Картер Браун - Том 22. Коварная красотка. Обуреваемый страстями. Рыжая-бесстыжая. Клоун Страница 7

— Передам, — небрежно ответил он. — А кто дергает за веревочку? Кто за тобой стоит?

— Никто, — ухмыльнулся я. — Пустота вокруг меня начиная с сегодняшнего утра так стремительно разрастается, что я не вижу на ринге даже рефери.

— Значит, ты сам по себе, один в поле воин? — Он опорожнил стакан и, оставив его на подлокотнике кресла, поднялся. — Может, это и так. Ты давно уже выкидываешь такие коленца, одинокий волк из бюро шерифа.

Он направился к двери.

— Благодарю за виски, Уилер.

— Я страшно разочарован, Бенни, — сказал я, следуя за ним. — Никаких скрытых угроз, никаких «оставь это дело, или…» и все такое? Я надеялся, что ты хотя бы припугнешь меня скорыми похоронами.

Он открыл дверь и шагнул в коридор, моргая от дыма, попавшего ему в глаза из-за окурка, все еще висящего в углу рта.

— Я уже сказал, что Гроссману это все просто любопытно. И я ему сообщу, что ты всего лишь легавый, который сам не знает, что делает.

— И что потом?

— Проблем не будет, Уилер, — на миг сверкнули его хищные зубы. — Мы что-нибудь придумаем, если понадобится. — Он потер воздух между пальцами, будто разминал его на мелкие кусочки. — Обязательно придумаем, не беспокойся!

Я закрыл за ним дверь, вернулся в комнату и поставил диск Фрэнка Синатры «Полетим со мною вместе». Фрэнку не нужно было просить меня дважды: я пристегнул привязные ремни раньше, чем он успел зафрахтовать самолет.

Около восьми вечера зазвонил телефон, и требовательный женский голос спросил:

— Лейтенант Уилер?

— Именно. А кто это?

— Луис Тил. Я хотела узнать, очень ли вы заняты сейчас, лейтенант?

— Абсолютно свободен, — заверил я ее.

— Очень хорошо. — Теперь настойчивость в ее голосе приобрела несколько иной характер, он стал хрипловато многообещающим. — Сижу совсем одна в квартире и подумала, что нам, наверное, стоило бы еще раз поговорить о моей сестре. Я встретила вас тогда не слишком дружелюбно — это все проклятая мигрень, она всегда ужасно действует мне на нервы. Понимаете?

— Я готов, Луис, — серьезно ответил я. — Дайте мне полчаса.

Потребовалось ровно двадцать восемь минут, чтобы добраться до ее дома в Гленшире. Она широко открыла дверь, приглашая меня войти:

— Входите же, лейтенант!

Теперь она выглядела иначе, совсем не так, как в первый раз. Волосы, правда, как были, так и остались рыжевато-золотистого цвета, все же остальное преобразилось совершенно. Вместо элегантного свитера и юбки, восхитительно обрисовывавшей бедра, на ней было скромное белое платье, наглухо закрытое, с широкими рукавами. По подолу шли голубые цветы. Лицо без косметики. Луис Тил олицетворяла саму невинность.

Гостиная, залитая неярким светом, выглядела очень уютно. Когда мы вошли, Луис взяла меня за руку и повела к дивану.

— Я так рада, что вы пришли, лейтенант. — Для пущей выразительности она крепко сжала мою руку. — С тех пор как исчезла Лили, я постоянно ощущаю, что мне здесь кого-то не хватает.

— В качестве замены Лили? — поинтересовался я.

Она вздрогнула и придвинулась ближе, прижавшись ко мне бедром. Ощущение было такое, словно вот-вот сплавятся два раскаленных куска металла.

— Мне очень жаль, что я была такой грубой, — бормотала она. — Вы ведь простите меня, правда? Простите?

— Девушки для того и существуют, чтобы их прощали, — с трудом проговорил я. — Во всяком случае, и для этого тоже.

— Хотите выпить? — предложила она с ослепительной улыбкой. — Сама не пью и все время забываю, что у других людей иные привычки! Там, в баре, есть немного виски.

— Спасибо, — отозвался я. — Я приготовлю.

— Нет, не беспокойтесь! — Она вскочила с дивана так, будто я сказал что-то неприличное. — Позвольте мне сделать это для вас.

Она стремительно пересекла комнату и приготовила мне виски. На обратном пути она сделала крюк и, подойдя к окну, постояла там мгновение, глядя на улицу.

— Вы ждете кого-нибудь еще? — спросил я. — Вам следовало бы предупредить меня, что будут гости.

— Нет. — Она вернулась и вновь села рядом, протянув мне стакан. — Это оттого, что я сильно нервничаю всю неделю. Мне постоянно кажется, что за мной следят.

— Это и правда так?

— Я ни разу никого не видела, — грустно улыбнулась она. — Но я все равно проверяю — на всякий случай.

