Виниловый ад - Александр Анатольевич Степанов Страница 6

— Привет еще раз.

— Зачем пришел?

— Вот был неподалеку, решил заехать.

— Серьезно?

— Ну да.

— Ладно. Приехал и приехал. Проходи. Только я не знаю, о чем нам говорить.

— Так, Рами. Не горячись. Даже не начинай. Окей?

— Я не горячусь. Окей?

Она вернулась в комнату, достала второй стакан, налила в него виски и предложила Роберту.

— Спасибо, но откажусь. Я за рулем.

Рамуте пожала плечами, перелила содержимое в свой стакан и села в кресло.

— По поводу увольнения… Это ж я несерьезно, ты же знаешь. Рами, ты мне нужна. А по телефону я… Ну пойми меня правильно, тяжелый день, нервы, со всех сторон навалилось и все такое. Окей? Раскричался зачем-то на тебя. Не бери в голову. Окей?

— Окей.

— А это что? — он показал на рюкзак.

— Собираю вещи.

— Куда-то собралась?

Роберт заглянул в небольшой рюкзак, в котором скомканно лежало несколько маек, дезодорант и журнал с кроссвордами.

— Да.

На мгновение Роберт замолчал, задумался и тут же продолжил:

— О! Уезжаешь значит? Отлично!

— Даже так? — она удивилась.

Рамуте думала, что Роберт начнет уговаривать ее остаться. Попросит подумать, не спешить. Начнет извиняться. Скажет, что от наличия профайлера у следователя зависит его престиж.

— Конечно! Я серьезно, это же просто супер! Окей!

Рамуте промолчала, и он продолжил:

— Молодец. Правильно, что ты решила попутешествовать. Да ты просто читаешь мои мысли. Тогда, получается, я как раз за этим и приехал.

— М?

Она не поверила ни единому его слову. Наверняка Роберт на ходу сочиняет. Придумывает, как обернуть ситуацию в свою пользу. Рамуте наклонила голову набок, мол, ну давай импровизируй. Послушаю, как ты выкрутишься.

— Рами, я сам хотел тебе предложить… а теперь даже настаиваю на твоем отпуске.

«Ага, приехал он, значит, отпуск предложить. Угу-угу. Как бы не так», — подумала Рамуте.

— Роберт, речь не про отпуск. Я лечу…

— Тише. Больше ни слова, — он сел в соседнее кресло и посмотрел ей в глаза. — Рамуте, поверь, я все понимаю. Ты устала. На тебя столько всего свалилось за последнее время.

Он надел свою любимую дружелюбную «маску» понимания и сочувствия.

— Ты, главное, сейчас не спорь. Окей? Поезжай отдохни. Поваляйся там, не знаю, на пляже. Тс! Тише-тише, говорю. Помолчи. Отпускные, естественно за счет организации.

— И?

— Что и? И перелет тоже.

— Я не о том…

— Окей. Тс! И, значит… И когда вернешься, мы продолжим вместе ловить маньяков.

Рамуте промолчала.

— Ну? Что скажешь?

Она не ответила.

— Мир? Окей?

Она отпила из стакана и посмотрела в окно.

— Рами, соглашайся.

— А с чего это ты такой добренький?

— Рами, мы с тобой через многое прошли, чтобы вот так, на ровном месте, из-за усталости… Кхм… Распрощаться.

Рамуте задумалась: через что это они вместе прошли? Пару раз через постель, примерно столько же через совместные пьянки, а еще через постоянные упреки и ругань.

— Роберт, скажи прямо. Зачем? Что, блин, происходит? Что тебе от меня надо?

— Так. Окей. Теперь я не понимаю. Я же уже ответил.

Он стал говорить тише, словно боялся, что его кто-то посторонний услышит, словно боялся спугнуть хрупкую бабочку, присевшую к нему на палец.

— Рами, мне нужен профайлер, — он подчеркнул слово нужен. — Нормальный, выспавшийся, доучившийся профайлер. А не этот злобный и уставший монстрик.

