Леонид Влодавец - Бей в кость Страница 65

Соответственно этому хмелели и песни горланили. Потом уснули, и тут уж Полина вступила в прямой контакт с Тараном, а через него — с Октавиу Домингушем.

Конечно, ясно, что Таран, который в прошлом году около недели находился под ее полным контролем — для нее наиболее удобный вариант.

— Но, может быть, вождя Муронго больше устраивал команданте?

— Не уверен. Я вообще подозреваю, что его никто не устраивал. Потому что место, куда придется идти ребятам — это аномальная зона. Считается, что это Монте де Еспиритуш May — Гора Злых Духов. Причем у всех близлежащих племен сложилось убеждение, что злые духи служат племени майомбе, то есть карвальевцам. Те, разумеется, это убеждение всемерно поддерживают для устрашения оппонентов. Здесь ведь Африка, тут люди, получив два, а то и три европейских образования, окрестившись в католицизм и вызубрив Священное Писание, все равно верят в духов, заклинания и прочую белиберду. Потому что это в генах!

— У нас тоже, между прочим! — ухмыльнулся Комаров. — Я тут лет десять назад попал в деревню — бабку хоронил. Столько всего наслушался от ее подруг по поводу погребальных обычаев! А ведь все, между прочим, комсомолки-колхозницы 30-х годов или даже 40-х. Небось они же и церковь ломали, которую теперь восстанавливать пришлось. Я между делом подошел к попу и спросил: неужели все эти самые обычаи, насчет того, куда воду после обмывания покойницы выливать и что близкие родичи не должны гроб нести, в каком-нибудь церковном уставе предусмотрены? Поп там молодой был, современный, лет двадцати пяти. Можно сказать, из комсомольского возраста не вышел. И он ответил, что почти все, о чем я справлялся, не от христианства идет, а от язычества. В том числе и пьянки на поминках, когда сперва пьют не чокаясь и скорбные слова об усопшем говорят, а потом, накачавшись, песни петь начинают или даже в пляс пускаются. Чистой воды — языческая тризна!

— Согласен, — кивнул Баринов, — хотя речь я повел все-таки не ради всякой там этнографии. Октавиу Домингуш — вождь и главный колдун в своем племени. Все воюющие стороны знают о его суперспособностях — и не трогают его маленькое племя. И сами муронго не боятся даже белых людей с танками. Они убеждены, что вождь их защитит, ежели что. Команданте Луиш, наверно, в этом сомневался, и потому дал кое-какую накачку нашим орлам. Потому что боялся и того, что они вождя чем-нибудь прогневают, и наоборот, того, чтоб наши головорезы дедушкин авторитет не подорвали. Сам понимаешь, ситуация сложная.

— Да уж… И ради этого этих самых головорезов отправили днем брать перевал? Против численно превосходящего противника?

— К сожалению, да. Алмейдовцы, в общем и целом, вояки неплохие. Но к Горе Злых Духов близко не подойдут. По меньшей мере до тех пор, пока это не сделает кто-то другой. Если наши возьмут перевал и поднимутся на горку — значит, майомбе врали. Нет у них никаких «своих» духов, а потому можно победоносно мочить их «в собственном логове». Жоау Алмейда выделил почти треть своего войска в ударный отряд — около тысячи человек при десяти танках и сорока БТРах, с артиллерией и минометами, который вчера ночью, под прикрытием ливня, перешел Риу-Тамборуш и занял район сосредоточения.

— Значит, мостик-то цел? — хмыкнул Комаров.

— Так точно. А базар в эфире по поводу его безвременной гибели и необходимости срочного восстановления — деза чистой воды; Авиации у Карвалью теперь нет, быстро проверить, как и что, не удастся. Разведгруппа пешим порядком туда доберется голько за сутки, не раньше.

— Значит, как только перевал будет взятударный отряд попрет дальше?

— Сначала, примерно к восьми вечера, он должен выдвинуться к Муронго.

Ну, а если около 21.00 над Горой Злых Духов появятся три красные ракеты, что будет означать торжество разума над суевериями, вся эта «могучая кучка» подскочит к перевалу почти одновременно с подкреплением карвальевцев. А эта рота, между прочим, со всеми прибамбасами едва ли не единственное, что осталось у майомбе на этом участке фронта. За исключением роты охраны штаба самого Карвалью. Вот он, всего в тридцати километрах от перевала, чуешь? Один бросок — и голову Карвалью можно втыкать на кол перед воротами форта в Редонду-Гонсалвише. Вся майомбевская публика после разгрома штаба разбежится по деревням. Соответственно, ударный отряд пройдет через бывшую карвальевскую территорию и повиснет на фланге у азеведовцев, осаждающих столицу. У Азеведу будет хороший шанс попасть в окружение, и если он не совсем дурак, то отведет войска на север, к Центральному плато.

