Кирилл Казанцев - Отмщённый Страница 7

— Падла, толкнул меня, мужики… — болезненным голосом жаловался Иваненко. — Это шейка бедра, мужики… В натуре, он шейку бедра мне сломал… Как же я теперь?

У этой парочки не хватало одного «Каштана», а подсумки с запасными магазинами были вскрыты и опустошены. Черт, он ведь не мог далеко уйти! Жгучий страх охватил майора спецназа: если этот гад начнет стрелять, то покрошит всех к чертовой матери, и бронежилеты не спасут! Он разорялся, орал дурным голосом — всем рассредоточиться, занять круговую оборону и изрешетить к той-то матери весь этот долбаный лес! И вновь многострадальную чащу накрыла завеса свинца. Спецназовцы самозабвенно лупили по всему, что видели в лучах света, натыкались друг на друга, роняли фонари. А когда стрельба оборвалась, вновь услышали стон. Лейтенант Ордынский катался по траве, зажимая простреленную ногу (явно постарался кто-то из своих) и интеллигентно выражался:

— Парни… Вы что, совсем охренели, по своим стрелять…

Двое уже хлопотали возле раненого, разрывали индивидуальный пакет с бинтами. Он отбивался от них, полз куда-то в сторону, хрипя, что справится сам, что злодею он теперь не нужен (отработанный материал), что этот умник никого не убивает, а лишь выводит из строя…

Оставшиеся спецназовцы сбились в кучку, залегли. Кто-то глухо роптал, что хватит заниматься херней, нужно вытаскивать раненых, а с рассветом, дождавшись подкрепления, по-умному прочесывать лес. Кто-то пошутил, что лучше разбомбить его к чертовой матери с вертолета. Капитан Балахонов выразительно матерился, грозился отомстить за товарищей и рвался в бой. А в душу Сергея Ивановича закрадывались отвратительные предчувствия. Стыдно признаться, он начинал терять веру в чудодейственную силу российского спецназа. Но отступать, в отличие от некоторых, не собирался. Себя не уважать. Он готов был положить всех своих бойцов, но дойти до финиша. Стонали раненые и покалеченные, что не помешало объявить очередную «минуту тишины» и выявить фигуру злоумышленника! Тот крался по канаве и явно растерялся, когда за него зацепились два луча света. Но пустился в бега, и его прыти позавидовала бы обезьяна. Не успела разразиться очередная свинцовая вакханалия, как взметнулись лохмотья, проворное тело перекатилось через косогор. Взорвались фонтаны земли, взбешенный спецназ с ревом пошел на штурм — и в конце пути обнаружил лишь спецназовский шлем, сорванный с головы Глазнева. Этот тип в открытую над ними потешался! У него была возможность перестрелять облажавшихся бойцов, но он не спешил ею воспользоваться. Треск веток в низине — он продолжал уводить людей в мрачную глушь. Шквал огня — и потрепанный отряд отказался от штурма в лоб, бойцы рассыпались, ползком и короткими перебежками перебирались в низину. Изнывающий от нетерпения Балахонов метнулся за развесистое дерево, вырванное бурей с корнем… и замер как вкопанный, когда в лицо ударил яркий свет. Секундного шока неприятелю хватило, чтобы нанести удар — и оглушенный воин рухнул навзничь, раскинув руки. Воцарялось какое-то мракобесие. Глухая чаща оглашалась сдавленными криками. Вспыхивал свет, мелькали человеческие фигуры. Не все еще смирились с мыслью, что Литвиновский спецназ опозорился по полной программе. Кто-то из бойцов выбрался из низины, прислонился к дереву, прижал приклад к плечу. Он лишь отрывисто охнул, когда сверху повалилось что-то тяжелое, зловонное, схватило за горло, прижало к земле. Боец сучил ногами, задыхался. Ему удалось напоследок разразиться воплем, но перехватило дыхание, и бравый труженик специального назначения покатился в страну разноцветных образов и видений…

Эта сцена не укрылась от внимания Сергея Ивановича. Он еще не утерял надежду прибрать негодяя. Он вскинул автомат, но передумал: можно своих зацепить, а это уже серьезно, незачем множить неприятности. Он прыгнул вперед, перехватывая автомат за ствол. Рубящий удар уже формировался, когда нога попала в ловушку — провалилась в рыхлую трухлявую кашу, майор взмахнул руками, выронил «Каштан». Он повалился, ободрав щеку, пропоров сучком кожу на черепе. Но тут же завертелся, охваченный паникой. Автомат куда-то пропал. Ладно, некогда вытаскивать «Каштаны» из огня… Он перекатился, сдернул с пояса рацию, чтобы отправить сигнал бедствия бездельникам в оцеплении. И сумасшедшая скручивающая боль обожгла руку — преступник ударил по ней кованым ботинком! Сознание померкло. Рации в руке больше не было. Ни рации, ни автомата, ни фонаря, а над душой возвышался зловещий рябящий силуэт. Сергей Иванович что-то хрипел, царапал землю. Его схватили за шиворот, куда-то потащили. Слава богу, все кончилось, едва успев начаться! Трещали выстрелы, преступник бросил его и покатился во мрак. Хрустел валежник, трясся кустарник, который он таранил. А в следующий миг к ошеломленному майору подбежали трое уцелевших бойцов, стали его поднимать. От боли в сломанном запястье темнело в глазах, он орал, как пациент на операционном столе, которому забыли сделать анестезию.

