Джеймс Чейз - Лучше бы я остался бедным Страница 8

– Сегодня ты плохо соображаешь, – сказал Кэлвин. – Я – управляющий банка. Для меня моя работа – единственный источник средств. Я не могу внезапно уволиться и покинуть город. ФБР заинтересуется, на какие деньги я собираюсь жить. Тем более, что в моем филиале произошло крупное хищение.

– Это твои трудности, – сказала Кит. – Я знаю, как мне поступить.

– Если ты настолько глупа, что собираешься разбрасывать деньги направо и налево, тебе не избежать неприятностей. В каждом городе есть агент ФБР, который берет на заметку всех приезжающих. Он захочет установить происхождение твоих денег: наведет справки и узнает, что ты прибыла из Питсвилла – города, где совершено ограбление банка. Он начнет копать, и ты угодишь в беду... а следом за тобой – и я.

– Я способна позаботиться о себе, – сказала она. – Я не боюсь. Лишь бы получить деньги.

– Если ты не сможешь ими пользоваться, нет смысла доставать их, – миролюбиво сказал он.

– К чему ты клонишь? – спросила Кит, уставясь на него сердитыми карими глазами. – В чем дело?

– У нас есть только один выход. Я подчеркиваю – у нас, потому что мы зависим друг от друга. Нельзя думать только о себе. Поскольку ни один из нас не в состоянии завладеть деньгами без помощи партнера, это наше общее дело.

Она подошла к кухонному столу и села на него, свесив свои длинные ноги и скрестив руки на груди.

– Ты можешь выражаться яснее? Хватит ходить вокруг да около.

– Мы с тобой поженимся, – сказал Кэлвин и обворожительно улыбнулся. – Это единственное разумное решение.

Она замерла.

– Нет! Я не выйду за тебя! У меня уже был муж... с меня хватит.

– Я отношусь к браку так же, как и ты, но это единственный надежный вариант. Временный. Потом мы разведемся.

Она изучающе посмотрела на него; научившись ценить предусмотрительность Кэлвина, она тихо сказала:

– Я не хочу выходить замуж, но готова тебя выслушать. Почему ты считаешь, что это обеспечит нам безопасность?

– Если я, живя в твоем пансионе, влюбляюсь в хозяйку и делаю ей предложение, это воспринимается окружающими как самая естественная вещь на свете, – пояснил Кэлвин. – Мы должны заботиться о том, чтобы каждый наш шаг выглядел как можно более натурально. После нашей свадьбы никого не удивит, если ты продашь дом, а я уволюсь из банка. Мы скажем, что в Питсвилле у нас нет будущего, – это так и есть. Объединив твой капитал и мои сбережения, мы направляемся на юг, чтобы приобрести там более доходный пансион и вести дела совместно. Люди нам поверят, и мы оба сможем уехать, не вызывая подозрений.

– Хорошо, – сказала Кит, пожав плечами. – Но неужели ты всерьез предлагаешь купить новый пансион? Я иду на такой риск не ради того, чтобы оказаться владелицей нового пансиона... Уясни это.

Кэлвин покачал головой.

– Мы проведем медовый месяц в Лас-Вегасе. Это потрясающее место, оно будто создано для молодоженов. У меня там есть друг: он заправляет игорным домом. Мы с ним не виделись несколько лет, но я знаю, что могу на него положиться – он мне многим обязан... Я спас ему жизнь на войне. Я начну играть и выиграю. Мой друг об этом позаботится. Я отхвачу приличную сумму. Оказавшись при таких деньгах, мы меняем первоначальные намерения насчет пансиона. В наших планах появляется больший размах: мы решаем приобрести мотель во Флориде.

Один мой знакомый собирается продавать мотель. Мы покупаем его. Он не слишком шикарный, но после того, как мы приложим к нему руки, он вдруг начнет приносить солидный доход. Уж что-что, а подделать учетные книги мне не составит труда. Мы постепенно перекачаем похищенные деньги в банк, показывая их как доход от мотеля. Через три-четыре года в банке появится кругленькая сумма, которую можно вкладывать в ценные бумаги. Завоевав прочное положение, мы обезопасим себя. Мы сможем расстаться и тратить деньги без риска.

– Ты сказал: три-четыре года? – повысила голос Кит.

– Да.

– Если ты предполагаешь, что я согласна ждать три-четыре года, не трогая...

– Если ты не способна запастись терпением, – перебил ее Кэлвин, – лучше нам отказаться от замысла. Там триста тысяч долларов. Мы обеспечим себя до старости. Одно неосторожное движение – и мы угодим в газовую камеру. Подумай об этом.

Он встал и направился к себе в комнату, мурлыча под нос; Кэлвин испытал удовлетворение, почувствовав, что она поступит так, как ему захочется.

