Алексей Макеев - Полицейский звездопад (сборник) Страница 8

— С удовольствием предоставлю, — ответил правозащитник. — Вот, берите, переписывайте. Кстати, тут, кроме сведений, есть еще и несколько фотографий пропавших пенсионеров. Скобликов точно есть — мне его фото дал его шурин. Только мне кажется, я мог бы вам еще чем-то помочь. Я собирался продолжить поиски пропавших хозяев квартир — искать тех, кто пропал не в этом году, а раньше, скажем, за последние три года. Думаю, вам такие сведения пригодятся.

— Дело, конечно, нужное, — согласился Гуров, — но уж больно опасное. Я вспоминаю ваш собственный рассказ о судьбе младшего сына пропавшего Гилязова. Нам-то со Стасом по службе положено рисковать, а вам зачем?

— Мне тоже положено, — серьезно произнес Новиков. — Еще неизвестно, кто больше рискует. Мне уже раза четыре разные милицейские начальники угрожали шею свернуть. Но пока вот жив.

— Что ж, если вы готовы этим заняться, то флаг вам в руки. Нам такие данные очень нужны.

— А меня вы что, решили за бортом оставить? — спросила Оксана.

— Почему за бортом? — удивился Лев. — Вы, Оксана, нам уже оказали большую помощь тем, что приютили. А если мы еще сможем рассчитывать на ужин…

— Типичный мужской шовинизм, — фыркнула девушка. — «Уютный дом и сытный ужин» — вот, по-вашему, все, что может дать женщина. Нет, мне роль домохозяйки не подходит. Я тоже собираюсь заняться делом. Например, поспрашивать своих знакомых, не сталкивались ли они с «социальными работниками», которые уговаривают одиноких стариков продать свое жилье, или с «черными риелторами». А знакомых у меня — половина города.

— Что ж, это можно, — согласился Гуров. — Тогда давайте договоримся так. С вами, Оксана, мы, понятное дело, вечером еще увидимся, а вы, Александр Дмитриевич, если найдете что, дайте знать. Мой сотовый у вас есть? Вот и отлично.

Глава 5

Дом, в котором еще месяц назад жил пенсионер Скобликов, Крячко нашел без труда. Это была типичная панельная девятиэтажка, какие лет тридцать назад строились во множестве. Располагалась она недалеко от центра города, но при этом в стороне от оживленной магистрали, по которой шел основной транспортный поток. То есть место было выигрышное, что повышало стоимость квартир в доме.

Поднявшись на третий этаж, Крячко увидел нужный номер квартиры и нажал на кнопку звонка. Послышались шаркающие шаги, однако дверь не открылась. С той стороны послышался пронзительный женский голос, произнесший только одно слово:

— Кто?

— Понимаете, я знакомый Павла Петровича Скобликова, у которого вы купили квартиру, — начал излагать свою легенду Крячко. — И он мне рассказывал, что продал свою очень выгодно, хорошие деньги получил. У меня тоже большая квартира, и я ее тоже собираюсь продавать, поэтому хочу найти риелтора, который Павла Петровича обслуживал. Вы мне не поможете? Вы же с ним тоже виделись…

— А чего у самого Скобликова не узнаете, если знакомый? — с подозрением спросили из-за двери.

— А вы разве не слышали? — Голос Крячко выразил удивление. — Умер Павел Петрович. Даже не успел в новую квартиру переселиться.

— Да слышала я, слышала… — отозвались из-за двери. — Ходил тут какой-то мужик, все хотел, чтобы мы ему доложили, куда этот Павел делся. А я что, знаю? Я его что, сторожу, что ли?

Крячко боялся, что после такой отповеди его собеседница вообще удалится, однако, вопреки его опасениям, щелкнул замок, дверь приоткрылась, и в образовавшейся щели сыщик увидел настороженное лицо женщины, готовой дать отпор любому, кто покусится на ее имущество. Видно, легенда, изложенная Стасом, чем-то ее заинтересовала, потому она и приоткрыла створки своей раковины. Вскоре стало понятно, что именно побудило хозяйку пойти на такой шаг.

— Значит, этот Павел говорил, что выгодно квартиру продал? — переспросила женщина.

— Да, он остался очень доволен, — подтвердил Крячко.

— Ну еще бы не доволен! — воскликнула хозяйка. — За такую развалину почти три миллиона хапнуть!

— Неужели так много? — изумился Крячко.

— Вот именно! — подтвердила женщина. — И эта стерва, риелторша его, никак уступать не хотела! Мы уж ей объясняли, объясняли — и что дом старый, и площадь не такая большая, — а она уперлась, и ни в какую! Так все два с половиной из нас и вытянула!

— Но я слышал, что вам и мебель Павла Петровича досталась… — напомнил Крячко.

