы он ни носил впоследствии имя – отец предусмотрел и это, Артур, став взрослым, смог бы легко обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь. – На секунду остановив взгляд на зяте, Стив Малькольм не выдержал: – Знаете, Флеммер, именно по той причине, что вы не понимаете мыслей русского, я категорически против того, чтобы Мэри рожала. Идиот русский любит своего сына гораздо больше, нежели пораженный демократическими свободами американец. А в том, что он не просто верен своей семье, а верен ей безгранично, я понял через четыре месяца после того, как подписал с ним контракт. Я хотел бы, чтобы вы, Флеммер, любили бы свою семью так же, как любил ее этот русский…

Я понял, что слишком молод для этих дел, несмотря на свои тридцать восемь лет, лишь спустя два месяца. Сразу после подписания контракта Мальков неожиданно исчез из моего поля зрения. Я искал информацию о нем в советском Спорткомитете, в Федерации бокса СССР, но все было тщетно. Взволнованный таким ходом событий, я направил в Союз одного из наших людей, вхожего в спортивный мир по ту сторону океана. И тут выяснилось абсолютно все…

Малькольм встал и подошел к окну. На фоне вечернего неба Вегаса и миллионов разноцветных огней никогда не спящего города он казался гораздо тучнее, чем был.

– За два месяца до запланированного приезда Малькова в Марсель трое подонков убили на улице его жену. Ограбили, сняли украшения и убили. Виктор Мальков ехал в Марсель, зная заранее, что никогда не выйдет на ринг Лас-Вегаса. Остаток жизни он посвятил поиску негодяев и мести. Он разменял миллионы долларов на месть за жену…

Первого он нашел где-то под Москвой, второго в Сибири. Оставался третий, но найти его он уже не успел. Его арестовали…

– КГБ? – глухим голосом спросил Флеммер.

– Какая разница? КГБ, полиция, милиция… Шестнадцатого августа одна тысяча девятьсот семьдесят восьмого года он был арестован, водворен в тюрьму, а через одиннадцать месяцев расстрелян. По моей информации, двое убитых были виновны в смерти жены Малькова, они были забиты насмерть без применения оружия. Руками… Остается лишь догадываться о том, что случилось бы с Кувалдой Болтоном, если бы Виктор Мальков все-таки вышел против него восьмого января семьдесят девятого года. Но он не вышел…

Флеммер выждал ровно столько времени, сколько нужно было, по его мнению, чтобы пережить потрясение от услышанного, и осторожно справился:

– Стив, я очень впечатлен твоим рассказом, но я хотел бы учточнить одну мелочь… При чем здесь я?

Малькольм резко развернулся от окна, прошел к столу и так же резко сел в кресло. Оно униженно заскрипело, словно заявляя о том, что уже тысячу раз просило хозяина не падать в него с разбега.

– Сумма в три миллиона долларов, что я превратил в банковский вклад на имя Артура Малькова, сына Виктора, за четверть века утроилась. На данный момент она составляет что-то около девяти миллионов девятисот тысяч долларов. Если по истечении двадцати пяти лет на именной вклад, оформленный без присутствия лица, в пользу которого вклад осуществляется, это лицо не заявляет своих прав, то, по долбаным французским законам, вклад становится собственностью банка.

Малькольм снова выбрался из кресла. Подошел к стене, где висел портрет отца, поправил его и посмотрел на руки.

– Эту сучку Сондру нужно заставить протирать в кабинете пыль… Мистер Флеммер, мистер Вайс, сейчас по просторам страны Советов, по необъятной территории России шагает, веселится и работает, страдает и восхищается жизнью человек по имени Артур Мальков. Сын выдающегося боксера современности, самого лучшего боксера, самого умного парня, самого заботливого отца из всех, кого я знаю. Человека, убитого властью за то, что убил убийц. Боже, как все сложно, необъяснимо и тошно в этом мире… Рой, я хочу, чтобы вы нашли мне Артура и убедили в том, что из девяти миллионов девятисот тысяч долларов, находящихся на счету в марсельском банке, ему принадлежит лишь три.