Рид Коулмен - В Милуоки в стикбол не играют Страница 6

– Окажи человеку уважение, Фацио, – холодно произнес Макклу. – У него пропал племянник, а вчера он похоронил своего старика. Думаешь, ему очень интересны наши дела?

– Сожалею о вашем отце, – сказал детектив, наконец повернувшись ко мне. – Послушайте, мистер Клейн, я смотрел дело и скажу вам то, что Калипарри, возможно, сказал вашему важному старшему брату: мальчишка убежал. Может, давление школы оказалось слишком сильным. Может, какая-то девица залетела от него. Может, это наркотики, может, алкоголь. А может, все это, вместе взятое. В этом городе главной товарной культурой являются разболтанные подростки. Деньги их развращают. Не поймите меня неправильно. Мы не станем закрывать дело, но он объявится сам. В этом городе так всегда и бывает.

Я хотел поспорить, но не стал. В его словах была своя правда. Я только очень надеялся, что он прав. Глянул через плечо на Макклу, но выражение его лица ничего мне не сказало.

– Спасибо, детектив. Надеюсь, вы не против, если я буду заглядывать к вам каждые несколько дней.

– Нисколько. Еще раз примите мои соболезнования в связи со смертью вашего батюшки.

– Примите соболезнования в связи со смертью детектива Калипарри, – сказал я.

Он был слишком занят, раскуривая сигарету, чтобы ответить. Я уже стоял у двери, а Макклу даже не двинулся с места. Он словно отдалился, ушел в свои мысли.

– Думаешь, они связаны? – обратился Макклу к Фацио.

– Кто «они»? Мертвый коп и пропавший ученик колледжа? – задал риторический вопрос полицейский. – Ты слишком давно не работал. Между этими событиями прошло несколько недель. И ты забываешь, что формально парнишка пропал у черта на куличках – в Риверсборо. Какая здесь связь?

– Так, мысли вслух, – сказал Макклу, – просто мысли вслух.

Я как раз потянул на себя дверь кабинета Фацио, когда кто-то резко толкнул ее снаружи, что отнюдь не порадовало мое правое колено.

– Простите! – Это оказалась сержант Херли.

– Ради бога, Херли, что такое? – нетерпеливо спросил Фацио.

– Частная охранная фирма сообщает о случае «тысяча тридцать».

– Пусть, к лешему, вызывают Национальную гвардию! – Нетерпение сменилось сарказмом. – У меня здесь мертвый коп. Да мне и в нормальный-то день плевать на случаи «тысяча тридцать». Почему же сегодня я должен сделать исключение?

– По-моему, это имеет отношение к случившемуся, – насмешливо проговорила Херли.

– С чего бы? Куда вломились, в резиденцию мэра?

– Нет, детектив Фацио, это случилось по адресу: дом пять, Лавсонг-лейн. Это дом мистера…

– Это же дом моего брата! – прервал я сержанта.

Либо комната Зака была разгромлена человеком, который имел особый зуб на электронное оборудование и штукатурку, либо по ней пронеслось самое избирательное в мире торнадо. В остальном викторианский оазис Джеффри с видом на Гудзон пребывал нетронутым.

Прежде чем мы вошли, Макклу сказал:

– Ты ничего не знаешь.

Очень точная оценка, подумал я. Но я понял, что он имеет в виду. Следователи страховых компаний постоянно играют в эту игру с полицией. Я должен держать при себе, что бы я ни заметил. От Фацио и его помощников в форме нужно было избавиться, хотя бы на время. В тот день играть в эту игру было особенно легко, так как я здесь не жил, о чем без устали напоминал местной полиции: я здесь не жил, я не знал, куда делись вещи, я не знал, что пропало. Это стало настолько утомительным, что мне захотелось сбегать в местную типографию и отпечатать карточки с надписью: «Мой брат скоро приедет. Спросите его!»

Макклу держал рот на замке до тех пор, пока Фацио, раздосадованный моим столь несвоевременным недостатком осведомленности и моим запретом на курение в доме Джеффри, не отпустил нас, разрешив уехать.

– По-прежнему считаешь, что тут нет связи? – поинтересовался вслух Макклу.

– Что я считаю, это дело полиции, а ты не полицейский, больше не полицейский.

– Тот же почерк, что и у Калипарри минус тело? – предположил Макклу.

– Тот же ответ, что и раньше. Только теперь я приказываю вам уехать.

Почувствовав, что я собираюсь спорить, Джон вытащил меня из дома за руку. Может, они с Фацио и были в плохих отношениях, но, видимо, представлялось важным сохранять некоторое количество доброжелательности в общении с этим детективом.

– Куда мы едем? – спросил я, пока мы шли к его старому «тандерберду».

– Я никуда не еду.

– А я?

– Ты едешь в колледж.

