Элмор Леонард - С мертвого никто не спросит Страница 7

Реймонд мог бы стать таким же суховатым и серьезным, как Норберт Брил, или хладнокровным, как Уэнделл Робинсон, или грубоватым и немного бесшабашным, как Джерри Хантер. Засунув руки в карманы темного костюма, он мог бы предстать перед корреспонденткой из «Ньюс», сурово сдвинув брови. Но та, увидев его, сказала бы, что он изображает вольного стрелка из Додж-Сити времен освоения Дикого Запада.

Как же ему следовало разговаривать с журналисткой? В голове у Круза мелькали картины, образы. Он инстинктивно чувствовал, что два убийства действительно связаны; о том говорит и помада на окурках. Потом результаты баллистической экспертизы наверняка подтвердят его предположение… А может, экспертиза не установит связи — вот почему вид у полицейских часто скучающий. Они редко на что-либо надеются, и потому их трудно разочаровать… раз уж речь зашла о позерстве. Полицейские бывают разные. Как, например, бывают разные священники и бейсболисты. Почему она назвала его позером? Никакой он не позер. Позером можно назвать полковника из фильма «Апокалипсис сегодня», который обожал серфинг. Как же его звали? Да, Роберт Дюваль. Спрыгнув с вертолета, он бежит по берегу, на ходу сбрасывает с себя рубашку и, запрыгнув на доску, плывет под парусом. А тем временем вьетконговцы палят по нему из автоматов. Вот что такое позерство.

— Кто со мной в Палмер-парк? — спросил Реймонд Круз своих сержантов, провожавших глазами отъезжающую труповозку. — Ты, Морин?

В дороге до самого парка они не проронили ни слова. Морин полагала, что Реймонд обдумывает ход расследования. Если ей нечего было сказать по делу, она всегда молчала.

В девятом классе она написала сочинение, которое называлось «Почему я хочу служить в полиции», и для осуществления своей мечты уехала из Нэшвилла в Детройт, поступила в полицейскую академию и, окончив ее, девять лет проработала в отделе, занимавшемся расследованием преступлений на сексуальной почве. Джерри Хантер иногда, хитро прищурившись, спрашивал Морин, почему ее направили именно в тот отдел. Потом он просил ее рассказать о сексуальных отклонениях, с которыми ей пришлось сталкиваться, расследуя преступления. Как-то Морин рассказала ему о мужчине, который обожал слизывать мед с ног своих любовниц. «А что тут плохого? — удивился Хантер. — Нет, Морин, расскажи мне о настоящих извращенцах!» Морин отшучивалась: «Боюсь, если я тебе о таком расскажу, то ты сразу же захочешь это попробовать».

Ей нравились все ее коллеги. Возможно, немного больше ей нравилось работать с Реймондом Крузом. В основном он молчал, но когда открывал рот, то мог сказать нечто неожиданное или задать вопрос, который, как казалось, к делу совсем не относился.

Вот и сейчас, сидя в синем «плимуте», Реймонд после долгого молчания вдруг спросил Морин, видела ли она фильм «Апокалипсис сегодня». Она ответила, что видела и он ей очень понравился.

— Кто из актеров тебе понравился больше всего?

— Мартин Шин. И еще тот тощий на катере. Ну, который чуть было не помер от страха, когда на него прыгнул тигр.

— Тебе понравился Роберт Дюваль?

— Да. Он в том фильме просто потрясающий.

— А ты видела фильм «Стрелок»?

— Не помню. Кажется, нет.

— Старый фильм с Грегори Пеком в главной роли… Его показывали по телевизору позавчера вечером.

— Вряд ли я его видела…

— Там есть одно место, — прервал девушку Реймонд, — где Грегори Пек сидит за столиком в салуне. Рук его не видно. Они, судя по всему, лежат у него на коленях. И тут в салун входит парень. В каждой руке у него по револьверу. Ему хочется подраться, и он начинает приставать к Грегори Пеку, спрашивает, есть ли у него оружие.

— Там у Грегори Пека большие усы? — спросила Морин.

— Да. Просто огромные.

— Да, мне кажется, я видела тот фильм. Они похожи на твои.

— Что?

— Его усы.

— Может быть. Так вот, парень задирается, а Грегори Пек сидит спокойно. Наконец, он говорит задире: «Что, пришла охота пострелять? А может, у меня под столом ствол сорок четвертого калибра, и я держу твое брюхо под прицелом!» Тот молокосос никак не может решиться вытащить пушку. Понимаешь, он ведь не знает, есть у Грегори Пека оружие или нет. Наконец, парень трусит и, пятясь, уходит из салуна. И тут камера крупным планом показывает, что лежит на коленях у Грегори Пека: маленький перочинный ножик, которым он чистил ногти.

