Анатолий Галкин - Черный чемодан Страница 8

Олег еще несколько раз пытался вернуться к этой теме, но больше ничего важного не узнал. Да и время было позднее, а Ольга ждала от него не разговоров… Это была работа и он не стал раскручивать ситуацию на всю катушку. Но для конспирации ему пришлось вести себя естественно. Не мог же он после романтической беседы в парковом полумраке сразу вывести Ольгу к автобусной остановке и сказать: «Спасибо за информацию. Проводить не смогу. Счастливо доехать…»

О последних часах своего свидания Олег не стал рассказывать Савенкову. Этот эпизод не имел отношения к делу. Так, технология сыскного дела. Издержки производства…

– Очень любопытно, Олег… У меня никогда такого дела не было. Куча подозреваемых и все – первосортные… Юрист этот, Рубин, тоже хорош. Прямо при мне решил улики уничтожить. И он один, пожалуй, настоящую цену этих вещей знал. Опись составлял, консультировался…

– И он же тормозил любые действия по возврату… Время тянул. Ждал удобного момента.

– Возможно… Так, что будем делать, Олег?

– Будем ловить злодея… Все они знают, что чемодан был, а при обыске его не нашли. Обыск-то был по убийству и по дальним антресолям не лазили. Убийца тоже туда не успел добраться – спугнули.

– Журналист не вовремя пришел.

– Возможно, Игорь Михайлович… Так должен же он попытаться еще раз. Цель-то не достигнута. Чемодан в квартире, как он думает, а квартира пустая.

– Но он сегодня может туда полезть. Сейчас.

– Сегодня не может. Следователь попросил участкового недельку покараулить эту квартиру. Так тот прибил мощные петли и навесил свой замок. Достаточно сложный – отмычкой не взять… И ломать нельзя – все соседи настороже… Я с участковым разговаривал. Завтра он замок снимет и возвратит на свой гараж. Своя машина ближе к телу.

– А старый запор?

– Видел я его. Защелка. Ее ночью можно запросто открыть. Ну, хоть отверткой.

– Так ты, Олег, хочешь засаду в квартире устроить?

– Не хочу, но надо… Только вы, Игорь Михайлович, Анастасию предупредите. Вам она доверяет. А то я вчера до двух ночи с этой Ольгой… работал. Сегодня вот здесь. Завтра – в пустой квартире.

– Так ты ей сам скажи. Или она тебе не верит?

– Мне – верит, а вам – доверяет. Возможно, мне и не одну ночь там сидеть… Но должен он появиться… А кто за чемоданом придет, тот и старушку убил.

Глава 4

Раньше Вавилов такого за собой не замечал. Это была явная бессонница. Три часа ночи, а он даже не ложился, сидел в полумраке большой комнаты. В дальнем ее углу, в огромном кожаном кресле, которое помнил с самого раннего своего детства, еще с довоенных времен.

Вавилов просто сидел и думал, что было тоже впервые. Нет, он и раньше обдумывал кое-какие вещи, но то была сплошная конкретика. А этой ночью мысли его были философские – о судьбе, об удаче, о смысле жизни… Раньше она всегда была с ним, эта самая удача.

Он никогда не был привередлив в еде, не был жаден до вещей, а значит, ему всегда хватало денег… Женщин и их любви тоже было в достатке. Никогда он ни за кем не бегал, не завоевывал. Они все сами липли к нему. И каждую из них он страстно любил. Особенно первый месяц… А через год становилось скучно. И в этот момент всегда появлялась очередная любовь, теперь уже, казалось, навсегда. А потом опять все повторялось.

Все разрывы и разводы он старался проводить очень аккуратно. Для этого он с самого начала следил за тем, чтоб было как можно меньше крепких связей – тогда и рвать не так больно. У него никогда не было детей, хотя все его жены пытались подловить его не этот счет. Но он был человеком ученым и четко выполнял все медицинские предписания по этой части… Он также никого к себе не прописывал, не знакомил с друзьями, не совершал совместных покупок… И, главное, он до самого конца старался казаться ласковым и немного несчастным. Каждой он оставлял надежду, что в самый последний момент не будет никакого развода, что он не поставит последнюю подпись, а порвет все бумажки и в слезах бросится в ее объятия. Она же все простит…

Вавилов очень этим гордился – несколько официальных и десяток неофициальных разводов, и ни одного скандала, ни крика, ни одной разбитой тарелки, ни одного синяка.