— Но.

— Не спорь. Говорю как есть. Ты когда в последний раз в зеркало смотрелась?

— Только что.

— Так. Разговор окончен. Все. Поезжай в отпуск. Точка. Никакие возражения не принимаются. Сейчас вместе напишем заявление, ты подпишешь и на отдых.

Рамуте так и не удалось выяснить, в чем подвох. Почему он вдруг настолько озаботился ее отдыхом?

— Ладно.

— Окей?

— Да.

Рамуте согласилась.

«Отпуск, оплачиваемый. Почему бы и нет. К тому же, возможно, Роберт был в чем-то прав. Зачем сжигать мосты?»

Только валяться на пляже она не собиралась.

— Раз так, раз уж мы нашли компромисс, я мог бы и задержаться ненадолго. Предложение в силе? — Роберт подмигнул. — Мог бы остаться до утра, например. Где там мой стакан?

Рамуте улыбнулась. Примирительный секс ей всегда нравился куда больше, чем прощальный.

— Сначала закажу билет, — сказала она и достала смартфон.

Пальцы пробежали по экрану.

«Один билет».

«На завтра».

«Оплатить».

— Нужно закончить с Весами, — едва различимо прошептала она и убрала телефон.

Глава 4

Женщина возвращалась от остановки.

Несмотря на ясное небо и сухую погоду, в руке у нее был зонт. Вчера весь вечер лил дождь, очевидно, женщина не ночевала дома.

— Ну, здравствуй, Скворцова Маринка. Здравствуй, моя непослушная девочка, — прошептал он, наблюдая за женщиной в бинокль.

Она выглядела счастливой.

Ее летние туфельки пританцовывали, порхали над асфальтом. Сумочка весело раскачивалась в такт шагов. Теплый ветер ласкал ее высветленные перекисью кудри, солнечные зайчики разлетались по сторонам от тоненькой оправы ее низко посаженных очков. Глядя на женщину, казалось, что нет в городе человека счастливее ее.

Время от времени она останавливалась и оглядывалась.

— Ой-ой! — он тихо вскрикнул и пригнулся, когда женщина посмотрела на окно дома, за которым прятался он.

Он ждал в засаде. Укрылся в полуразваленном здании, заставленном строительными лесами.

— Отвернись. Не смотри на меня. Кому говорят? Скворцова, сейчас же отвернись! Не смей смотреть сюда.

Доска мерно скрипнула под его ботинком, испачканном в цементном растворе.

Он пригнулся еще ниже и затаил дыхание.

Несмотря на то что он был уверен, что с такого расстояния его точно никто не заметит, присел на корточки и для надежности спрятал бинокль за спину.

Женщина огляделась, поправила сумочку и как ни в чем не бывало продолжила путь.

— Она чувствует, — прошептал он. — Ат, ат… Жертва всегда чувствует, когда за ней наблюдает хищник.

Доска вновь скрипнула.

Он зажал ладонью себе рот, чтобы никто не услышал его взволнованное дыхание. Грязный ботинок затрясся в предвкушении и нехотя отступил от окна.

— Терпение, ат, ат, — прошептал он.

Улыбка искривила его рот, и он облизнулся.

Какое приятное ощущение.

— Подготовка, ат. И терпение.

Его коленки тряслись. Голова кружилась.

— Сезон охоты на непослушных девочек… В разгаре. Да? Ведь так, Скворцова?

Он втянул ноздрями пыльный воздух, задержал дыхание и медленно поднес бинокль к глазам.

— А теперь давай покажи мне, Скворцова Маринка, в какой квартире ты живешь.

Он направил бинокль на окна дома, в который зашла женщина, чтобы не упустить ее из виду. Повезло, что в старом здании нет лифта, ему не придется, как в прошлый раз, маскироваться и ездить вверх-вниз с этажа на этаж, опасаясь, что кто-нибудь запомнит или, еще хуже, узнает его.

— Не упрямься, ат, ат, покажись.

Он представлял, как она остановилась