— Да, фильм я видела, — подтвердила Морин. — Но тот эпизод как-то не запомнила.

— Отличный фильм, — сказал Реймонд и вновь замолчал.

4

Когда Сэнди Стентон впервые рассказала Клементу об албанце, тот удивленно спросил:

— Что он за птица, албанец?

— Такой коротышка с черными волосами; у него дома, в подвале, чертова прорва денег. Говорит, что хранит их в сейфе. Представляешь?

— И все равно, — возразил Клемент, — кто он такой, албанец? Чем занимается?

— Его зовут Скендер Лалджарай… — напевно произнесла Сэнди.

— Бог ты мой, — удивился Клемент.

— А если бы я произнесла его имя по буквам, ты бы удивился еще больше, — сказала Сэнди. — Мой черноглазый лопушок обожает музыку диско. У него несколько киосков по продаже хотдогов. При каждой встрече он рассказывает мне, как много у него денег.

— А сколько раз ты с ним встречалась?

— Несколько месяцев ходим в дискотеки. Всегда одет с иголочки. Видно, дела у него идут совсем неплохо.

— Ну что ж, надо его брать, — сказал Клемент.

— Подожди. Надо сначала проверить, не врет ли он. Знаешь, Скендер пригласил меня на скачки.

«Отлично, — подумал Клемент. — Посмотрим, какие ставки будет делать этот албанец». Он решил последить за машиной дружка Сэнди, а позже они с Сэнди сделают вид, будто случайно встретились, и Сэнди их познакомит.

Однако позже Клемент отказался от этого плана и придумал новый.

Дел Уимз не был любовником Сэнди, но, когда он уезжал из города, девушка жила в его квартире. Клемент был с ней. С Делом Уимзом он никогда не встречался, но у него сложилось определенное мнение о хозяине квартиры. На стенах — фривольные фотографии, повсюду статуэтки, которые тот приобрел, являясь членом клуба поклонников изящного искусства. Клемент примерял его костюмы от «Брукс Бразерс», которые по росту подходили ему, но были чересчур узкими. Сэнди, как-то застав Клемента за этим занятием, сказала, что он похож на сына, роющегося в шкафу отца, и что ему, с его могучим торсом и татуировкой, больше бы подошел военный комбинезон. Они посмеялись; когда же Клемент вышел из спальни Дела в желтых свободных брючках на резинке и цветастой спортивной курточке от Лили Пулитцер, они развеселились еще больше. Они снова посмеялись — тридцатичетырехлетний парень из Лоутона, штат Оклахома, и двадцатитрехлетняя девушка из Френч-Лик, штат Индиана. Оба из захолустья, оба обживались в большом городе.

Сэнди познакомилась с Делом Уимзом, когда еще работала официанткой коктейль-бара «Немо» в комплексе «Ренессанс». Проработав там полгода, девушка уволилась, поскольку после работы, пытаясь найти выход из комплекса с его многочисленными проходами, уровнями и лифтами, постоянно терялась. Как в пещере мамонта. Только в «Ренессансе» все было из стекла и бетона, а кругом — эскалаторы, дорогие бутики и фикусы в кадках.

Дел Уимз всегда оставлял ей щедрые чаевые. Они начали встречаться; иногда она оставалась у него на ночь. Сэнди сразу поняла, что жилищные условия Дела придутся Клементу по душе: Дел был видным мужчиной сорока семи лет, разведенным консультантом по вопросам менеджмента. Он жил на двадцать пятом этаже дома 1300 по улице Лафайет и ездил на черном «бьюике-Ривьера» в тонкую красную полоску. У него было двенадцать костюмов и восемь спортивных курток. Сколько же у него в гардеробе висело брюк, девушка так и не смогла сосчитать.

Клемент как-то поинтересовался у Сэнди, в чем заключается работа консультанта по менеджменту. Та ответила, что Дел работает на крупные фирмы, ведет семинары, на которых объясняет руководству, как правильно вести бизнес и не обанкротиться. Клемент, как ни старался, так и не смог себе представить, чем конкретно занимается приятель Сэнди. Так что, когда тот уехал на очередной семинар, Клемент порылся в его письменном столе тикового дерева, но нашел только счета и банковские извещения. Повертев бумаги в руках, Клемент выругался и заявил: у долбаного консультанта денег нет, только кредитные карточки.

— Нет, Сэнди, ты только представь: наставляю я на клиента пушку: мол, выкладывай денежки. И что же делает наш цыпленочек? Протягивает свою кредитку «Виза». Нет, такие клиенты не для меня. Мне подавай наличные, все и сразу! Цветные и разные там иммигранты — вот кто нам нужен! Они не доверяют банкам, а денежки хранят под матрасом или в банке из-под топленого свиного жира. Цветные да еще зубные врачи.