Длинные рукава

Стоимость возвращения на такси в Саунд-Хилл равнялась приблизительно четверти аванса за мою первую книгу. Видит бог, мне потребовалось меньше времени на ее написание, чем на то, чтобы добраться до дома. Вышел я у «Шпигата», чтобы передать кое-какие распоряжения Макклу его брату Билли и пинтой пива смыть с себя впечатления дня. Одна пинта превратилась в две, а две – в три. Я помог Билли закрыть заведение, и он подвез меня до дома.

Время промедления закончилось, как только я принял душ и побрился. Порывшись на своем письменном столе, я нашел визитную карточку Ларри Фелда. На обратной стороне он написал свой домашний номер, и я набрал его, наполовину желая услышать автоответчик.

Ларри Фелд принадлежал к числу юристов, сражающихся на стороне темных сил. Выражаясь корректно, Ларри был адвокатом, представлявшим интересы изгоев общества, париев и негодяев. На самом деле он был юристом мафии, периодически защищал то серийного насильника, то педофила. Но Ларри Фелд был еще и парнем, который вырос в моем квартале, парнем, который, бывало, приглашал меня на пасхальный праздник. Это он нашел для меня первую работу следователя страховой компании и всегда старался обеспечить достаточным количеством заказов, чтобы я мог оплачивать свои счета. Беда Ларри Фелда состояла в том, что он никогда ничего не делал по доброте душевной. Можно было только гадать, просто ли он не понимает, что такое доброта, или у него просто нет души. Я так до сих пор и не решил для себя этот вопрос. Что Ларри понимал, так это систему, и чем обладал, так это связями. В этих двух отношениях он очень напоминал моего брата Джеффри. Если вам нужна была информация, он ее добывал. Однако счет практически всегда бывал слишком велик

– Что такое? – Он оказался дома.

– Это Дилан, Ларри.

– Прими мои соболезнования.

– Откуда ты, черт побери…

– Слухами земля полнится. Я послал корзину цветов, – сказал он. – Твой отец всегда меня ненавидел. Но он хотя бы не притворялся и всегда относился с уважением к моим старикам.

Родители Фелда пережили Освенцим, но это не обошлось для них без последствий. Его отец был маленьким угрюмым человечком, который в любую жару носил одежду с длинными рукавами, чтобы скрыть как можно больше шрамов. Его мать покрасила окна их квартиры в черный цвет. Четверо бессердечных детей и их еще более бессердечные родители, – словом, Фелды были легкой мишенью для любой шутки и слуха.

– Спасибо, – отозвался я. – Он действительно тебя ненавидел.

– Ну ладно, Дилан, хватит светской болтовни. Ты звонишь мне только тогда, когда тебе что-то нужно.

– Эрнандес и Фацио. Эрнандес имеет отношение к делу, которое вела нью-йоркская полиция, может, двадцать, может, тридцать лет назад. В нем каким-то образом замешан Джон Макклу. Фацио – это детектив из Касл-он-Хадсона. Работал в Нью-йоркском управлении.

– Про Эрнандеса мне надо посмотреть. А если Фацио зовут Ник, могу кое-что рассказать прямо сейчас.

– Да, его зовут Ник, – подтвердил я.

– У него наград больше, чем у любого детектива, работавшего в отделе служебных расследований. На пенсии, первоклассный детектив. Репутация у него прекрасная. Его уважают даже те, кого он засадил. Работает в Касл-он-Хадсоне, чтобы доказать всему миру, что он настоящий коп, а не какой-то там стукач.

– Посмотри, не пересекались ли Фацио и Макклу по делу Эрнандеса.

– Иди ты! – прошипел он. – Я тебе не нужен. Тебе нужна дорожная карта.

– Ты нужен мне, Ларри. Поверь.

– Ты единственный известный мне человек, который может сказать это и кому это сойдет с рук. Дай мне два дня.

Когда Ларри отключился, я принялся набирать номер отца. Старые привычки похоронить труднее, чем покойника.

В Милуоки в стикбол не играют

Аэропорт в Риверсборо походил на декорации к комедии-скетчу. Хотя он и располагался сразу у канадской границы, вряд ли можно было назвать его крупным узловым аэропортом. Похвастаться он мог одной взлетно-посадочной полосой, ветровым конусом и терминалом размером с будку фотоавтомата. Однако это не помешало руководству аэропорта ничтоже сумняшеся провозгласить: «Добро пожаловать в Международный аэропорт Риверсборо – Лучший маленький курорт по эту сторону границы». Не хотел бы я увидеть худший маленький курорт.

Основным товаром Риверсборо были снег и гуманитарные науки. Я насчитал, пока ехал в город на взятом напрокат автомобиле, несколько щитов с рекламой местных лыжных курортов. Все они, по-видимому, пользовались услугами того же агентства, что и руководство местного аэропорта. Их реклама была столь же беззастенчиво и категорично уснащена словами «лучший» и «маленький». Я не очень-то хорошо играл в слова, но готов был поспорить, что обставлю этого копирайтера в два счета.