Татьяна Полякова - Барышня и хулиган Страница 7

Вторая бутылка опустела довольно быстро, я сидела, поглядывая из-под очков и пытаясь сосредоточиться на происходящем. Пить шампанское бутылками мне до той поры еще не приходилось, и я даже не подозревала, что оно может произвести такой эффект. Скорее всего я бы просто уснула на стуле или на худой конец скатилась под стол, но тут нелегкая принесла к нашему столику рыжую певичку.

— Как тебе мое пение? — спросила она меня, при этом глядя на Илью и зазывно улыбаясь.

— Это не пение, — ответила я. — Это кошачий визг в начале марта.

— Скажите на милость, — вспыхнула деви-ца. — Тоже мне, Тина Тернер. Да у тебя и голоса-то сроду не было, и здесь ты задницей крутишь только благодаря…

— Голос у меня есть, — перебила я. — Еще какой. Я могла бы поступить в консерваторию, мои учителя как раз это и советовали,

— Учителя… А гувернантки у тебя случайно не было?

— Гувернантки? — Я попыталась вспомнить, отчетливо икнула и сказала правду:

— Нет, гувернантки не было. Но петь я умею в отличие от тебя, и вообще: иди отсюда.

— Сама иди… петь она умеет, чего ж тогда не поешь?

— Хорошо, — пожала я плечами, с трудом соображая, что делаю. — Сейчас спою. — Поднялась из-за стола и, нетвердо ступая, направилась к эстраде.

На переговоры с музыкантами ушло минут пять, что я им говорила, помню смутно, в себя я пришла, лишь когда заиграла музыка, и тут до меня дошло, что я стою на эстраде, вокруг сидят люди и все, между прочим, смотрят на меня. Совсем рядом Рыжая, которая все это затеяла, и лысый Юрик, мой злейший враг на сегодняшний день. «Чтоб им всем провалиться, — с отчаянием подумала я. — Сестрице в первую очередь». И запела. На французском, любимую песню из репертуара Патрисии Каас, все время ожидая, что вот-вот хлопнусь в обморок. Но я умудрилась не только не упасть, но даже допеть до конца.

— Все, — сказала я и удостоилась бурных аплодисментов. Рыжая стояла, открыв рот, а Юрий Павлович, взгромоздившись на сцену, сказал с обидой:

— Что ж ты раньше-то дурака валяла?

— Скромность украшает, — ответила я и поспешила покинуть эстраду. Со всех сторон мне улыбались и аплодировали, и лишь один Илья пребывал в задумчивости.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он тихо.

— Не очень. Как я пела, очень паршиво?

— Отлично. Слишком жирно для этого притона. Хочешь отвезу тебя домой?

— Хочу, — благодарно кивнула я, сообразив, что еще минут десять, и я точно окажусь под столом.

Он помог мне подняться и повел к выходу, держа за локоть. Мы выбрались на улицу, я припала к столбу, поддерживающему металлический козырек крыльца, а Илья сказал:

— Подожди минуту, я подгоню машину.

«Господи, надо же так напиться, — сокрушалась я. — И что-за черт меня погнал на эстраду. Катька меня убьет… я идиотка, к тому же пьяная, следовательно, идиотка вдвойне». Хлопнула дверь машины, я приоткрыла один глаз и вновь увидела Илью.

— Идем, — сказал он ласково, я припала к его плечу, на мгновение забыв, что он свинья и обманщик, затем вспомнила и всплакнула по этому поводу.

Вторично я пришла в себя уже возле своего дома, то есть возле Катькиного, конечно.

— Спасибо, — кивнула я, пытаясь справиться с икотой. Илья вышел вместе со мной, помог отыскать ключи в сумке, открыл замок и подхватил меня на руки. — Э-э, — заволновалась я.

— Не дури, — сказал он исключительно нежно. Его голос напоминал журчание ручья (а может, это шампанское во мне урчало). — Ты даже не сможешь запереть дверь самостоятельно.

— Смогу, — попробовала возразить я, но как-то неуверенно. Он запер дверь и поднялся в спальню со мной на руках, ни разу не споткнувшись и даже не запыхавшись. Впрочем, своим наблюдениям я не особо доверяла. Как только моя голова коснулась подушки, я вздохнула с облегчением и мгновенно уснула.

Пробуждение было не из приятных, я сразу же вспомнила свою маму, которая любила приговаривать: «Хорошо застолье, да тяжело похмелье». С трудом разлепив глаза, я слабо охнула и попыталась сообразить, где я. Воспоминания разом навалились на меня, и я застонала громче, затем повернула голову и едва не упала в обморок, то есть я бы, конечно, упала, если бы к этому моменту уже не лежала на постели по соседству с Ильей. Он крепко спал и даже похрапывал. С сильно бьющимся сердцем я приподняла одеяло, взглянула на него, на себя и едва не заорала в голос. Оба мы пребывали в костюмах далеких прародителей, то есть вовсе без оных. Даже фиговые листочки отсутствовали.

