Эллис Питерс - Смерть и «Радостная женщина» Страница 7

Около десяти часов, покидая пивнушку, Джордж бросил на Китти прощальный взгляд. Она не шевелилась и почти не разговаривала, только поигрывала своей ополовиненной кружкой пива, и, хотя Армиджер ушел куда-то по делам, а мисс Гамилтон взяла сумочку и перчатки и, похоже, собиралась откланяться, Китти сидела тихо, так тихо, что блестки на ее шарфике были совершенно неподвижны. Закрыв дверь, Джордж больше не видел ее сосредоточенного овального лица. Он поправил воротник пальто, пересек вестибюль и вышел на улицу, в холодную сентябрьскую ночь.

Бенни Блоксидж, тощий и жилистый старичок-гномик, семенил через вестибюль с пустым подносом, и его лысая розовая макушка отражалась в медных светильниках под потолком. Он остановился, чтобы перекинуться с Джорджем словечком, и кивнул в сторону боковой двери, выходящей во двор.

— Он сегодня в отличном настроении, мистер Фелз. Пошел в разнос. — Местоимение «он» могло относится только к Армиджеру.

— Я вижу, он куда-то запропастился, — заметил Джордж. — Что еще у него на уме? Уж вроде бы достаточно ему триумфа на один вечер.

— Он только что ушел с бутылкой шампанского под мышкой; наверное, хотел похвалиться перед каким-нибудь приятелем своей новой танцплощадкой. Это в бывшем амбаре, там, через двор. Хотел открыть ее уже на этой неделе, вот так, но строители только-только управились с отделочными работами. Он возлагает на нее большие надежды. Еще бы, столько денег вбухал.

Так вот, значит, какая судьба уготована студии юного Лесли. Джордж посторонился, пропуская двоих посетителей, вышедших из бара вслед за ним, и проводил глазами мисс Гамилтон и Рейтмонда Шелли, которые миновали дверь в коридор, а потом и парадную, двустворчатую, с узором из шляпок гвоздей. Эта дверь была распахнута настежь, за ней чернела ночная мгла. Через несколько секунд он услышал, как на стоянке урчит запускаемый мотор и как машина медленно выезжает на дорогу. Потом он мельком увидел «остин» Шелли. Тот развернулся и покатил в сторону Комербурна.

— Да еще велел нам не беспокоить его, — продолжал Бенни, шмыгнув носом. — Сказал, вернется, когда захочет. Потребовал подать машину к десяти, а ведь уже одиннадцатый час. И еще он мне заявил: «Передай ему, пусть ждет, пока я не буду готов, хоть до полуночи». Клейтон сидит там в «бентли» и ругается как извозчик, но что толку злиться? Если работа нравится, принимай хозяина таким, какой он есть, больше ничего не остается.

— А тебе нравится твоя работа, Бенни?

— Мне-то? — переспросил Бенни, ухмыльнувшись и пожав плечами. — Я уже к ней привык и не гребу против течения. Бывают хозяева и похуже. А этот еще ничего, если ладишь с ним и не лезешь попусту на рожон. Эти молодые слишком уж раздражительны, всем недовольны.

— Что ж, будем надеяться, что скоро он выпьет свое шампанское, и пусть тогда Клейтон отвезет его домой.

— Бутылка-то была большая, «магнум», на полгаллона. Он у нас не мелочится.

— Что верно, то верно! — согласился Джордж. «Веселая буфетчица» являла собой прекрасное подтверждение привычки Армиджера мыслить с размахом. — Спокойной ночи, Бенни.

— Спокойной ночи, мистер Фелз.

Джордж пошел в Комерфорд пешком и, добравшись до дома, в двух словах поведал жене и сыну о своем вечернем развлечении.

— Там была твоя подружка, Дом, — сообщил он, лукаво взглянув на Доминика, все еще корпевшего над книгой в своем уголке. Впрочем, засиделся он скорее потому, что поздно приступил к домашнему заданию, а вовсе не из-за чрезмерного усердия и не из чувства долга.

Доминик оттолкнул лампу на струбцине и поспешно погасил ее, чтобы родители не заметили, как он залился краской. После чего, отдавая дань мимикрии, с жаром спросил:

— Нет, правда? Ты видел ее машину? Красивая, правда?

— Я не смотрел на машину.

— Да? Ну ты даешь! — раздраженно бросил Доминик и на сей раз пошел спать сам, не дожидаясь, пока его начнут загонять в постель. Он рассказал родителям о своем возвращении домой на «карманн-гиа», ибо по опыту знал, что, если они не видели этого своими глазами, кто-нибудь из соседей уж наверняка наблюдал это зрелище и не преминет поведать о нем, развешивая на просушку белье или подстригая лужайку перед долгой зимой. Лучше уж самому выдать им должным образом отредактированную версию происшедшего, и машина — прекрасное средство отвлечения родительского внимания. Но если отец и впредь будет подкидывать такие шпильки, придется скрываться по темным углам и отмалчиваться в обществе родных.

