Ключ Соляного Амбара - Александр Николаевич Бубенников Страница 7

Зато Александр успел после ужина проглотить рассказ Пильняка, чтобы детально обсудить его во время второй прогулки по лесопарку с Борисом Леонидовичем. Тот сразу спросил чуть ли не первом шаге в хмельное преддверие осени:

– Прочитали? Потрясены, Александр?

– Прочитал и потрясён, Леонид Борисович, причём настолько, что, мне кажется, надолго потерял дар речи…

– Этот речевой дар вам сегодня не понадобится. Слушайте и запоминайте, я буду говорить. Насколько я понял, у вас превосходная память и хорошо развит мыслительный аппарат…

– Не жалуюсь…

– Тогда постарайтесь услышать и понять в моих речах то, что мне самому не понятно… Я недаром заострил ваше внимание на способностях, даре-таланте и коммунизме… Догадываетесь, что я был в числе группы разработчиков новой программы строителей коммунизма… А потом меня подсидели и выкинули из разработчиков, не исключено, только за то, что я категорически был против конкретных цифр и сроков, а программу утопили в цифрах по требованию Хрущева и алкаша Засядько… Засядько уже на том свете, троцкиста Хруща в ближайшие месяцы скинут люди Шелепина, Семичастного, поставят бровастого добряка Лёню с образованием ниже табуретки, и даром компилятора благих идей из светлого ничто ниже плинтуса… Загонят страну в тупик вместо коммунизма, а потом в ходе партийно-государственных интриг социализм с человеческим лицом вместо коммунизма на вершине общественного развития опрокинется в бездну капитализма с рожей кретина… И всё это через диалектику одинарного и двойного отрицания… И вот здесь вам пригодится опыт вашего земляка Пильняка осознать драму русской семьи, считайте, драму страны и революции через природную стихию с Эдиповым комплексом, когда сын благородных родителей по воле свыше или дьявола убивает своего отца, чтобы вступить в кровосмесительную связь с матерью… Слушайте, запоминайте и размышляйте на революционную тему смены общественных укладов через Эдипов комплекс, отражённый в рассказе «Нижегородский откос». Впрочем, сюжетная линия рассказа: «любовь сына и матери, переступившая через человеческие нормы и дозволенные границы» была известна в античной и средневековой литературе задолго до теории психоанализа Зигмунда Фрейда… Вам надо с карандашиком в руках пройтись по тексту трагедии матери Натальи Дмитриевны Клестовой и её сына Дмитрия Клестова, противоестественная плотская любовь к матери которого доводит сына до мыслей о самоубийстве… А ведь поначалу рассказ повествует о счастливой, казалось бы жизни русской интеллигентной семьи: перед читателем добропорядочный муж, заботливая жена, венная мужу и посвятившая своё существование единственному сыну… И вот любопытная характерная черта присутствия дьявола в семье… «Неопознанное и непонятное» дьявольщины входит в эту «хорошую семью», считай страну… Всё чаще грустит о чём-то ей самой неведомом Наталья Дмитриевна на знаменитом русском Нижегородском откосе… Тайные предчувствия омрачают юную душу сына Дмитрия, до сих пор в бурлении страстей вопросов пола обходившие «грязные» стороны жизни… Одна деталь для вас от Пильняка: отец объясняет плотские муки сына с позиций материалиста-естественника, предлагает жене нанять горничную, чтобы у сына с ней случился плотский контакт и сексуальный опыт сына отодвинул всего его душевные и плотские катаклизмы. Намекну на первую подсказку Пильняка: идея подложить под сына горничную вызывает бурный протест матери Натальи Клестовой. Намекну на вторую подсказку Пильняка: отец Натальи Клестовой и её сын носят одно имя, Дмитрий… Может, это вам пригодится, Александр… Вы улавливаете ход моих мыслей?..

– Да, конечно, я вас внимательно слушаю, образно говоря, даже мысленно конспектирую…

– Прекрасно, идём дальше… Чем в лес дальше и дольше, тем в лесу партизаны толще… И этот партизан, единственный друг Дмитрия Клестова, Сергей узнаёт тайну любви Дмитрия к матери Наталье, тот делится с другом мыслями о скором самоубийстве, причём материализация мыслей витает в воздухе, пахнущем самоубийством… Потрясенный этим ужасом друг Сергей рассказывает о возможности самоубийства её сына матери Наталье Дмитриевне… Та на откосе решает любой ценой спасти несчастного сына… А теперь самое главное в кульминации: драму любви матери и сына Клестовых символически и одновременно кощунственно можно соотнести и сопоставить с событиями русской революции, причем не 1905 года, а октябрьской 1917 года, стихия которой представляется Пильняком для богатеев ужасом, а для бедняков огромным счастьем, причем для коварного повествователя Бориса Андреевича видится через увеличительное стекло греховной плотской связи… Каково?.. Природное и историческое обрамление опасной самоубийственной семейной драмы и знамение первобытных стихий жизни, природы и революции… Беззаконная противоестественная связь матери и сына обнаруживает странное, если не опасное родство с печальными просторами Руси, России, открывающимися с Нижегородского откоса, с глухими лесами. «И леса эти по сие число первобытны» – по мистическому определению Пильняка. И первобытность природы человека и «Эдиповы комплексы» революций и общественных трансформаций получает свою метафизическое историческое воплощение в жизнь: сын Дмитрий, совокупившийся с матерью Натальей Дмитриевной, сражается на стороне красных на фронтах войны, против отца, бьющегося с сыном на стороне белых… Туманно Пильняк намекает, что гибнут в схватке красных и белых и отец, и сын… В какой только последовательности, вот в чем вопрос… Возможно за революцией 1917 года пришел новый революционный террор 1937 года… А там, глядишь, за сроком построения коммунизма в 1980-м придется новый виток революции или контрреволюции через десяток лет… Помяните меня, вспомнив, эдак в 1990-м или 1991-м…

– Попробую… На 1990-1991-й пророчествуете…

– А к этому времени, глядишь, и издадут последний метафизический роман Бориса Пильняка, который он то ли завершил, то ли поставил реперную точку перед самым своим арестом за «поддержку троцкистов» и «шпионаж» осенью 1937-го и расстрелом весной 1938-го… Наверняка, все материалы допросов Пильняка издадут… Читай, что написано, и между строк читай и записи допроса, и метафизического романа…

– А какое название романа-то?

– Рабочее название последнего романа было знаменательное – «Соляной Амбар»…

– Был такой в Можае, видел его… Снесли, не так давно, между прочим, тоже неспроста по-вашему…

– Неспроста… Всё неспроста… А ключ Соляного Амбара, вам, Александр, надо найти, ко многим судьбам и явления нашего могучего, но многострадального Отечества… И последний пассаж «Откоса», отчасти, второстепенный и, отчасти же, ключевой… Вам пригодится… Сами определите, у меня интеллекта не хватило решить историческую загадку, кто погиб первым отец или сын в революционной схватке белых и красных… Так вот после гибели мужа и сына, когда не ясно, но гибели, дом Натальи Дмитриевны через десять лет навещает оставшийся живым Сергей Березин (тоже знаковая фамилия не от мертвой осины, а от живой березы), и встречает там 46-летнюю старуху,