Истекшая ночь разочаровала Кэлвина. Он предвкушал бурную, неистовую страсть, но Кит отдалась ему, как проститутка. Кит, возможно, пустила его в свою постель оттого, что была пьяна; эта мысль задевала самолюбие Кэлвина. Он без сожаления расстался с Кит и пошел к себе. Никогда прежде секс не приносил ему так мало удовольствия.

После ланча старики отправились вздремнуть. Кит мыла посуду, и Кэлвин остался наконец наедине с Элис. Она сидела в гостиной, просматривая воскресную газету. Кэлвин опустился в кресло возле девушки.

Он сказал как бы невзначай:

– Я думал о вас, Элис. Вы не против, если мы немного поговорим о вашей карьере?

Она покраснела, потом побледнела, закачала головой; отложив газету, уставилась на Кэлвина, как кролик на удава.

– Вы произвели на меня прекрасное впечатление, – бесстрастно сообщил Кэлвин. – Вы губите себя в Питсвилле. – Он улыбнулся. – Вам следует стремиться к большему.

Застигнутая его словами врасплох, Элис продолжала смотреть на Кэлвина.

– Я... я не понимаю, мистер Кэлвин, – сказала она.

– Второразрядный филиал – неподходящее место для такой девушки, как вы. Руководство банка постоянно ищет способных, энергичных работников. Вы позволите мне замолвить за вас словечко?

Ее глаза, прикрытые блестящими стеклами очков, расширились от удивления.

– Вряд ли я заинтересую правление банка, – еле слышно произнесла она.

– Еще как заинтересуете.

Расставив силки, он умолк, затем продолжил:

– Но вам придется сдать экзамен. Это несложно. Вы пройдете курс деловой переписки. – Он широко улыбнулся. – Два-три месяца вам придется работать по вечерам. Это ведь вас не смутит?

Она с трогательным энтузиазмом ответила:

– Нет, разумеется.

– Тогда предоставьте это дело мне.

Он махнул рукой.

– Вы готовы отказаться от вечерних телепрограмм?

Элис кивнула.

– Вот было бы здорово поехать в Сан-Франциско.

– Прекрасно, завтра я все организую.

Улыбаясь, он вышел из гостиной. Все получилось даже слишком легко, подумал он, поднимаясь по лестнице. Следующий шаг – Кит должна шепнуть мисс Пирсон о том, что Элис не только готовится к экзамену, но и обзавелась дружком.

Еле слышно напевая, он добрался до верха лестницы и увидел смотревшую на него девушку, которая ждала, когда он освободит проход, чтобы спуститься вниз. Он остановился и оценивающе поглядел на нее своими голубыми глазами.

Светловолосая, молодая и хорошенькая незнакомка, одетая в белые шорты и майку, держала в руках теннисную ракетку. Кэлвин тотчас заметил, как хорошо она сложена; Дэйв окинул девушку одобрительным взглядом.

– Извините, – сказал он, излучая обаяние. – Я вас не видел... Вы, верно, мисс Лоринг.

– Да, вы правы. А вы, кажется, мистер Кэлвин. Кит говорила, вы у нас остановились.

Она улыбнулась, и Кэлвин понял, что произвел на нее впечатление. Он посторонился, освободив ей дорогу.

– Тренируетесь? – сказал он, пропуская девушку.

– Да... времени на теннис остается мало... Только в воскресенье удается поиграть.

– Вы, я знаю, работаете по вечерам. Поэтому мы и не встречались.

Ему не хотелось отпускать Айрис. Ее свежесть волновала и притягивала Кэлвина.

– Да, – сказала она и, качнув ракеткой, направилась вниз.

Он посмотрел ей вслед, любуясь ее точеной фигуркой. Она вышла из дому, закрыв за собой дверь. Внезапно тоска и чувство одиночества навалились на Кэлвина. Не сыграть ли в гольф, подумал он. Сейчас ему нельзя раскисать. Он зашел в свою комнату и сел возле окна.

Если бы Кэлвин знал, о чем думала Айрис Лоринг, садясь в «универсал» и заводя мотор, настроение его наверняка улучшилось бы.

«Да... вот это мужчина, – говорила себе Айрис. – Похож на киноактера. Какой взгляд! Он им словно раздел меня. И в то же время воспитанный. Он меня взволновал. – Айрис усмехнулась. – Такой человек знает, чего хочет... А его улыбка!.. Настоящий мужчина».

Кен Треверс ждал ее в загородном клубе. Они сыграли пару напряженных сетов, потом присели под деревом.

– Кен... мне тревожно, – внезапно сказала Айрис. – Может, я ошибаюсь, но Кит, кажется, снова запила.

– О Господи! – Кен не скрывал своего огорчения. – Почему ты так считаешь?

– Когда маме было очень плохо... два года назад... у нее глаза делались стеклянными, невидящими. Это для меня верный признак. Утром, когда она зашла ко мне в комнату, я заметила прежнее выражение на ее лице.

– Что ты собираешься предпринять?

– Пока не знаю. Страшно подумать, что будет, если все повторится. Я этого не вынесу.