Банти Фелз пробудилась от легкой дремоты в самом начале первого. В голову ей пришел один занятный вопрос, и она принялась будить Джорджа, поглаживая его с той безжалостной нежностью, которую жены часто предпочитают грубости.

— Джордж, — позвала она, когда он сонно и протестующе промычал что-то в ее рыжие волосы. — Ты помнишь ту певичку в Вестон-супер-Мэр прошлым летом? Ту, что затащила Дома к себе на сцену, как они это умеют делать?

— Ммм! — ответил Джордж, сбитый с толку этим вроде бы притянутым за уши вопросом. — Ради бога, ну что она тебе далась сейчас?

— Ведь он положил на нее глаз, верно?

— Да уж как ее было не заметить, — согласился Джордж. — Она так и висла у него на шее. И как ей только удалось затащить его туда? Какой-то хитростью, что ли. Не помню. Знаю только, что я за него краснел.

— Ты-то краснел, — многозначительно заметила Банти. — А вот он — нет. Несколько дней этим хвастался, дурачок. Говорил, она — девчонка что надо.

— Начитался всех этих книжонок в бумажных обложках.

— Нет, по-моему, тут дело в пластинках с поп-музыкой. Но вот что любопытно: похоже, эта девчонка Норрис действительно что надо, но Дом ни разу так не сказал. Почему, как ты думаешь?

— Дело вкуса, — промямлил Джордж. — Может, он вовсе не считает ее конфеткой.

— Но почему? Ведь все другие считают. Ты, например, — проговорила Банни и, продолжая размышлять над этой неувязкой, снова начала погружаться в сон, когда вдруг зазвонил телефон.

— Проклятье! — буркнул Джордж, садясь на постели и протягивая руку к трубке. Сна как не бывало. — Что там еще случилось?

Он с трудом узнал сбивчивый блеющий голос в трубке, голос Бенни Блоксиджа.

— Мистер Фелз, — жалобно скулил этот голос. — Ох, мистер Фелз, уж и не знаю, правильно ли я делаю, но решил лучше к вам обратиться, к тому же, вы ближе всех живете, а поскольку вы были у нас сегодня вечером, я подумал, что вам-то и нужно позвонить. У нас тут, понимаете, беда приключилась. С хозяином, мистером Армиджером. Он тогда все не возвращался. Пора бар закрывать, а его все нет и нет — и в одиннадцать нет, и в половине двенадцатого, и свет еще там горит. Вот мистер Колверли и забеспокоился: мол, хоть он и требовал, чтобы его не тревожили, а надо пойти посмотреть, все ли с ним в порядке…

— Давай-ка покороче, — попросил Джордж, ерзая по полу ногами в поисках тапок. — Что там случилось? Я уже еду, но все-таки что у вас стряслось? Давай в трех словах, а не в трехстах.

— Он мертв, — сообщил Бенни, уложившись в два слова. — Там, в амбаре, совсем один, без всяких признаков жизни, и всюду кровища.

Глава III

Момент истины грянул для Армиджера посреди зала, не уступавшего размерами арене для боя быков, с новеньким полом цвета мелкого песка. Армиджер лежал в ярком свете своих только что приобретенных ламп. Лежал он ничком, раскинув руки и ноги, прижавшись правой щекой к вощеному паркету. Наклонившись и присмотревшись повнимательнее, можно было увидеть, что черты багрового лица совершенно не пострадали и даже сохранили цвет. Но затылок был проломлен, и из рваной раны еще сочилась кровь, которая образовала темную лужицу на полу. С кровью смешивалось разлившееся шампанское, и по краям эта лужа сделалась розовой. А кроме того, всю ее поверхность покрывали розовые разводы, похожие на перья или листья папоротника.

Диаметр лужи составлял фута два-три, но в общем и целом крови было меньше, чем говорил старый Бенни.

Во всяком случае, к нему можно было подойти, по крайней мере сзади. С этой стороны и был нанесен сокрушительный удар, размозживший голову жертвы, — так решил Джордж, когда присел на корточки возле тела. Казалось, убийца Альфреда Армиджера боялся смотреть в лицо жертвы, когда наносил удар. Горлышко бутылки валялось в луже крови рядом с проломленной головой, на мощных плечах убитого поблескивали мелкие осколки стекла. Ярдах в двух лежало то, что осталось от бутылки — ее цилиндрическая часть; тонкая алая пунктирная линия отмечала путь, по которому она откатилась прочь от тела.

Что ж, по крайней мере, можно обойтись без хрестоматийных сомнений, мрачно подумал Джордж, и не гадать, что это — несчастный случай, самоубийство или убийство. Армиджер погиб так, как, скорее всего, и должен был погибнуть, и едва ли кому-то придет в голову оспаривать это.