Кирилл Казанцев - Криминальная империя Страница 8

Но это было еще не все. Бубенцов сам по себе был человеком неприятным. И внешне, и в манере общения. Длинный, с покатыми плечами, отчего погоны на его плечах висели под углом вниз, с маленькой круглой головой и реденькими волосами, он совсем не выглядел бравым майором, а скорее карикатурой на человека в форме. Но недостатки внешности Бубенцов с лихвой компенсировал поведением, подчеркнутой важностью, демонстрацией своего начальственного превосходства. И говорил он монотонно, занудно, абсолютно не умел или не хотел слушать собеседника. И при этом очень часто, примерно два-три раза в минуту, Бубенцов облизывал губы. От этого возникало ощущение, что у майора они постоянно сохнут, а изо рта у него неприятно пахнет.

— Почему вы, товарищ майор, — с ходу стал выговаривать Бубенцов, — являетесь с опозданием в шесть часов к заместителю начальника Управления? Вам не кажется, что это вопиющее нарушение субординации и дисциплины. Мы с вами носим погоны и обязаны…

Слушая занудную тираду, Игнатьев постоял некоторое время, но, так и не дождавшись приглашения сесть, сел без приглашения. Фуражку он демонстративно положил на стол Бубенцова. Предстояло терпеливо вынести этот визит и по возможности не сорваться. Правда, неизвестно, что же послужило в самом деле причиной этого вызова.

Подгадав паузу в потоке слов Бубенцова, Игнатьев умудрился вставить первое оправдание:

— Я же сообщал, что у меня машина сломалась и я торчал на трассе.

— У таких, как вы, товарищ майор, — парировал Бубенцов, — всегда найдутся отговорки и оправдания.

— Ну так накажите меня за это опоздание, — начал горячиться Игнатьев, — раз это вопиющее нарушение. И давайте перейдем к делу, вы ведь меня ради чего-то вызывали. Не для того же, чтобы проверить скорость моего передвижения по дорогам?

— Вот именно! — стал наливаться венозной кровью Бубенцов. — Ради дела! А вы цирк устраиваете из этого идиотского задержания, которое вы устроили со своими людьми сегодня ночью. Вы что, первый день в полиции работаете и впервые слышите о депутатской неприкосновенности? Какого черта вы его вообще задержали? Почему вы его столько времени не отпускали? Вы ясно, как мне доложили, видели его депутатское удостоверение. Неужели непонятно, что законы издаются…

— Вы мне слово дадите вставить? — от возмущения Игнатьев весь подался вперед и навис мощной грудью над столом. — Вы понимаете цену вопроса? Я ждал партию наркотиков и оружие, мы несколько месяцев бились, чтобы выйти на этот канал! Какого черта ваш депутат делал в машине преступников? На этот вопрос вы можете ответить?

— Грош цена вашей информации, откуда бы вы ее ни получили! Вы оскандалились на весь район, на область. Это же детский сад какой-то! Вы что, ребенок?

— Да кто вы такой, чтобы оценивать мою работу? — заорал Игнатьев, но в последний момент сдержался, чтобы не грохнуть кулаком по столу. — Сидят тут в теплых кабинетах! Мои парни среди бандитов лазают…

Как и следовало ожидать, разговор быстро перешел в русло пристрастия Игнатьева к алкоголю как причине всех его бед. Тут же Бубенцов практически на память стал цитировать статистику показателей по отделу Игнатьева, которая отражала, как он полагал, во всех красках глубину падения Игнатьева как руководителя. Зная, что показатели его отдела не лучше, но и не хуже других подразделений, Игнатьев возмутился, но быть услышанным ему было уже не дано.

— Я сегодня же поставлю перед начальником Управления вопрос о снятии вас с должности и увольнении из органов.

— Да увольняй! — заорал Игнатьев, абсолютно потеряв над собой контроль. — Сидит тут пугает… Увольняй… Сам иди и работай там…

Выскочив из кабинета, Игнатьев так грохнул дверью, что на пол полетела штукатурка. Бешенство было практически бесконтрольным. Игнатьев считал, что его просто отдали на растерзание Бубенцову, и никто не захотел разбираться в ситуации. А ведь все о ней знали, все знали, как важно было перекрыть этот канал, потому что Управлению из-за него доставалось уже давно. И что теперь? Теперь виноватым сделали Игнатьева, а проблему так и не решили. И еще этот Бубенцов. Да пропадите вы все пропадом!

Встречаться с человеком Остапенко в офисе не стоило. Кто бы от него ни приезжал, Белозерцев всегда встречался либо на нейтральной территории, либо вообще в безлюдных местах. Светить связь с Остапенко Роман не хотел. Это официальная власть, это все на виду. И если каким-то чудом Остапенко зацепят за их делишки, то Белозерцев мгновенно всплывет в материалах дела. А так эту связь нужно еще доказать, ее нужно вообще еще найти.