— Красиво, как по нотам, — с сомнением в голосе произнес Владимир Николаевич. — Только вот сколько у нас там после этих мероприятий народу останется?

— Посмотрим… — вздохнул Сергей Сергеевич. — Меня сейчас интересует мамзель Еремина. Полина отключилась от нее, когда она паром карвальевский угнала. Только вот есть сильные опасения, что заснуть за штурвалом может…

ПРИЕХАЛИ С ОРЕХАМИ…

Опасения Полины, как уже известно, реализовались. Правда, поскольку экстрасенсиха вынуждена была от нее отключиться, чтобы «уговорить» Октавйу Домингуша дать Тарану «допуск» для исполнения ДЕЛА, в отличие от Юрки, Лида спала без сновидений и никакой чертовщины во сне не видела.

Этот спокойный сон прервался лязгом, скрежетом и сильным толчком. Лиду качнуло вперед, она едва не ударилась головой о баранку катера и, открыв глаза, ошалело завертела головой.

Понтоны крепко сидели на мели, приткнувшись к какому-то незнакомому-участку берега. Причем, судя по всему, по меньшей мере один из них пропорол о камни свое проржавевшее днище и начал заполняться водой. А дизель катера, все еще работавший, продолжал заталкивать паром в каменный плен.

Лида сразу поняла, что стянуть паром с мели не удастся, и не стала давать задний ход. Она просто выключила двигатель и поскорее полезла на понтоны, потому что опасалась, не свалится ли с покосившейся палубы заряженный «Град» и ящики с ракетами. Если все это, не дай бог, грохнет, сразу или по частям, выжить вряд ли удастся…

Действительно, понтон, на котором стояла ракетная установка, покосился капитально. Возможно, если б двигатель катера продолжал работать, а сцепка — вибрировать, то «Урал» сполз до опасного крена уже через десять-пятнадцать минут. Впрочем, и сейчас он продолжал сползать, хотя и намного медленнее.

Волны, накатывавшие на берег, встряхивали понтоны, и тяжеленная машина после каждого сотрясения придвигалась сантиметра на три ближе к краю. Подбежав к передней части парома, Лида увидела, что в принципе, если сбросить сходни, то можно съехать на «уазике». Дальше был твердый галечный берег и очередная водопойная тропа, уводящая в джунгли.

А где же Климковы? Неужели пешком удрали, придурки? На палубе их видно не было. Лиде как-то и в голову прийти не могло, что супруги не проснулись от толчка, которым сопровождалась посадка на мель. Но все-таки она решила забежать в большую палатку. И еще не приблизившись вплотную, поняла, что молодой паре, по-видимому, этот толчок не сильно помешал, ибо они уже не спали, а трахались.

— Ух! Ух! Ух! — усердно сопел Гриша.

— О-о! О-о! О-о! — нежно и страстно подпевала Маша. «Ну-ну! — подумалось Лиде. — Посмотрим, что вы заорете, если увидите, что „Град“ вот-вот навернется!»

— Але! — заорала она во всю глотку. — Аврал! Свистать всех наверх!

— Не мешай! — сердито рявкнул Гриша. — Мы сейчас!

Лида еще минутку подождала, а потом решительно вошла в палатку. Так и есть: Машка раком стоит, а Гришка накачивает — и все по фигу! Голенькие, в чем мама родила, и потные, как в бане. Так и сверкают попками…

— Ой! Куда ты, дура! — завизжала Маша, а Гриша с досады а чью-то маму помянул.

— Сам ты это слово! — рявкнула Лида. — Одевайтесь по-бы строму, хватайте пацаненка — и бегом к машине!

— Что случилось? — Супруги расстыковались, сели на свое лежбище и захлопали глазами. Машка зачем-то титьки прикрыла, будто сюда мужик вошел, а Гришка ничего лучше не придумал, как на свое приподнятое место Машкины трусики набросить — спрятал, называется! Конечно, Лиде было не до того, чтоб рассматривать, чем Климков богат.

— Мы на мель сели! Вы что, не врубились еще? — прорычала Еремина. — Чуете, какой крен? Если «Град» упадет — на воздух взлетим!

— Е-мое! — выдохнул Гриша, и все его хозяйство так и опустилось.

— Короче, я пошла сходни опускать! А вам — минутная готовность!

Лида убежала, но, конечно, в одиночку даже с одной сходней ей было туго справиться. Поэтому вторую она уже на пару с Климковым опускала. Марья тоже трудилась не покладая рук: притащила с камбуза бидон с кипяченой водой, еще один бидон с кофе, полиэтиленовый пакет с сахаром, трехлитровую кастрюльку с кашей и две банки тушенки. Лишь после этого она притащила Женьку с корзинкой и все это погрузила в «уазик».