При этом он не играл. Он был с ними ласков, потому что любил их всех. Но еще больше он любил разнообразие. Действительно, если человек любит грибы, то не издевательство ли постоянно кормить его маринованными маслятами, когда кругом полно лисичек, груздей, рыжиков…

Серьезно Вавилов обиделся на женщину всего один раз. Правда, это была уже и не женщина. По известной классификации – девочка, девушка, женщина, старушка – соседку свою Нину Ивановну Вавилов более десяти лет назад перевел в четвертую категорию… Так вот разозлился он на соседку крепко. Теперь, раз уж так случилось, об этом не хотелось и вспоминать. Она сама во всем виновата. А сейчас и ее жалко, и чемодан…

Впервые этот черный немецкий трофей он увидел лет двадцать назад. Это был один из промежутков между его женами, когда почти год он жил вместе с Ниной. Он всегда считал ее слишком холодной в любви. Но в тот вечер… До сих пор Вавилов не мог вспомнить, что такого необычного он с ней делал, но однозначно – впервые в жизни Нина Ивановна испытала то самое состояние любовного восторга. И это в пятьдесят лет.

Почти сразу после случившегося, движимая чувством благодарности и полного доверия, Нина Ивановна выскользнула из-под простыни и, чуть пошатываясь от неутихшей еще дрожи в коленях, бросилась в кладовку. Достав стремянку, она приставила ее к антресолям и, взлетев на верхнюю ступеньку, начала сбрасывать на пол тюки, коробки… Эта картинка запомнилась Вавилову не меньше, чем последующее обозрение сокровищ из чемодана. Да и смотрел на них он не очень внимательно. В тот момент его больше волновала Нина, ее возбужденные горящие глаза и… все остальное.

… А через месяц Вавилов встретил свою очередную жену, но Нину покинул только перед самой свадьбой… Они вместе собирали его вещи, накопившиеся за год. И вместе переносили их этажом выше.

Увидев пустовавшую долго квартиру Вавилова, Нина Ивановна принялась за уборку – как можно в такой беспорядок привести молодую жену…

Но все это было очень давно. После этого он несколько раз возвращался к Нине и столько же раз уходил.

О чемодане они больше не говорили… Вавилов вспомнил о нем месяц назад, после крупного разговора со своей новой подругой. Он почувствовал, что в свои шестьдесят пять он уже ничего не получит бесплатно. Во всяком случае, ему придется очень много заплатить за обладание этой почти пятидесятилетней яркой продавщицей из хозяйственного магазина.

И тогда он вспомнил об этом чемодане, что наверняка спокойно ждет его в глубине антресолей. Вспомнил и на другой день с жаром рассказал «коварной» Галине Семеновне о тайне соседки снизу. Он говорил ярко, убедительно, но при этом чувствовал, что говорит гнустности: «Эта дура, как собака на сене, на богатстве сидит. Ни себе, ни людям. Но меня она любит. Как кошка… Власть я над ней имею. Мне она все отдает. Скажу – и отдает… Только Нинка платы от меня потребует. А в постель я к ней не полезу! Она же на три года старше меня… Ни за что с ней не лягу… без твоего, Галина, согласия».

Согласие он получил сразу же, но разговор его с Ниной Ивановной получился не такой гладкий… Он спешил. Нужен был долгий предварительный разговор с воспоминаниями о былых ласках. А Вавилов почти сразу предложил ей передать ему «в долг» часть вещей из чемодана и сразу же на этом диване получить премию. Проценты по долговым обязательствам.

Но, похоже, что постель Нину Ивановну уже не интересовала. Тем более – диван… И были у нее какие-то принципы: «Не имею права их разбазаривать».

Вавилов уговаривал, убеждал, даже попытался вручить свою плату насильно, но получил достойный отпор и исцарапанное лицо… Вот тут он впервые в жизни разозлился на женщину. Сразу на обеих, которые усомнились в его неотразимости. Одна не отдается без денег, другая – из принципа.

На самом деле Вавилов злился потому, что ему придется предстать перед Галиной с пустыми руками. И тут – что ни говори, что ни сочиняй – все ясно как божий день. Старик ты, Вавилов. И никакой у тебя власти над соседкой нет. Одна пустая бравада.

Но его сбивчивый рассказ Галина Семеновна встретила спокойно, как будто и не ожидала другого. Вместо обид и скандала она потащила его в спальню и там минут двадцать тормошила, постепенно раздеваясь до полной готовности. А когда он оказался в самом крайнем возбуждении, она быстро оделась и ушла, бросив на ходу: «Остальное – в следующий раз. Когда чемодан с этих антресолей принесешь. Не часть, а весь! Ключи от ее квартиры у тебя есть – остальное придумаешь… Со старушкой справиться не смог. Слабак!»

… Нины Ивановны часто не было дома. И он мог украсть чемодан. Он уже готов был к этому. Но хотелось еще раз с ней поговорить. Уговорить.