— Товарищ майор, уходить надо, — хрипел старший лейтенант Панов. — Облажались мы по-крупному, это дьявол какой-то… И патроны у всех закончились… То есть СОВСЕМ закончились…

Плакун не возражал. Уже не до войны, ноги бы унести. Под черепной коробкой поселился страх, он подавлял все прочие чувства. Чертова бравада, на хрена он полез? Преступник давно уже понял, кто командует спецназом. Он хочет избавиться от путающихся под ногами бойцов, а потом поговорить по душам с Сергеем Ивановичем. Хрен ему, Сергей Иванович не допустит! Крохотный отряд отступал из низины. Панов светил фонарем, двое поддерживали пострадавшего командира. Рука Сергея Ивановича висела плетью. Будь проклят этот лес! Извилистые корни каких-то странных конфигураций плелись под ногами, уплотнялся ельник, упругие хвойные лапы хлестали по лицу. Чего они приклеились, он может передвигаться самостоятельно! Сергей Иванович растолкал своих подчиненных, устремился вперед широким шагом. Группа из четырех человек прорывалась через лес — в западном направлении. Пока еще не путали стороны света. Людей душил страх. Никогда еще в своей профессиональной деятельности они не сталкивались с чем-то подобным. Страх кусал за пятки, дышал в затылок. Оружие превратилось в бессмысленное железо, остался лишь один фонарь. Дорогу пересек глубокий овраг с относительно пологими склонами. Панов бросился вперед, освещая дорогу, встал у противоположного склона, осветил своих коллег.

— Давайте, товарищ майор, здесь все видно…

И вновь какая-то чертовщина. Трое гуськом устремились в ложбину. Сергей Иванович семенил, чтобы не упасть, — понимал, что падение на больную руку будет полным крахом. Подчиненные нетерпеливо дышали в затылок. Почему так вышло, что злоумышленник оказался впереди?! Что-то просвистело, погас фонарь, и одновременно захрипел Панов, которому на голову свалились «обстоятельства неодолимой силы». Ворочались тела в густой темноте, отрывистые матерки сотрясали пространство. Сергей Иванович оступился, завалился боком — хорошо, что успел отбросить пострадавшую руку. Но тряхнуло так, что каждая клетка заныла. Он куда-то полз по пади ложбины, поднялся на корточки, заковылял, обливаясь потом. Бойцы рассыпались, потерялись, где их теперь искать? Пронзительный вопль за спиной, с хрустом вывернулась кость из плечевой сумки — еще одним «активным» бойцом стало меньше. Сергей Иванович от злости прокусил язык. Как такое могло случиться? Что за сила, против которой не выдерживают даже закаленные бойцы? Он помнил паренька, которого в 95-м отправили под суд. Обычный, кое-как оформившийся парень, простое лицо, потухшие глаза — в этом персонаже, попавшем под молох, хоть тресни, не было ничего от Рэмбо! Страх давил в затылок, как сжатый воздух. Майор Плакун, прихрамывая, семенил по дну ложбины, дыхание срывалось, сердце билось паровым молотом. Он боялся обернуться. Сзади что-то покатилось, затрещали ветки чахлого кустарника. Страх упругой плетью забился в мозгу. Кто-то догонял!

— Товарищ майор, это я, Кулаков… — выдавила темнота голосом последнего спецназовца, и Сергей Иванович облегченно вздохнул. — Вы в порядке, товарищ майор?

— Где мы, Кулаков? — Сергей Иванович туго соображал — боль в изувеченной конечности отдавалась по всему телу, стреляла в мозг.

— А хрен его знает… С Пановым беда, с Онищенко, кажется, тоже… Это овраг, мы метров на семьдесят ушли в сторону… Нужно выбираться из оврага, товарищ майор, пока этот дьявол не понял, где мы…

— У тебя оружие есть?

— Только нож, товарищ майор…

Нож имелся и у майора. В этом году бойцам подразделения выдали «МК2.1» — так называемый нож морского пехотинца с черным утолщенным клинком, ровной режущей кромкой и нейлоновой рукояткой. Ножи крепились в ножнах на поясе и вызывали крупные нарекания у «пользователей» — ввиду отсутствия столь необходимых в хозяйстве зубцов на обушке. Две фигуры, плохо различимые в темноте, выбрались из пади и залегли на западном склоне среди глиняных валунов. Выдалась минутка отдышаться. Липкий пот заливал глаза, приходилось постоянно утирать его здоровой рукой. Из темноты вырисовывались неровные скаты ложбины, пышные ели на краях оврага. Ничего подозрительного или угрожающего в округе не наблюдалось. Издалека доносились сдавленные стоны — покалеченных спецназовцев в этом лесу становилось больше, чем грибов.