Вадим Зеликовский - 007 по-советски Страница 6

Ну, врезал я ему под занавес на будущее, мало ли еще во что он влезет… Да, с воображением у него порядок, хоть и задним числом, а дошло – вспотел мальчик…

Вещички забрал и в норку, но тут что-то во мне щелкнуло и не утерпел еще про Чили выпендрился, за язык меня тянули что ли… Может, устал не ко времени?.. И сапоги жмут, чтоб им пусто было...

Глава 5. Сцена прощания

(3 августа. 11.52 – вечер)

В квартире царил разгром, казавшийся непоправимым. Самые неожиданные вещи были разбросаны повсюду. В квартире произошел либо тайфун, либо обыск. На пороге Казанцев споткнулся о дорогой японский двухкассетник. Чертыхнувшись, он поднял его и нажал клавишу.

– Гуд бай, май лав, гуд бай… – пропел Демис Руссос.

– А так же гуд монинг, гуд дэй, и, наконец, гуд найт… – продолжил слегка хриплый мужской голос. Послышался женский смех.

– Тихо! – потребовал мужчина. – Не мешай мне произносить тронную речь… В динамике опять хихикнули.

– Итак, май френд, май дарлинг и, в конечном итоге, достопочтимый сэр Казанцев! Это было упоительно… Ведь правда, это было упоительно? Ну, скажи же ему, дарлинг! – потребовал мужской голос.

– Йес! – сквозь смех отозвался женский.

– Она в восторге! – прокомментировал мужчина. – Извини за разгром… Рука не поднимается тратить эти упоительные мгновения на уборку… Ты нас поймешь и простишь… Ключи будут сданы, согласно договоренности, упоительной соседке Верочке…

В динамике послышался шлепок.

– Ой, ё, ей! – взвыл мужчина. – Прости, старик, оговорился, соседка, прямо скажем, довольно средненькая, к следующему приезду обзаведись более сексапильной… Остаюсь всегда твой Стае Приходько, эсквайр… – динамик еще раз хихикнул, и Руссос продолжил свое пенье.

Казанцев остановил пленку, поставил магнитофон на стол, подошел к телевизору и включил его. Потом направился в ванну, где разгром был особенно ощутим, и открыл оба крана на полную мощность.

Далее его действия напоминали работу уборочного автомата. Он шел по квартире, методично приводя все в порядок, не пропуская ни одного квадратного сантиметра ее жилой площади. Вещи под его руками обретали свои исконные места. Остатки разгрома испарялись, как дым в открытое окно.

Делал он это все машинально, с отсутствующим лицом, зло бормоча себе под нос:

– Стас Приходько, эсквайр… со своей… дарлинг, прости Господи… Юсиф д'Анжерон – сын «Анжерон, Томпсон компарасьон», Тино Джини или Джанини… тоже чей-то сын… Чей же он сын? Ага, богатых родителей… Пьяццале Рома, Ка Фоскари 17… со своей девушкой… и генеральным любовником… У полковника Надир-шаха папа шейх… простой такой шейх… весь в белом… и жена Алена… Хорошенькая компания подбирается…

Под конец он помыл посуду. Больше делать было нечего.

Он вернулся в комнату. Поле боя было убрано. Казанцев еще раз огляделся по сторонам, порядок был идеальным. Взгляд его натолкнулся на телевизор, который он включил, как только вошел. Телевизор работал, но, как оказалось, звук был выключен. Он подошел и покрутил ручку громкости.

– …продолжались уличные бои… – громко сказал диктор. – Правительство заявило протест против вмешательства Израиля и Соединенных Штатов Америки во внутренние дела страны. Как сообщает наш корреспондент, на территории Ирана продолжают формироваться соединения, которые в любой момент могут быть введены в бой…

Изображение и тут было нечетким, видно было, что кадры сняты впопыхах, с неудобного положения: танки, разрушенные кварталы, баррикады, опрокинутые и горящие автомобили, бегущие и стреляющие люди…

– Вчера сторонниками генерала Поджеи было захвачено здание парламента, которое стало центром сосредоточения террористов. Верные правительству войска Национальной гвардии стойко отражают все попытки террористов прорваться к жизненно-важным объектам столицы… На экране телевизора появилась карта Южной Америки.

– Сальвадор… – объявил диктор. – Продолжается разоружение отрядов «контрас»… Продолжается забастовка государственных служащих, они требуют подтверждения своих привилегий. Президент Сальвадора Виолетта Чомора еще раз призвала к национальному объединению и сохранению спокойствия…

Казанцев включил пылесос и принялся методично пылесосить ковер.

– В ЮАР продолжаются столкновения на межнациональной почве… Нельсон Мандела обвинил в беспорядках правые силы…

– Груза на складах компании не обнаружили, – вдруг громко сказал Казанцев, – но он там был!.. Во всяком случае, мон шер Егоров в сем абсолютно уверен… Груз исчез, а вместе с ним исчез сопровождающий…

– Последней жертвой репрессивных действий стала 14-летняя Джули Левингстон… – бодро произнес диктор.