— Боже мой, — пролепетала я, прижав ладони к вискам, затем поднялась и, пошатываясь, устремилась в ванную, защелкнула замок и принялась сокрушаться. — Как я могла, господи, — повизгивала я, нарезая круги по пушистому ковру. — С совершенно незнакомым мужчиной, к тому же женатым… это просто отвратительно…не зря меня Катька предупреждала, и вот, пожалуйста. Надо же так напиться… Неужели это наследственное? Наш дед уходил в запой как минимум дней на десять… Может, я тоже алкоголик? А главное, ничего не помню, ну, ничегошеньки, хоть убей… какой стыд…

Вволю набегавшись, я в Катькином халате осторожно вышла из ванной. Кровать была пуста и даже аккуратно прикрыта розовым покрывалом. Может, господь услышал мои молитвы и все как-то прекратил?

Я закусила нижнюю губу, одновременно пытаясь отдышаться, и вдруг услышала снизу:

— Катрин, спускайся, кофе готов.

«Сматываться надо, — в панике подумала я. — К себе в Кострому, и пусть здесь Катька сама как хочет выкручивается».

— Катрин, ты меня слышишь?

— Слышу, слышу, — пробормотала я, кинулась к зеркалу, торопливо расчесалась, затем так же торопливо перекрестилась и спустилась в кухню.

За огромным столом сидел Илья с чашкой кофе в руке и ласково мне улыбался. Слава богу, у него хватило ума одеться.

— Утром ты выглядишь еще прекраснее, — заявил он, а я вспомнила про очки, чертыхнулась мысленно и выжала из себя улыбку.

— Спасибо.

— Нет, в самом деле, — не унимался Илья. — Без грима ты лет на семь моложе. Сейчас тебе не дашь больше семнадцати.

— К сожалению, я немного постарше, — хмыкнула я и смутилась. «Почему бы этому типу не свалить отсюда поскорее?»

— Что-нибудь не так? — помолчав немного и приглядываясь ко мне, спросил Илья.

— Что? А… нет. Все нормально. — Я прихлебнула кофе, подавилась и закашлялась, а потом еще и чашку уронила. На Катькином дорогущем халате расползлось пятно… В общем, дура я по полной программе.

Илья встал, подал мне полотенце, я вытерла им лицо, а он все еще нависал надо мной, внимательно разглядывая мою разнесчастную физиономию, потом поцеловал, осторожно и очень

Нежно.

— Правда, все нормально, — торопливо заверила его я. Он отличный парень, и виновата во всем я, с наследственным алкоголизмом в семье не хлещут шампанское бутылками.

— Между нами ничего не было, — вдруг заявил он. — Если тебя это утешит.

— Правда? — ахнула я и покраснела. «Как есть дура!»

— Правда, — усмехнулся он. — Ты сразу же уснула, и мне ничего не оставалось делать, как тоже завалиться спать. Сплю я обычно нагишом. Решил, что и тебе в костюме спать неудобно, но ничего похожего на ночную рубашку не обнаружил. Вот и все. И не думай, пожалуйста, что иметь дело с пьяной леди для меня мечта всей жизни.

— Я не думаю, — заверила я с готовностью и неизвестно почему тут же добавила:

— Спасибо.

— Пожалуйста, — усмехнулся он. Если честно, у меня с души точно камень свалился.

— Кофе остыл, — сказала я. — Хочешь, приготовлю завтрак? Блинчики с медом. Хочешь?

— Нет — покачал головой Илья, глядя на меня как-то чересчур пристально.

«Очки, — подумала я с досадой. — Надо было их сразу надеть. Соврать что-нибудь про глазную болезнь, неприятие яркого света». Недавно шел дождь, и сейчас все еще моросило, на кухне горел свет, несмотря на позднее утро.

Пока я сидела на стуле, размышляя, что бы еще такого сказать Илье, а главное, как бы вежливо от него отделаться, он шагнул ко мне, взял за руку, довольно грубо поднял и поцеловал, но на этот раз совсем не так, как несколько минут назад.

— Пойдем наверх, — сказал он.

— Я-я-я… — с трудом освободившись, начала я. — Видишь ли… Я ужасно себя чувствую и вообще… по-моему, ты женат.

— Да? — Он вроде бы удивился, подумал немного и кивнул:

— В самом деле. Кажется, я совершенно забыл об этом.

— Вот-вот, — перевела я дух. — Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Наверное, твоя жена ломает голову, куда ты запропастился.

— Вряд ли.

— Как ты можешь быть уверен в этом?

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Видишь ли… — начала я, он кивнул и направился к двери.

— Хорошо. Я не имею привычки навязываться. Хотя ты меня, признаться, удивила. Я считал тебя человеком, которому совершенно наплевать на условности.

— Я мечтаю выйти замуж, — честно сказала я. — А моя мама всегда говорила, что, если девушка себя не сдерживает, это может плохо кончиться.