Остапенко такая позиция Белозерцева не просто злила, она его бесила. Он считал, что это недоверие не ему лично, а чуть ли не неверие в законы природы. Остапенко считал себя непоколебимым, непотопляемым, недосягаемым и тому подобное. Белозерцев в это верил, точнее понимал умом. Но еще он понимал, что Остапенко — это Остапенко, а он, Роман Белозерцев, в прошлом уголовник Рома Белый, — так и останется Ромой Белым. Разменной монетой в разборке больших дядей, в их борьбе за власть, за богатство. А что он? Посредник, куратор поставок дури в райцентр, человек, отвечающий за бесперебойную работу канала, который не он организовал. Хотя… Остапенко давно уже в эти вопросы глубоко не вдавался, даже лично уже не общался, а присылал своих людей. А он, Рома Белый, теперь генеральный директор и владелец крупной фирмы Роман Павлович Белозерцев, сам решает с оплатой, объемами, мелким оптом. Да практически все он теперь решает сам, только вот бабки успевает вовремя отстегивать.

Звонок на мобильный телефон застал Белозерцева в тот момент, когда он уже принял решение провести встречу с постоянными партнерами в сауне. Это были два самых крупных арендатора его складских помещений, люди из серьезного торгового и производственного бизнеса. На уровне района, конечно. Они всегда платили исправно за аренду, содержали помещения в образцовом порядке согласно условиям договора, но тут у арендаторов что-то не выгорело. И они попросили о встрече, причем в непринужденной обстановке, чтобы обсудить коммерческие отношения.

Текущие дела были для Белозерцева важнее, чем капризы боса в делах поставки наркоты. И он сказал, что встретится с человеком от Остапенко в сауне. Была у него своя секретная сауна для личных и коммерческих нужд на территории бывшего завода сельхозмашин.

Было уже начало восьмого вечера. Арендаторы посидели в парилке, окунулись в ледяную воду бассейна, снова отправились в парилку. Белозерцев собрался уже было присоединиться к ним, проверив, чтобы на стол все было накрыто как положено, как зашел его помощник по особым вопросам и телохранитель Петро.

— Там вас человек спрашивает, Роман Палыч, — заявил он, понизив голос. — Говорит, что вы его ждете.

— Твою ж мать! — разозлился Белозерцев. — Я его в шесть ждал, специально пораньше приехал! А он теперь заявился! Давай его в предбанник.

Немного подумав, Роман задержался около накрытого стола. Налив рюмку холодной водки, опрокинул ее, шумно выдохнул и, не закусывая, вышел.

— Я от шефа, — буркнул со странной неприязнью незнакомый мужчина, который стоял в помещении, называемом предбанником.

Фактически это был бильярдный зал с одним столом и небольшим баром. Его использовали, чтобы скоротать время, пока в сауне набиралась температура, если кто-то приходил слишком рано. Белозерцев в простыне уселся в плетеное кресло и закинул ногу на ногу.

— Не понял? — хмуро спросил он, покачивая шлепанцем, хотя все прекрасно понял. Очень Роману было неприятно при его положении считать кого-то шефом. — Подробнее.

Мужчина покосился на Петро. Телохранитель поймал этот взгляд и вопросительно посмотрел на Белозерцева.

— Ладно, выйди, — велел Роман.

— Естественно, я от Остапенко, — сквозь зубы процедил мужчина, когда Петро вышел.

— Да хоть от апостола Петра, — еще презрительнее ответил Роман. — Вовремя надо приходить! Ты на часы глядел?

— Нечего мне на них глядеть, — ответил мужчина, — ты мне никто. Шеф недоволен и прислал меня тебе это сообщить. Срок прихода товара истек два дня назад, первые бабки ты должен был отдать вчера. Где бабки, Белый?

— Я те не Белый, — выдвинув челюсть и злобно вытаращив глаза, прошипел Белозерцев. — Ты, шавка подзаборная! Ты на кого рот разеваешь? Тебя прислали напомнить, а ты, сучок еловый, на меня наезжать вздумал?

На шум вбежал Петро и в недоумении остановился. Визитер продолжал стоять там, где и стоял. А Белозерцев, пунцовый от бешенства, стиснул подлокотники кресла и уже не шипел, а орал.

— Ты все сказал, козлина? Если я твою рожу еще раз увижу, хоть на улице, хоть издалека. Я тебя, падла, живьем в землю закопаю!

— Ты на меня не ори! — повысил голос мужчина. — Если тут кто и есть шавка, так это ты!