Александра Мадунц - Убийство в закрытой комнате. Сборник рассказов Страница 8

— Кофе? — поздоровавшись, спросила Машенька. — Большую чашку?

— Большую, — сказал Алик. — И сладкую.

— Садитесь, приготовлю — принесу, — Машенька улыбнулась, она часто улыбалась при Алике вот так, без повода. С иронией, наверное.

Алик решил сесть подальше от висевшей на стене колонки. Певец как раз пел про девушку в автомате с перемазанным лицом — Алик не был поклонником дворовой лирики, да и вообще к музыке несколько равнодушен.

В кафешке было тускло, накурено, но зато тепло и пахло настоящим кофе. Машенька замечательно варила его на песке и никогда не пережаривала орехи. Можно было и водочки перехватить или заказать даме грамм сто «бабоукладчика». Хорошее место, недалеко от работы и без шумных завсегдатаев.

Куртку Алик снимать не стал — расстегнул «молнию», вязаную шапочку спрятал в карман вместе с перчатками, сел к угловому столику, прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Почти хорошо.

Почти — потому что никак не получается перестать себя жалеть. Материалов, слетевших из номера, было жалко. Денег за них — тоже, но статья и в самом деле получилась забавная, что-то в ней было от служения обществу. А деньги… Как-то Ларенко дал Алику заработать, сейчас заработка лишил — круговорот денег в природе получается.

Алик потер ладони, чтобы согреться. Ладно, черт с ним. Или Бог.

За соседним столиком трое азартно обсуждали смерть Ларенко. Один, сидевший к Алику спиной, уверенно рассказывал, что на Ларенко наехали, пытались рынок забрать, переманить торговцев на вновь построенный оптовый. Просто тупо ходили с проверками и говорили, что если, мол, на новый оптовый переберутся, то никто проверять не станет…

Было в этой версии что-то реалистичное. Очень вписывалась она в современный антураж — и это не мог не оценить Алик.

В общем, так оно и выглядело в Городе. Это в других населенных пунктах наезжали бандюки, палили из автоматов или зажигали сарай, а в Городе все было гораздо приличнее: должна была соблюдаться внешняя законность. Иначе областное милицейское начальство могло заинтересоваться: кто это портит отчетность и работает без лицензии на передел имущества. Это называлось ментовским прихватом и, в общем, было более-менее разумной альтернативой беспределу. Так полагал Алик, и так полагали многие жители города. Ну хоть кто-то должен был поддерживать порядок. И хоть как-то.

Наехать на Ларенко могли, но… Реакция слишком бурная. Слишком бурная реакция, как ни глянь. С его связями по обе стороны баррикад Ларенко мог очень даже долго вести переговоры. И наехавший не имел никакой гарантии, что смог бы передавить Валентина Николаевича в таком вот единоборстве. Даже то, что торговцам предлагали переехать, а не жгли, к примеру, их склады, тоже о многом говорило.

Подошла Маша, поставила перед Зиминым чашку с кофе и креманку с фундуком.

— Звонил Юрий Иванович, — сказала Маша, наклонившись, — Просил его дождаться. Сказал, что будет минут через двадцать.

— Юрий Иванович? — удивился Алик, потом сообразил, что это Юрку Гринчука Маша так величает, и кивнул: — Хорошо. Давно звонил?

— Перед тем как вы пришли. Я забыла сразу сказать… Еще, может, что-то хотите?

Алик посмотрел в глаза Маше, торопливо отвел взгляд и помотал головой.

— Скажете тогда, если захотите, — Маша вернулась к стойке.

Такие дела, пробормотал Алик. Вот хорошая же девушка, симпатичная. Гринчук неоднократно намекал, но Алик упрямо делал вид, что все идет как надо. Может, и в самом деле все идет как надо.

Сегодня его полосу сняли. Завтра — вообще решат, что не нужен Алик в редакции. И что дальше? Идти в сторожа? В бандюки не возьмут, да и понимал Алик, что не получится из него толковый бык. Начнет рассуждать на тему допустимости насилия, вместо того чтобы паяльник, значит, в задницу клиенту совать…

— Стрельнул себе в голову, чтобы семью не подводить, — гнул свою линию знаток за соседним столиком, — Если бы сказали: либо жену порешим, либо сам себе пулю в лоб…

— Я бы свою супружницу сам грохнул, — сказал его приятель и засмеялся, — Ну или сказал, что пусть делают чего угодно, а я бизнес ни в жизнь не отдам… Они ее бы и того…

— А дети?

— А нет у меня детей.

— А если были бы?

— Если бы…

Из колонок грянула «Девочка моя», Алик поморщился и закрыл глаза.