— Ну и что?! — не отступала хозяйка квартиры. — Подумаешь, мебель! Шкафы старые да диван! Понятно, что он не хотел это старье с собой тащить. Небось за перевозку больше пришлось бы заплатить, чем эта рухлядь стоит!

— Значит, вы с этой женщиной, с риелтором, не раз встречались? — уточнил оперативник.

— А я вам что говорю? Ясное дело, встречались.

— Очень хорошо! — искренне обрадовался Крячко. — Тогда скажите, пожалуйста, как ее зовут. И телефончик, если не трудно.

— Звать ее Настей. А фамилия… фамилия у нее какая-то простая… И даже известная… Нет, не помню. Подождите, я сейчас в договоре посмотрю, может, там есть.

Дверь снова закрылась, замок щелкнул, и Крячко остался один на площадке. Ждать ему пришлось довольно долго, но годы оперативной работы приучили полковника быть терпеливым. Наконец за дверью снова послышались шаги, дверь приоткрылась, и на пороге снова показалась хозяйка.

— Нет, в договоре ее фамилии нет, — сообщила она. — Там только этот Скобликов. Риелторша у меня на отдельной бумажке была записана, и телефон там же, а бумажку эту я выкинула.

— А может, у вас ее номер на вашем телефоне остался? — предположил Крячко. — Можно просто полистать назад…

— Хорошо, — согласилась женщина.

Спустя несколько минут она снова появилась у двери, на этот раз с телефоном в руке:

— Точно, остался он у меня, вот, записывайте, — и продиктовала полковнику десятизначный номер.

Сердечно поблагодарив осторожную хозяйку квартиры, Стас направился к лестнице, всем своим видом показывая, что больше ему в этом доме ничего не надо. Однако это было не так. Он собирался побеседовать еще и с соседями пенсионера Скобликова, с людьми, которые его много раз видели и знали. Правда, для этого требовалось сменить легенду, следовательно, разговаривать с бывшими соседями Скобликова по лестничной площадке прямо под носом у осторожной хозяйки скобликовской квартиры было нельзя — могла получиться накладка. Впрочем, опыт показывал, что не всегда лучшими информаторами являются соседи по лестничной клетке.

Крячко спустился на второй этаж и начал обходить расположенные там квартиры. На этот раз он представлялся двоюродным братом покойного пенсионера, огорченным его внезапной смертью и стремящимся узнать хоть какие-то подробности.

В первой квартире, куда он позвонил, на звонок никто не отозвался, во второй жили квартиранты, которые поселились здесь недавно и никого не знали, и лишь в третьей оперативнику улыбнулась удача. Дверь открыла старушка лет семидесяти — невысокая, худощавая, с румяным улыбчивым лицом. Такую сразу хотелось назвать «бабушкой». И этой бабушке Крячко не стал излагать свою легенду. Вместо этого представился, сказал, что он — из полиции и расследует загадочную смерть Павла Скобликова. Не может ли она что-нибудь рассказать о покойном?

— Как же не могу? Конечно, могу рассказать, — ответила бабушка. — Только что же мы будем в сенях стоять? Идемте в комнату, там и поговорим.

Вслед за старушкой Крячко прошел в комнату, обставленную очень бедно, но чистую и очень опрятную.

— Меня звать Зинаида Ивановна, а вас как? — спросила соседка.

— Станислав Васильевич, — назвался Крячко.

— Вы, Станислав Васильевич, вон туда, туда садитесь, а то эти-то стулья больно древние, вроде меня, а вы мужчина видный — они вас могут и не выдержать.

Стас сел на указанный стул, хозяйка примостилась напротив и принялась рассказывать:

— С Пашей мы знакомы лет сорок — с того времени, как он на Вере Тишкиной женился. А Вера была моя закадычная подруга. Мы с ней вместе в издательстве работали — она верстальщицей, а я линотиписткой. Знаете, что такое линотип? Такая громадная штука, которая текст набирает, чтобы строчки свинцовые получились. Из них потом верстальщики страницу сверстают — и готово, можно книжку печатать. Работа со свинцом очень вредная, нам молоко давали. Мне это молоко помогло — видите, какая я здоровая? — а Вере нет. Рак у ней был, от него и померла. Паша так о ней горевал, так убивался! Он сильно изменился после того, как Веры не стало. Так вот, о Паше. Вас ведь он интересует, я правильно поняла? А верно, умер он как-то странно. Не пособил ли ему кто? И деньги опять же пропали… Ведь он, Паша, так сильно не пил никогда, чтобы в луже утонуть. Я это все милиционеру-то говорила, который после Пашиной смерти приходил. Специально в квартиру поднялась — к этим, которые на месте Паши теперь живут, — и рассказала.