В стакане, который она принесла, оказалось чистое виски. Я выпил содержимое в три глотка, плотно зажмурив глаза, решив, что было бы неприлично требовать лед и содовую у девушки, которая сама никогда не пьет.

— Тебе надо немного расслабиться, солнышко, — сказал я. — Побереги свои нервы, успокойся.

Луис не торопясь наклонилась ко мне, и я обнял ее за плечи. Глубоко вздохнув, она взяла мою руку и положила себе на грудь.

— Зачем бы я стала тебя звать, милый, на ночь глядя, если бы не хотела расслабиться? — прошептала она.

Голова ее откинулась так, что губы оказались всего в нескольких сантиметрах от моих. Я поцеловал ее и вновь почувствовал прикосновение паяльной лампы. Ее ноготки впились мне в грудь. Через минуту она тихо застонала, затем медленно оторвалась от меня. Мгновение она смотрела мне в лицо блестящими глазами, грудь ее рывками поднималась, натягивая тонкую ткань платья.

— Погоди секунду, — глухим голосом проговорила она. — Нам не нужны наблюдатели!

Луис подбежала к окну и задернула шторы.

— Так лучше, милый! — Она стояла передо мной, медленно покачивая бедрами. — Встань-ка, а?

Я поднялся. Луис подошла совсем близко и, взяв мои руки, поднесла их к вороту своего платья.

— Хорошее платье, мне нравится, — озадаченно сказал я. — И ткань просто великолепная…

— Рви его, руками рви, — хрипло произнесла она. — Сорви его с меня, милый!

— Платье красивое, — засомневался я. — Может, сделаем по старинке и просто расстегнем «молнию»?

— Рви! — Язык плохо ее слушался.

Наш спор мог продолжаться бесконечно долго, но времени для этого совсем не было. Я захватил пальцами ворот платья и рванул. Ткань разошлась сверху почти до самого низа, во всяком случае больше чем до середины. Луис резко дернула плечами, и остатки платья упали к ее ногам. Под ним оказалась белая комбинация, щедро украшенная по низу атласом и тесьмой. Блеск в ее глазах стал ярче.

— Рви! — задыхаясь, выговорила она.

Теперь у меня уже был опыт; две тонкие бретельки на плечах разорвались почти без труда, и комбинация опустилась на пол рядом с платьем. Теперь на Луис остался лишь белый, низко вырезанный бюстгальтер, гармонирующий с маленькими прозрачными трусиками, тоже отделанными атласом и тесьмой.

— Рвать? — с надеждой спросил я.

Должно быть, она забыла сказать мне, что теперь настал ее черед, — руки ее вдруг вцепились в мое лицо, острые ногти сдирали со щек полоски кожи, а сама она начала верещать не своим голосом.

Боже правый! Как же могут визжать женщины — голос ее звучал на одной ноте, где-то на уровне верхнего до, и с такой громкостью, что куда там моей вертушке.

Пока я гадал, что, черт возьми, заставило ее так быстро переменить намерения, входная дверь широко распахнулась и в комнату ввалилась команда полицейских. Первым ко мне подскочил лейтенант Хэммонд.

— Сексуальный маньяк, да? — прошипел он, и в следующее мгновение сокрушительный удар кулаком в челюсть сбил меня с ног, отбросив в другой конец комнаты.

Я ударился спиной о стену и сполз, усевшись на пол. Но долго сидеть мне не пришлось. Меня сразу же грубо схватили, подняли на ноги и, заломив руки за спину, защелкнули на запястьях наручники, после чего вытолкали из квартиры и запихнули в ожидавшую внизу патрульную машину.

Похоже, мне суждено было отработать в участке ночную смену, а потом еще и дневную.

На следующее утро в кабинете капитана Паркера состоялся разговор. Он был коротким и деловым, хотя присутствовало при этом довольно много народу. Конечно, тут находился сам Паркер, а также Лейверс, кроме того, два моих старых дружка — лейтенант Хэммонд и сержант Бэннистер. Последним по порядку, но отнюдь не по важности был окружной прокурор Лидерсон.

Несмотря на краткость, разговор оказался весьма непростым. Начался он с доклада Хэммонда о том, что накануне вечером, примерно в восемь пятнадцать, им позвонила Луис Тил. Дежурным оказался Хэммонд, он и принял вызов. Девушка была перепугана, поскольку, по ее словам, я звонил ей полчаса назад, сообщил, что направляюсь к ней и что лучше ей быть посговорчивее, когда я приду, а не то я позабочусь, чтобы из-за исчезновения сестры у нее возникли серьезные неприятности.

Хэммонд посоветовал ей использовать в качестве сигнала шторы и, захватив с собой пару человек, взял под наблюдение окно квартиры, устроившись на противоположной стороне улицы. Когда шторы закрылись, наблюдавшие вломились в комнату — и тут Хэммонд дал краткое описание того, как выглядела Луис Тил, когда они вбежали.