Ломать себе голову по поводу причин самоубийства — глупое и непродуктивное занятие. Вот если бы найти реальную причину и того, кто именно довел Ла-ренко до самоубийства, — вот это был бы фитиль. Тут даже шеф никуда не делся бы — поставил материал в номер. Все бы подвинул, но поставил.

На первую полосу.

И подпись — Алик Зимин. И вопрос об увольнении ушел бы, исчез и истаял в тумане. Редакция уважительно смотрела бы на Алика, говорили бы, что да, что вот он — класс. И Алик смотрел бы на себя в зеркало если не с уважением, то и без отвращения.

А что? Вот сейчас допить кофе, поговорить с Юркой — зачем-то он ведь ищет? — и пойти искать виновника самоубийства. Семья, опять же, может быть благодарна. Доведение до самоубийства — это почти убийство. Грех снимается, а погибший получается не слабаком, а героем, ценой своей жизни спасшим родственников.

Сейчас все брошу и пойду искать, прошептал Алик, прекрасно сознавая, что никуда не пойдет, а если и пойдет, то ничего найти не получится, потому что угрозы и доведение таких людей проходят на высоком уровне, и до этого уровня Алику ну никак не допрыгнуть.

— Привет! — прозвучало рядом. — Спишь?

Алик открыл глаза.

— Здравствуйте, Юрий Иванович, — сказал Зимин и протянул руку. — И зачем я тебе нужен?

— Ты мне — ни на секунду не нужен, — успокоил его Гринчук. — Ты мне просто врал, что у тебя есть приятель у военных, у артиллеристов.

— Есть.

— Мне нужен на него выход. — Гринчук помахал рукой Маше, показал пальцем на столик и сел.

— С каких таких? — удивился Алик, — Это ты стал за военными следить?

— Не твое дело. Сводишь меня с «сапогом» — и свободен. А я тебе буду должен, — Гринчук расстегнул куртку и вздохнул. — Забегался я тут с вами со всеми. Звоню тебе домой — никого. Звоню в редакцию — только-только вышел, говорят. Я так и подумал, что ты сюда зайдешь. А? Как тебе? Перехватил же.

— Мо-ло-дец! — продекламировал Алик, достал из кармана записную книжку, открыл на нужной странице и положил перед Гринчуком: — Вот — Вадик. Рабочий телефон и домашний.

— Ага, — кивнул Гринчук, — премного благодарны… Ты бы себе пейджер, что ли, завел…

— Мобильный телефон и рацию, — подхватил Алик. — Деньги, они… Да и зачем все это? Кому нужно, и так поймают, а то буду на привязи, как собака. И мороки с телефоном…

Счастливого обладателя мобильника в любой компании можно было отличить мгновенно. Первое, что делал отелефоненный в любом помещении, — доставал из кармана свой телефон, скрученный провод зарядного устройства и начинал искать, куда тут можно воткнуться. Спасибо, не нужно.

Алик прекрасно обходился городским.

Юрка переписал номер в свою записную книжку.

— А я тебе вчера вечером собирался звонить, — сказал Алик. — Посмотрел телевизор, даже уже трубку снял, но передумал…

— Жаль. В смысле, что передумал фигней заниматься — правильно, а что не позвонил — плохо. Я бы у тебя номерок узнал по телефону, и сегодня не пришлось бы бегать по морозу… — Гринчук подмигнул, — А звонить хотел, чтобы информацию по покойному получить?

— По самоубийце, — поправил его Алик, — Они не могут быть покойными…

— Это с каких таких — самоубийцы? — весело удивился Гринчук.

— Как с каких? — удивился и Алик, — Сказано же было — по статье о доведении…

— Мало ли что было сказано, — пожал плечами Гринчук. — Эта статья, брат, позволяет рассматривать кучу версий и, что самое главное, позволяет проводить экспертизы, опросы и все такое… Не хуже, чем любая другая…

— Например — убийство? — спросил Алик.

— Ага, убийство в закрытой комнате, — подтвердил Гринчук, — Если бы кто-то из прокурорских только заикнулся о таком, так его бы к стене гвоздями свои же прибили бы. Ты хоть в курсе, как там оно было?

— А что, как-то не так? По телику сказали, что в своем кабинете. Нашли тело и все такое. Карабин «сайга» опять же. Что-то не так?

— Ну… В принципе, все так… — Гринчук подождал, пока Маша поставит кофе перед ним, что-то сказал ей негромко на тему «хорошо выглядишь» и сунул в карман ее фартука денежку. — И за моего приятеля тоже.

— Да я сам заплачу… — начал протестовать Алик, но Гринчук вальяжно отмахнулся, — Я сегодня немного заработал, имею возможность шикануть. Да, о чем это я?

— О самоубийстве.

— Какое, на фиг, самоубийство? Прицепились. Папа сказал — несчастный случай. Вот и несчастный случай.

— Сам Папа сказал? — недоверчиво переспросил Алик.