– Последней жертвой… – машинально повторил Казанцев. – Земцов Валерий Александрович, 1955 года рождения, русский, женат, двое детей…

– Афганистан! – объявил диктор. – Продолжаются операции по ликвидации контрреволюционных банд, забрасываемых на территорию Афганистана из-за границы. Как сообщает агентство Бахтар, одна из них разгромлена в уезде Кишим провинции Бадахшан на северо-востоке страны. У бандитов, занимавшихся грабежами и терроризировавшими мирное население, изъято оружие пакистансткого и китайского производства.

– Оружие… – Казанцев задумался. – Оружие… Все может быть… Тогда другой расклад… Какой расклад? Один с усиками, походка вихлястая, другой – боксер-тяжеловес… – Казанцев выключил пылесос, быстро разобрал его и упаковал в коробку. – Все! – громко сказал он, так что эхо прокатилось по убранной квартире. – Надо отключиться!

Он встал на пороге и внимательно оглядывал квартиру. Она приобрела какой-то нежилой, выставочный вид. Экспозиция «Квартира для одинокого интеллигентного мужчины средних лет»…

– … и о погоде… – сказал диктор. – Завтра в Москве и Московской области ожидается ясная теплая погода…

– Летная! – подвел итог Казанцев и отправился в ванну. – Расслабиться, расслабиться! – приказал себе Казанцев, как только окунулся в ванну. Он закрыл глаза. – Я не чувствую мизинца на моей левой ноге, не чувствую всю ногу… – шептал он привычную формулу. – Не чувствую всю левую часть туловища: живот, грудь, плечо, руку… Не чувствую мизинца на правой ноге, правую ногу, всю правую часть… Мое тело существует помимо меня… Оно растворяется в воде, я его больше не чувствую… Голова светлая и ясная… Я слышу музыку, тихую, красивую музыку… Она похожа на шум весенней листвы…

Все перед глазами Казанцева пошло разноцветными кругами…

Над головой шелестела овальная березовая зелень. Ее шелест сливался с тихой музыкой, в которой флейта переплеталась с журчанием ручья. Мелодия была знакомой, если бы напрячься, он бы даже смог назвать композитора. Но напрягаться не хотелось. Хотелось еще больше расслабиться и ни о чем не думать. Не тревожиться, не переживать. Все так далеко, по другую сторону стекла… Что это за стекло?.. Это линза… Экран телевизора… Там что-то происходит, что-то происходит, что-то страшное… Но какое ему до этого дело? Это далеко…

– Расслабиться! – шептал Казанцев. – Никаких мрачных мыслей. Все мысли светлые и ясные…

Лицо Алены склонилось над ним. Почти вплотную приблизились глаза. Они танцевали около костра в зеленом березовом лесу. Под тихую красивую музыку, доносившуюся из двухкассетника. Где-то рядом журчал ручей… Ручей по-немецки «бах»… Но музыка не Баха, он это знал точно… Музыка совсем другого композитора… Стоит только напрячься… Но напрягаться нельзя. Нужно расслабиться…

– Расслабиться! Расслабиться! – стучало в мозгу. В светлом спортивном зале солнце лупит во все окна, его лучи, как клинки рапир, скрещиваются и мельчайшие пылинки кружатся в них. Вся в белом в этих лучах, как в свете прожекторов, кружится Алена. Движения замедленные плавные.

– Солнечная энергия заполняет каждую клеточку моего тела… – шепчет Казанцев.

До чего же знакомая музыка… Как она торжественно звучит… И Алена вся в белом… Может это ее свадьба? Но почему же она в спортивном кимоно? И «Муха» тоже весь в белом, ему так положено, у него же папа шейх…

– Солнечная энергия заполняет каждый сосуд, капилляр, все мои внутренние органы… – музыка становится все громче и торжественнее. – Я силен, энергичен, я готов к работе…

– Работать, работать!..

Чей же это голос? Раздается как с неба, как глас Господа нашего. – Работать, работать! – это голос Валентина Петровича – тренера.

Черные перчатки бьются в лицо, как штормовые волны о берег. – Работать, работать! – гремит голос. Вслед за штормом приходит туман и застилает глаза. Что это соленое на губах? Морская вода?.. Кровь…

…Один очень большой, черный, сутулится при ходьбе… Внешне, боксер-тяжеловес…

– Работать, работать! – удар сбивает с ног. – Встать! Раз, два, три… Встать! – падает ваза. Скатерть сползает со стола, летят на пол посуда, еда, бутылки. Что это на белой скатерти? Кровь или вино? – Встать! Четыре, пять, шесть… – опять в комнатах полный разгром: мусор, осколки, перевернутая мебель…