Евгений Сухов - Напролом Страница 7

Петраков деловито и рассудительно начал излагать свои соображения:

— Перво-наперво нужно заручиться поддержкой местных криминальных авторитетов. Скорее всего, это будет так называемый смотрящий по городу. Если пообещать ему процент с оборота, он станет нашей крышей.

— Чем-чем? — удивленно переспросил Сайд.

— Крышей! — повторил Андрей и пояснил: — Так в России называют силовую и юридическую поддержку, обеспечивающую защиту любому бизнесу. Хочу заметить, что, может быть, вы неправильно меня поняли. Сам смотрящий покупать у вас товар, естественно, не станет. У него своих дел по горло. Он даст лишь свое «добро» и будет получать с этого процент.

Сайд посмотрел на Махмуда, и тот утвердительно кивнул. Мол, все правильно, именно так в России и делают такие дела. Для Джафарова это было странновато, но он понимал, что в каждой стране свои порядки, и продолжал терпеливо слушать.

— Потом, получив воровское «добро», нужно найти покупателя. Ну, думаю, что с этим затруднений не будет. Им могут стать местные барыги.

— Не мешало бы запустить первую партию «арбуза» еще до разговора с ворами, — вставил Махмуд. — Так, совсем немного и практически за бесценок. Пусть хоть узнают, что это такое.

Петраков согласно кивнул:

— Думаю, это не помешает. Пусть среди местных наркоманов начнется ажиотаж. Что, «арбуз» действительно хорошая штука?

— Исключительно! — закивал Махмуд. — Дешевый и эффективный наркотик. Употребляется в любом виде.

— Отлично. Да, вот еще что. Я считаю, что не стоит сразу соваться в крупные города. Слишком хлопотно для первого раза. К тому же спецслужбы в Москве или Петербурге работают на порядок лучше, чем в провинции. Учтите, что нам придется иметь дело и с официальными властями. А в столице они ох какие прожорливые.

— Ты прав, Андрик. Но и лезть далеко, куда-нибудь в Сибирь, тоже не хочется.

Петраков запротестовал:

— Почему в Сибирь? Лучше всего выбрать какой-нибудь провинциальный северный город. Промышленный центр. Кстати, — Андрей хлопнул себя по лбу, как будто бы его только что осенило, — вполне подойдет мой родной Мурманск. Если товар поставлять морем, то лучше места и не сыщешь. Крупнейший на Северо- Западе России портовый город. Местные там коррумпированы, кажется, на генетическом уровне. Легко можно будет купить несколько важных шишек на самом верху. Тем более что я родился и вырос в этом месте. Знаю все ходы и выходы.

Андрей замолчал. Пусть хозяин переварит информацию. Если он примет последние слова к сведению, то без его участия обойтись будет просто неразумно. Неужели удача наконец-то улыбнется ему по-настоящему? Петракову уже порядком поднадоело жариться на знойном солнце в этих горах — лишь отличная зарплата удерживала его от смены места работы, е Джафаров привстал на постели. Ему стало лучше, он даже велел подать себе кубинскую сигару. Петраков н Махмуд терпеливо ждали, что же решит в конце концов хозяин. Поглядывая на то. как кольца сизого дыма медленно уплывают под беленый потолок, старый таджик подвел итог:

— Итак, мы начинаем экспортировать «арбузы» в Россию. Пусть для начала это будет Мурманск. Махмуд…

Тот напрягся: что ждать от нового решения хозяина?

— Ты немедленно вылетаешь в Мурманск. Андрей, ты поедешь с ним. И вот еще что…

Петраков по старой солдатской привычке принял стойку «смирно». Кровь помчалась по жилам, в висках застучало, сердце отчаянно колотилось о ребра. Прежде он никогда так не волновался, даже под огнем противника.

— Если окажешь полезную и действенную помощь, будешь постоянно работать в этом деле. Работать будешь за процент с оборота. Если торговля пойдет удачно, скоро станешь миллионером.

У Андрея зазвенело в груди. Вот оно! Подфартило так подфартило! А старик, окончательно придя в хорошее расположение духа, довольно улыбнулся. Этот русский наемник подвернулся весьма кстати.

— Значит, приступайте немедленно. Махмуд, я думаю, тебе не нужно объяснять, как проложить новый канал? Действуй. Когда закончишь, оставишь в Мурманске Андрея, а сам вернешься сюда.

Глава 3

Рослый широкоплечий мужчина подошел к зеркалу и критически оглядел себя с ног до головы. Ему было уже за сорок, но если бы не лысая как бильярдный шар голова, то он смотрелся бы гораздо моложе. Увы, волосы у него не росли уже лет тридцать, после тяжелого обморожения, полученного в лесах неподалеку от Сыктывкара, где он отбывал свой первый срок. Потом отсидок за колючей проволокой у Николая Петровича Заворотова было четыре — и все за вокзальные кражи. Погоняло «Плешивый» прилипло к нему еще с первой ходки. Лет десять назад на тюремной сходке в Воркуте он был коронован в законного вора. Несмотря на относительную молодость, Плешивый являлся приверженцем старых воровских понятий. Некоторые, наиболее архаичные — вроде запрета обзаводиться своим имуществом и домом, — пришлось, правда, оставить. Нужно было идти в ногу со временем, в затылок ворам дышали авторитеты новой волны, признававшие лишь силу и деньги. Да и уважал Коля Плешивый цацки-побрякушки да комфорт домашний поболее воровской аскезы.

На положение в Мурманск его поставили пару лет назад после истребительной войны, развязанной местным отморозком по кличке Бабай. Этот парень, начинавший в начале девяностых как заурядный похититель мурманских предпринимателей с целью выкупа, действовал с размахом, удивляя даже самых отпетых урок своей решительностью и жестокостью. Воры поначалу не обращали внимания на шалости Бабая. Тем более что сам Бабай был у них, мягко говоря, не в почете. Этот выскочка из спортсменов никогда особо не прислушивался к мнению авторитетных блатных, занимался почти легальным бизнесом и мечтал о мэрском кресле. У Бабая на содержании имелось множество боевиков и воевать с ним в открытую блатным было не с руки. Поэтому и терпели. Выжидали. Терпение воров лопнуло, когда Бабай вконец оборзел и собственноручно зарубил на стрелке мурманского смотрящего Ефима Лукутина, известного под кликаном Босой. Тут уж не только мурманские взъерепенились, но и питерские осерчали. Если с покойным Лукутиным хоть как-то можно было разговаривать и даже договариваться, то с Бабаем такие номера не проходили. Он признавал только безоговорочное подчинение. Слава богу, до полномасштабной войны не дошло. Бабай в силу своего зверского характера нажил себе множество врагов. Вскоре после убийства Босого, по приказу Филата, смотрящего по Петербургу и всему Северо-Западу, послали в Мурманск бригаду ликвидаторов. Среди тех пятерых был и Плешивый, который, разумеется, кровью свои умелые руки обагрять не собирался, а участвовал исключительно в «предварительном следствии», ведя наблюдение за передвижениями Бабая по городу.

Но питерским ликвидаторам так и не пришлось пустить в ход свои «калаши» и «узи». Совершенно неожиданно зарвавшегося мурманского отморозка прикончил совершенно посторонний человек, имевший к нему личные счеты и пользовавшийся в Мурманске дурной славой. Звали убийцу Бабая Михаил Юрьевич Таганцев, но больше его знали под кличкой Норвежец. Это не было воровским погонялом: Норвежец вышел не из урок, а из рядов советской милиции. Когда-то он служил в мурманском УВД, в угрозыске, говорят, расследовал дела, связанные с контрабандой в мурманском порту, по роду деятельности завязал тесные контакты с гэбэ и таможней и с погранцами, а потом, в пору «дикой приватизации», пользуясь полезными знакомствами, умудрился хапнуть в Мурманске самые лакомые куски госсобственности от рыбокомбината до хлебозавода. Норвежцем прозвали его за то, что, когда после дефолта девяносто восьмого он задолжал крупные кредиты московским коммерческим банкам и отказался их возвращать, за ним развернули серьезную охоту, но он обвел охотников вокруг пальца, скрывшись в Норвегии. А когда в двухтысячном году в стране подули новые ветры и на высокие кресла уселись стародавние кореша Миши Таганцева из МВД и погранслужбы, он вернулся из эмиграции с решимостью восстановить прежнюю свою власть в Мурманске, и не просто восстановить, но укрепить ее и упрочить и расширить свои владения… Словом, Норвежец стал медленно, но верно захватывать власть в портовом городе. Для поднятия собственного авторитета Таганцеву надо было совершить нечто дерзкое и запоминающееся: славный подвиг, который пришелся бы по нраву многим — и властям, и простым обывателям. Таким подвигом Норвежца и. стало убийство Бабая. Впрочем, обскакав засланных воровских палачей, Норвежец гарантировал себе разлад — это если мягко сказать — с Филатом. Но, видно, он знал, что делал.

И после этого знаменательного события, во избежание смуты в городе и чтобы малость охолонить прущего напролом Норвежца, воровская сходка, с ведома и одобрения Филата, поставила смотрящим Плешивого. Николай Петрович, прибыв в Мурманск, немного осмотрелся и быстро навел порядок. Впрочем, особого сопротивления он не встретил. Все, и криминальные авторитеты, и законопослушные коммерсанты так устали от вызванной Бабаем кровавой неразберихи, что с радостью встретили именитого вора в законе. Хотелось порядка и покоя.